— Судя по всему, у Лекси не самое полное представление о том, что случилось, — настаивал Джон.
— Смоки, сейчас не твоя очередь…
— Прекратите говорить с чертовыми псами! — рявкнул Джон так, что я невольно вскочила.
Мать, по-моему, была слишком ошарашена, чтобы ответить или двинуться с места.
— Вот ваше дитя. — Джон указал на меня. — А не это! — Он указал на ближайшую собаку и решительно встал с дивана. Мы с матерью завороженно смотрели, как он подошел к камину, ероша волосы и не обращая внимания на собак, сбившихся вокруг него в стаю. — Мне небезразлична ваша дочь. Может, она пока этого не осознает, зато я в этом уверен. — Он посмотрел матери прямо в глаза. — Возможно, вы так и проживете жизнь, упорно отрицая очевидное. Наверное, вам от этого легче. Но сейчас речь не о вас, а о Лекси. Ей такая ваша позиция не поможет.
— О чем ты говоришь? — беспомощно спросила я. — Мама, что произошло на похоронах?
Мать подняла к лицу заметно дрожавшие руки, словно для защиты:
— Это было довольно… неприятно…
— Жизнь не всегда бывает приятной, — заметил Джон. — Если вы не скажете Лекси, я сам ей скажу. Потому что знаю обо всем от нее самой. — Остаток печенья хрустнул в его сжавшихся пальцах.
— Хорошо! Видишь ли… — перешла на шепот мать.
— Что, в конце концов, произошло?!
— Пришли судебные исполнители! — Ее щеки пошли красными пятнами. — Прямо в разгар траурного застолья!
— Судебные исполнители? Но…
— Они явились без предупреждения, пять человек. — Мать смотрела прямо перед собой, поглаживая собаку, положившую голову к ней на колени, судорожным суетливым движением. — Они хотели отобрать дом за долги. Забрать всю мебель, вообще все до нитки. Оказалось, что отец не был… до конца честен со мной. И не только со мной.
— Покажите ей второй DVD, — сказал Джон. — И не говорите мне, что не знаете, куда он подевался.
Возникла пауза, в продолжение которой мать встала, покопалась в ящике комода и вынула неподписанный сверкающий компакт-диск. Она вставила его в проигрыватель, и мы втроем уселись на диван.
— Дорогие мои… — На экране снова появился отец, в той же комнате, что и на первой видеозаписи, в знакомом пушистом халате и с тем же подкупающим огоньком в глазах. — Если вы это смотрите, значит, я сыграл в ящик. Есть кое-что, о чем вам нужно знать. Но это не для… широкой публики, сами понимаете. — Он набрал полные щеки сигарного дыма, скорбно сведя брови. — Я потерпел полный крах на старом добром фронте башлей. Не хотел вас впутывать, но вы девочки умные, найдете способ с этим разобраться. — На минуту он задумался. — Если придется совсем туго, попросите помощи у старого Дикки Хофорда, он не откажет. Чао, дорогие! — Папа поднял бокал, и экран погас.
Я резко повернулась к матери:
— Что он имел в виду, когда говорил о полном крахе?
— Он хотел сказать, что перезаложил дом. — Ее голос задрожал. — В этом был смысл его послания. Диск пришел по почте через неделю после похорон, но было уже поздно — явились судебные исполнители! Что нам было делать? — Она гладила уиппета все неистовее, пока тот, неожиданно заскулив, не вырвался из ее хватки.
— И как мы поступили?
— Нам пришлось бы все продать, переехать в другой район, забрать Эми из школы… — Она замахала руками у лица. — Но мой брат проявил огромное великодушие и вмешался… И моя сестра… И ты, Лекси. Ты сказала, что выплатишь сумму залога. Столько, сколько сможешь.
— Я?!
Я отшатнулась, ощутив спиной твердую спинку дивана. С гудящей от шока головой пыталась связать одно с другим. Значит, я согласилась выплатить долги отца.
— Это был офшорный залог? — неожиданно спросила я. — Банк назывался «Юни…» — не помню, как дальше?
— Большинство дел папочка проворачивал за границей, — кивнула она. — Прятался от налоговиков. Не понимаю, отчего он не жил честно…
— И это говорит женщина, которая столько времени держала свою дочь в неведении? — не удержался Джон. — Да как у вас язык повернулся такое сказать?
Я невольно заразилась его раздражением.
— Мама, ты же знала, что я не помню похороны, и ничего мне не сказала! Неужели тебе невдомек, что это только ухудшило мое положение? Я ведь понятия не имела, куда уходит часть моей зарплаты.
— Это было очень трудно! — У матери забегали глаза. — Я не хотела ворошить старое ради блага Эми…
— Но… — Я осеклась, вспомнив кое-что похуже. — Мама, у меня есть вопрос. Отец когда-нибудь сидел в тюрьме?
Она вздрогнула, словно я наступила ей на больную мозоль.
— Совсем недолго, дорогая. Много лет назад… Произошло недоразумение. Давай не будем об этом говорить. Я сварю еще кофе…
— Нет! — В отчаянии я вскочила и встала перед ней, пытаясь добиться полного внимания. — Мама, слушай, нельзя жить, от всего отгородившись и делая вид, будто ничего не происходит! Эми права, ты патологически застряла в прошлом! Тебе необходимо разорвать этот замкнутый круг!
— Лекси! — возмущенно воскликнула мать, но я и не подумала остановиться.
— Эми знает, что отец побывал в заключении, и вбила себе в голову, будто тюрьма — это круто. Теперь понятно, почему у нее сплошные неприятности… Иисусе! — разрозненные фрагменты вдруг сложились в единое целое, совпав, как в «Тетрисе». — Так вот почему я в одночасье превратилась в одержимую карьеристку! Похороны все изменили.
— Ты рассказывала мне, как все случилось, — сказал Джон. — Когда пришли судебные исполнители, твоя мама совершенно растерялась. Тебе пришлось их останавливать, Лекси. Тебе пришлось принимать решения. Всю ответственность ты взяла на себя.
— Прекратите на меня так смотреть, будто это моя вина! — вдруг закричала мать пронзительным, дрожащим голосом. — Прекратите сваливать все на меня! Вы все понятия не имеете о том, как я жила! Твой отец, этот человек… — В последнюю секунду она замолчала, и у меня перехватило дыхание, когда я встретилась взглядом с голубыми, как у меня, глазами матери. В первый раз на моей памяти она говорила искренне.
В комнате стало очень тихо. Я едва осмеливалась дышать.
— Что — мой отец? Мама, скажи мне.
Но момент был упущен — взгляд матери заметался, она не хотела смотреть на меня. С неожиданной болью я увидела ее словно впервые: обруч с бантиком, как у Алисы в стране чудес, больше подходящий для девочки, морщинистые руки, обручальное кольцо на пальце. Пока я смотрела, мать уже нащупала голову ближайшего уиппета и начала его поглаживать.
— Скоро обед, Агнес! — сказала она высоким ломким голосом. — Давай-ка посмотрим, что мы найдем тебе на…
— Мам, пожалуйста… — Я сделала шаг вперед. — Ты не можешь вот так недоговаривать. Что ты собиралась сказать?
Hе знаю, на что я надеялась, но когда мама подняла голову, я сразу поняла: ничего не узнать. На ее лице снова появилось неопределенное выражение, словно ничего не произошло.
