Терезия вошла в мастерскую, протянула ожидавшему ее Ферстелю руку для поцелуя.
– Вы, как всегда, само очарование, – проговорил он.
– Открывайте ваши сундуки, – приказала она.
– Не мои, а Жозефины, – сказал он, подняв крышку.
Терезия сдержала восторженный возглас. Но огонь в глазах утаить не смогла. Ферстель улыбнулся. Понял, можно не переживать, госпожа банкирша купит всю ткань. Он уселся в кресло. Так было удобнее наблюдать за Терезией.
Банкирша разгладила кружева, приложила ткань к груди и волосам, замерла перед зеркалом, залюбовалась собой.
Терезия была в той поре, когда природа приукрашивает в женщине все самое лучшее, чтобы не такой грустной была для нее наступающая пора неизбежного увядания. Понимая это, Терезия старалась насладиться каждым мгновением жизни, взять от нее все возможное и невозможное.
Восторженные взгляды плантатора Терезию раззадорили. Ей захотелось соблазнить Ферстеля. Привыкшая к ухаживаниям молодых людей, Терезия решила проверить свои чары на старикашке, который был старше нее на пятнадцать лет. Ей захотелось понять, что происходит в сознании мужчины, когда он стареет, захотелось пощекотать его нервы, поиграть на струнах его души, отыскать сокровенные нотки, разбередить раны. Играла Терезия с азартом и особым наслаждением, видя, что Ферстель попался в ее сети.
Однако госпожа банкирша не подозревала, что господин Ферстель такой же игрок, как и она. Одаривая Терезию сладострастными взглядами, он увлекал ее в свою ловушку. Он восхищался не ее красотой, а собой. Разглядывая прелести Терезии, умело выставленные напоказ, он вспоминал свою молодость, видел себя молодым и страстным. Страсть подсказала ему правила игры. Страсть заставила забыть обо всем, кроме чувственного наслаждения, которое он обязательно получит. Получит потом, когда обналичит чек, подписанный Бомбелем. Часть денег он отдаст Терезии, так они решили в прошлый раз. И сейчас условия договора остались неизменными.
– Где ваша женушка берет такую прелесть? – воскликнула Терезия, повернувшись к Ферстелю.
– Сундуки достались ей по наследству от Жозефины, – соврал Ферстель. Захотелось подзадорить банкиршу.
– Вот как?! – она скривилась. – Неужели ваша Луиза в родстве с бывшим императором Франции Наполеоном?
– Нет, конечно, – надутые губки Терезии его рассмешили. – Луиза внучатая племянница двоюродной сестры Жозефины. Наполеон развелся с ней из-за того, что она была немолода и не могла родить ему наследника.
– Бедная женщина, – Терезия вздохнула. – Чтобы пережить такой позор, требуется особое мужество.
– Согласен с вами. Но, у Наполеона были свои взгляды на будущее Франции. Он хотел отдать страну законнорожденному сыну, а не какому-то постороннему человеку, – сказал Ферстель. – Именно поэтому император расторг брак с Жозефиной и женился на австрийской принцессе Мари-Луизе, которая и стала матерью его сына Наполеона II. К сожалению, он умер в возрасте двадцати одного года. Бонапартисты, мечтавшие короновать его, остались ни с чем.
– А что стало с матерью Наполеона II? Как она перенесла смерть сына? – спросила Терезия, усевшись в кресло.
– Вы не поверите, но… – Ферстель выдержал паузу. – Мари-Луиза вздохнула с облегчением.
– Как такое может быть? Как мать может радоваться смерти своего ребенка? – на лице Терезии Бомбель отразился неподдельный ужас, щеки покрылись пятнами.
Ферстель поспешил ее успокоить.
– Все дело в том, что после отречения Наполеона в 1814 году, Мари-Луиза вернулась в Вену. Ей было двадцать три года, а ее сыну чуть больше трех. Австрийский император Франц I сделал все, чтобы дочь не поехала на Эльбу за опальным супругом. Ребенка у Мари-Луизы забрали, запретили ей даже навещать сына. Император сам воспитывал мальчика, как гражданина Австрии. А Мари-Луиза вскоре успокоилась от угрызений совести в объятиях графа Адама Альберта фон Найпперга, который присматривал за ней и был старше на шестнадцать лет, – улыбнулся. – Наш с вами случай…
– С той лишь разницей, что вы – не граф, а плантатор, – фыркнула она. – Не отвлекайтесь от рассказа. Что было потом?
– Граф Нейпперг являлся полномочным представителем бывшей императрицы Франции на Венском Конгрессе, присматривал за ней, сопровождал на балы, на курорты, а затем уехал вместе с ней в графства Парма и Пьяченца. Граф так хорошо заботился о своей подопечной, что у них родилось трое детей.
– Какой ужас! – воскликнула она. – Как низко пали эти люди…
– Не стоит осуждать этих людей, госпожа Терезия. Все мы не без греха, – сказал Ферстель.
– На что вы намекаете? – ее щеки вспыхнули. Мелькнула мысль: неужели он знает, что мой второй ребенок рожден не от Бомбеля? Нет… Он не может этого знать. Даже Николя – секретарь мужа, виновник случившегося, боится верить в это.
– Я ни на что не намекаю, госпожа Бомбель, – он улыбнулся. – Я лишь цитирую Священное писание: «Кто без греха, первым брось в нее камень…»
– Да-да, – она провела рукой по волосам.
– Наши герои не безгрешны, это так, – сказал Ферстель. – Но их оправдывает то, что на тот момент Граф Непперг был вдовцом, а Мари-Луиза, хоть и оставалась законной женой опального Наполеона, но воссоединяться с ним не собиралась. Так она мстила за все унижения, которые терпела ее дорогая Австрия от этого человека. Ничего не подозревающий Наполеон, ждал любимую жену, писал ей пламенные письма с Эльбы. А она молчала, потому что письма до нее не доходили. Тайная канцелярия делала все, чтобы ограбить Мари-Луизу от ненужных переживаний.
– Жаль, что нас некому ограбить от переживаний, – она поднялась. – Велите погрузить сундук в мой экипаж. За деньгами я пришлю к вам Иссидору.
– Кого? – спросил Ферстель, подумав:
– Что за наваждение? Нет, я не ослышался. Она сказала Иссидора. Но, что это значит?
– Что вас так удивило, господин Ферстель? – она усмехнулась, ткнула его веером в грудь. – Признавайтесь, вы знакомы с моей горничной? У вас с ней был роман?
– С кем? – он нахмурился.
– С моей горничной Иссидорой, – она прищурилась. – Вы – хитрец, Ферстель. Вы запутали меня своими кружевами, своими рассказами про Наполеона, а о том, как кружева попали к вашей жене, не сказали ни слова, – покачала головой. – Я вам это простила. Но теперь новая интрига. Вы влюблены в Иссидору, так?
– Да, – он решил, что лучше ей поддакнуть, чем раскрывать свою тайну.
– Как легко я вас вычислила, – она ткнула его веером в грудь. – Все вы одинаковые. Красивое тело вас сводит с ума. Но Иссидора слишком строптива для вас, господин Ферстель. Вам с нею не совладать. Она не из той породы. Она – креолка, а это значит – буря… – усмехнулась, вспомнив, как Иссидора танцевала для нее танец страсти. – Нет, вам не по зубам такая страсть, Ферстель…
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – он улыбнулся.
