Слуги сказали ему, что в доме главного банкира Рудольфа Бомбеля горничную хозяйки зовут Иссидора. Это редкое имя носит прекрасная голубоглазая креолка. Госпожа банкирша опекает девушку, гордится тем, что ни у кого в Орлеане нет таких слуг, как у нее. Узнав об этом, Вильгельм Монтенуово согласился встретиться с банкиром.
– Встреча назначена на послезавтра, а значит есть время для раздумий, – сказал граф, разглядывая себя в зеркало.
Густая борода с вкраплениями седины. Такие же вкрапления в волосах. Серо-зеленые задумчивые глаза, смуглая кожа. Граф специально подставлял лицо солнцу, чтобы оно приобрело бронзовый оттенок. Оно потемнело, но не настолько, чтобы назваться креолом.
– Ты не так красив, как раньше, Вильгельм, но зато ты выглядишь, как настоящий граф, – сказал он, погладив бороду, улыбнулся. – Хорошая идея пришла тебе в голову: устроить выставку картин под названием «Граф Монтенуово представляет!» И тогда, тогда Альбертина придет…
Отошел от зеркала.
– Альбер-ти-на… печаль моя, любовь моя, страсть и нежность моя…Как я хочу увидеть тебя… Простила ли ты своего мальчика, потерявшего голову от любви? – покачал головой. – Нет, Альбертина, я потерял не голову, а половину своего тела, своей души. Я не могу жить без тебя… Я испытываю физические страдания все эти годы… все эти бездарно прожитые годы…
Вильгельм улегся на кровать, раскинул руки в разные стороны, закрыл глаза. Он любил это состояние, когда сон овладевает сознанием. Он знал, что именно в этот момент их с Альбертиной души встречаются у дверей храма и летят к алтарю, чтобы стать едиными навеки…
… В доме банкира Бомбеля на ру Рояль все было преувеличенно помпезным.
Даже слуги вели себя как господа. Они смотрели на незнакомца так, словно он был ниже их по званию и положению. Снисходительное пренебрежение сквозило во взглядах и словах. Гость для них не представлял интереса. Пока он ожидает в передней, он – никто. Потом, когда он встретится с хозяином, будет ясно, как к нему относиться: вытолкать взашей или склонить голову.
Граф Монтенуово был наблюдательным человеком. От его взгляда не утаилась ни одна мелочь, ни один жест высокомерных слуг. Он разглядывал стены, увешанные картинами в дорогих золоченых рамах и прислушивался к болтовне слуг. Они обсуждали предстоящий карнавал, на котором господин банкир снова станет королем. Почему? Да потому, что он самый достойный человек в городе и самый богатый.
Открылась дверь. Секретарь, моложавый мужчина с цепким взглядом карих глаз, пригласил гостя в кабинет. Здесь тоже все было слишком помпезно и тяжеловесно. Вильгельм уселся в массивное кресло, на которое указал ему секретарь.
– Господин Бомбель сейчас придет, – сказал он с полуулыбкой. – Могу я узнать о цели вашего визита, господин… – замялся.
– Граф Монтенуово, – подсказал Вильгельм. – Я хочу обсудить с господином Бомбелем интересующие меня финансовые вопросы.
Секретарь аккуратным почерком записал его имя в толстую тетрадь. Положил ее на стол банкира, спросил:
– Вы давно живете в Орлеане?
– Нет. Полгода назад я купил дом на ру Бельвиль, – ответил граф.
– Дом номер десять? – спросил секретарь с опаской.
– Дом номер десять, – подтвердил граф с улыбкой.
Секретарь напрягся. Он знал, сколько стоит этот дом.
Даже господин Бомбель не смог выложить такую баснословную сумму, которую запросили владельцы. А простой плантатор этот дом купил и заявляет об этом так, словно привык к подобным тратам. Значит, смешное слово «граф», которое заставило его улыбнуться, произнесено неслучайно.
– Я потороплю господина Бомбеля, – сказал секретарь изменившимся голосом, в котором появились подобострастные интонации. Надменность уступила место любезности и желанию угодить. Вильгельму показалось, что еще миг, и секретарь склонится перед ним до земли.
– Не утруждайте себя, милейший, – граф улыбнулся. – Я никуда не спешу. Пусть господин банкир закончит свои дела…
Вильгельма рассмешило такое перевоплощение, но он умел скрывать свои эмоции и никогда никому не раскрывал истинного положения вещей. Дом номер десять на ру Бельвиль он приобрел вовсе не за ту баснословную цену, которую назвали банкиру, а почти даром. Они просто поменялись с владельцами дома местом жительства. Он приехал в Новый Орлеан, а они уехали в его небольшой дом в низовье Миссисипи. Этот дом Вильгельм построил сразу после того, как родители расстроили их свадьбу с Альбертиной. Он не хотел жить в большом доме, где все было пропитано ядом ненависти. Графиня Монтенуово сердилась на сына, взывала к его совести, чести, сыновнему долгу, но Вильгельм не желал ничего слушать. Графиня решила действовать по-другому. Она стала поощрять намерение сына жить отдельно, надеясь, что так он скорее женится. Но и здесь она просчиталась.
Перед смертью графиня повинилась перед сыном во всех своих грехах и сказала, что ее давняя подруга Яница Зальм живет в Новом Орлеане на ру Бельвиль. Она попросила сына передать Янице прощальное письмо, которое написала дрожащей рукой.
После смерти родителей Вильгельм продал плантацию, оставив только свой маленький дом, небольшой участок земли с плодовыми деревьями и вековыми платанами и поехал в Новый Орлеан с намерением подыскать себе жилище там. Но вначале он навестил Зальмов.
Вильгельм привез им письмо матери. Зальмы оказались милыми одинокими старичками. Их единственная дочь Ядвига умерла в возрасте двадцати трех лет, оставив им только воспоминания. Николас и Яница обрадовались приезду Вильгельма Монтенуово, приняли его, как сына. Выслушав рассказ, о покинувших мир графе и графине, всплакнули, посетовали на быстротечность времени и с радостью согласились переехать в дом Монтенуово в низовье Миссисипи. Кроме того, они пообещали оставить Вильгельму все свое состояние. А взамен они просили графа позаботиться о них, устроить им достойные похороны в фамильном склепе рядом с любимой, незабвенной Ядвигой. Тут выяснилось, что прежде фамилия Зальм стояла первой в списке самых богатых людей Орлеана. С ними не мог тягаться никто. Все изменилось, когда заболела Ядвига. Большую часть своих сбережений Зальмы потратили на ее лечение, но не смогли спасти дочь. Тогда они продали банкиру свой дом на ру Рояль и переселились на ру Бельвиль. О несметных богатствах, спрятанных в тайниках нового дома Зальмов, слагались легенды. Одолеваемые любопытством люди, пытались получить аудиенцию у Николаса и Яницы, но они никого не желали принимать. Они стали затворниками, прекратили сношение с внешним, потусторонним миром, как назвал его Николас Зальм. Постепенно о них стали забывать.
Их фамилия переместилась с первой на последнюю строчку в списке богатых людей, но это их больше не занимало.
– Богатство приносит много вреда своему владельцу, а вот жизнь продлить оно не может, – сказала с грустью Яница.
– Господь послал нам вас, Вильгельм, чтобы скрасить нашу старость, – обняв его, сказал Николас. – Мы моложе ваших родителей, и это дает нам надежду на то, что мы еще поживем и порадуемся вместе с вами.
