– Ты ее знаешь? – с любопытством спросила Кендис, когда Оллсопы скрылись внутри.
– Никогда с ней не разговаривала, – покачала головой Роксана.
– Ага… – Кендис озадаченно кивнула и погрузилась в молчание. Между тем в церковь входили все новые и новые люди, и это вывело ее из оцепенения. – Может быть, пойдем? – предложила она, отчего-то робея. – Ты уже докурила?
– Я не пойду, – ответила Роксана, и Кендис недоуменно покосилась на нее.
– Почему?
– Не могу. – Теперь Роксана говорила почти шепотом, а ее подбородок жалобно дрожал. – Не могу сидеть там с ними… С ней…
– С кем? С Хизер?! – удивилась Кендис.
– Кендис! – сказала Роксана срывающимся голосом. – Когда до тебя наконец дойдет, что мне абсолютно наплевать на твою новую подружку?
Она сняла очки, и Кендис, посмотрев на нее, едва не отшатнулась. Глаза у Роксаны опухли и покраснели, а под ними залегли глубокие темные тени, которые не мог скрыть даже толстый слой тонального крема.
– Да что с тобой, Рокси?! – воскликнула Кендис в отчаянии. – Я ничего не понимаю! С кем ты не можешь сидеть? – Она проследила за устремленным на дверь взглядом подруги, и тут ее осенило. – Ты имеешь в виду миссис Оллсоп? Но… Ты не хочешь сидеть рядом с женой Ральфа? – Кендис наморщила лоб. – Но ведь ты говорила… ты говорила… – Открыв от изумления рот, Кендис впилась взглядом в осунувшееся лицо подруги. – Не может быть! – вырвалось у нее. – Ты не…
Она невольно попятилась и, закрыв глаза, некоторое время стояла неподвижно, пытаясь перевести дух. То, что пришло ей в голову, было невероятно, невозможно, просто смешно! И в то же время…
– Не хочешь ли ты сказать, будто ты и Ральф… – медленно начала Кендис и, открыв глаза, снова посмотрела на подругу. Увидев выражение лица Роксаны, она почувствовала, как у нее внутри что-то оборвалось. – О боже!.. – только и сумела вымолвить она.
– Да, – сказала Роксана, кивнув головой. – Ты все правильно поняла…
Сидя на диване в гостиной, Мэгги смотрела, как патронажная сестра записывает что-то в карте Люсии, но мысли ее были далеко. Она думала о смерти Ральфа, о похоронах и о том, что сейчас, наверное, все ее коллеги собрались в церкви, чтобы отдать ему последний долг. На самом деле ей до сих пор не верилось, что Ральфа больше нет. Мэгги просто не представляла «Лондонец» без него. «Как-то все повернется теперь?» – думала она, совершенно забыв о своем намерении не возвращаться на работу в редакцию.
Прошедшие несколько дней стали едва ли не самыми тяжелыми в ее жизни. Сначала Мэгги поссорилась со своими самыми лучшими подругами, а теперь умер Ральф, и, возможно, сама редакция, которая оставалась единственным, что связывало ее с Роксаной и Кендис, перестанет существовать в своем прежнем виде. Как и остальные, Мэгги понятия не имела, что предпримет Чарльз Оллсоп. Возможно, все останется, как прежде, но нельзя было исключать, что в гору пойдет Джастин и ему подобные. В этом случае Мэгги не смогла бы вернуться в редакцию, даже если бы захотела.
Глядя, как сестра заносит в карту данные о росте и весе Люсии, Мэгги снова вернулась в мыслях к тому давнему вечеру в баре «Манхэттен». Она возлагала на эту встречу такие большие надежды, но все обернулось отвратительным скандалом. Вспоминая грубые слова Кендис, Мэгги понимала, что сказаны они были, скорее всего, просто в запальчивости. И все же ей до сих пор было горько думать, что Кендис считает ее обыкновенной наседкой, которую не интересует ничего, кроме собственного ребенка. И это – после всех жертв и унижений, на которые ей пришлось пойти, лишь бы вырваться в Лондон на несколько часов! Право, стоило ли так стараться?..
Когда в тот вечер Мэгги, все еще в слезах, вернулась в Гемпшир, Джайлс с орущей Люсией на руках метался по всему дому. Мэгги поняла, что поспела вовремя: задержись поезд хотя бы на четверть часа, ее муж, наверное, попросту спятил бы. Только потом ей пришло в голову, что отец, который неспособен разогреть молоко и покормить из бутылочки собственного ребенка, не заслуживает ни жалости, ни снисхождения. Но тогда Мэгги почувствовала, что подвела Джайлса и что теперь он в ней окончательно разочаруется.
– Ну, как все прошло? – спросил Джайлс, когда Мэгги, наскоро переодевшись, села кормить ребенка. – Мама сказала, что ты звонила и что, судя по голосу, вы там веселитесь вовсю.
Мэгги ответила не сразу. Несколько мгновений она молча смотрела на мужа, не смея открыть ему правду и сказать, что вечер, которого она так ждала, закончился катастрофой. Наконец Мэгги через силу улыбнулась и сказала, что все прошло отлично. На самом же деле ей не хотелось даже вспоминать о том, что произошло. Сидя в уютном кресле-качалке с Люсией на руках, Мэгги чуть не впервые за все время от души порадовалась тому, что находится дома и что рядом Джайлс и Люсия – два самых близких и родных человека.
С тех пор Мэгги почти никуда не выезжала. Постепенно она привыкла к одиночеству, которое скрашивали ей только дневные телепередачи. В то утро, когда ей сообщили о смерти Ральфа, Мэгги долго плакала, потом решила позвонить Роксане, но никто не взял трубку. На следующий день позвонила Кендис, и Мэгги до сих пор было стыдно вспоминать, как резко она разговаривала с ней. Не то чтобы она очень злилась на свою бывшую подругу, но удержаться от мести оказалось невероятно трудно, да и перенесенное унижение все еще не было забыто. Кендис, несомненно, считала, что с рождением ребенка Мэгги превратилась в ограниченную, самодовольную, невыносимо скучную мамашу, про которую впору снимать юмористический телесериал. Кроме того, Кендис явно не собиралась расставаться с Хизер, а это означало, что с ней ей интереснее и приятнее, чем со своими старинными подругами.
Дело кончилось тем, что Мэгги, пылая праведным гневом, швырнула трубку на рычаг, и лишь несколько минут спустя до нее дошло, что она натворила. Она окончательно оттолкнула от себя Кендис, и теперь наладить нормальные отношения им обеим будет невероятно трудно, почти невозможно. При мысли об этом на глаза Мэгги снова навернулись слезы, и она подумала: «Бедная Люсия, в последнее время я чуть не каждый день поливаю ее соленой водой! Ладно, допустим я – истеричка, но ребенку-то зачем страдать?»
– …С четырех месяцев можно начинать прикармливать твердой пищей, – говорила тем временем патронажная сестра. – Детские каши продаются в любом магазине. Кроме того, можно давать протертое яблоко, грушу или что-то в этом роде. Причем лучше готовить пюре самим. Только предварительно вымойте яблочко кипяченой водой и снимите кожицу…
– Да, – сказала Мэгги. – Обязательно. – И она кивнула, словно автомат.
На самом деле она почти не слушала медсестру, уповая на то, что свои рекомендации она все равно запишет в карту.
– Тогда с девочкой все, – сказала сестра и, закрыв карту, посмотрела на Мэгги. – Ну а как вы себя чувствуете? Вас что-нибудь беспокоит?
Вздрогнув, Мэгги подняла голову и покраснела. Она не ожидала, что патронажная сестра станет расспрашивать о ее собственном самочувствии.
