– Давай я подержу твое молоко, – сказала Роксана со значением и взяла у нее бутылочку. – А лучше – оставлю ее вот здесь, на тумбочке. Допьешь, когда вернешься.
– Спасибо! – ответила Мэгги. Она очень старалась не рассмеяться.
– Тогда мы, пожалуй, пойдем? – нерешительно спросила Кендис, поднимаясь.
– Да, конечно, девочки, ведь я не знаю точно, когда освобожусь.
– Завтра, – напомнила Мэгги Роксана. – Завтра тебя отсюда выкинут, и мы сможем видеться чаще. – Она залпом допила свой коктейль и бросила пустую бутылочку назад в сумочку. – Нет ничего лучше, чем бокал свежего молока! Очень бодрит, – объяснила она врачу, который удивленно кивнул.
– До свидания, дорогая, – сказала Кендис, наклоняясь, чтобы поцеловать Мэгги. – Твоя Люсия – просто чудо! До встречи.
– В «Манхэттене», – вставила Роксана. – Первого числа, как обычно. Как ты думаешь, Мэг, ты выберешься?
– Конечно, – уверенно кивнула Мэгги. – Не сомневайтесь – я буду вовремя.
Глава 10
Когда вечером Кендис вернулась домой, ее глаза буквально лучились счастьем. Стоило ей вспомнить о разлитом по детским бутылочкам коктейле, как смех снова подкатывал к горлу. «Ай да Роксана! – думала Кендис. Всегда-то она что-нибудь придумает!» Но главное – на Кендис подействовала встреча с Мэгги: она была взволнована, тронута и бесконечно рада за свою любимую подругу.
В целом Кендис чувствовала себя прекрасно, и даже небольшая размолвка с подругами из-за Хизер не омрачала ее радужного настроения. «Вполне естественно, что они волнуются, – рассуждала она. – Но это только потому, что Роксана и Мэгги просто не все понимают». Впрочем, они и не могли до конца понять ее. Ведь ни та ни другая никогда не испытывали постоянных и мучительных угрызений совести, и им было невдомек, как чувствует себя человек, которого груз вины пригнул чуть не к самой земле. И, конечно, они не в силах были представить себе, как легко и радостно на сердце было у нее в последние недели. Каждый раз, когда она думала о том, какой будет теперь жизнь Хизер, Кендис хотелось смеяться от радости.
Вдобавок ко всему ни Мэгги, ни Роксана не знали Хизер как следует и не представляли, какая она внимательная, предупредительная, заботливая. Если сначала Кендис воспринимала Хизер только как жертву, и ее великодушие и желание помочь были в значительной степени продиктованы стыдом, то теперь все изменилось. Они с Хизер подружились, и их связывали самые теплые человеческие отношения.
Да, Мэгги и Роксана считали, что она совершила ошибку, предложив Хизер поселиться у нее, но это, конечно, было не так. Теперь Кендис с трудом представляла себе, как она могла столько времени жить одна. Что она делала раньше по вечерам? Пила в одиночестве горячее какао и тупо пялилась в телевизор. Теперь же они с Хизер забирались с ногами на диван, пили душистый чай с восточными сладостями и, хихикая, рассматривали комиксы или читали гороскопы. «Нет, – подумала Кендис с нежностью, – Хизер меня нисколько не стесняет. Наоборот, с ней веселее, интереснее, легче, так что от этого переезда выиграла не только она, но и я!»
Кендис уже собиралась включить свет, когда услышала доносящийся из кухни голос Хизер. Судя по всему, она говорила с кем-то по телефону, и Кендис на цыпочках двинулась по коридору к себе в комнату, не желая мешать подруге. Но не доходя нескольких футов до двери кухни, она вдруг застыла как громом пораженная.
– Не желаю больше ничего слушать, Хемиш! – говорила Хизер каким-то низким, напряженным голосом, который Кендис едва узнала: как правило, речь Хизер напоминала беззаботное журчание прыгающего по гальке ручейка. Последовала пауза, потом Хизер сказала: – Да, мне все равно! Да, может быть, и буду… А мне наплевать!
Ее голос поднялся чуть не до крика, потом брякнула трубка, с размаху опущенная на рычаги, и Кендис вздрогнула от ужаса. «Господи, – взмолилась она про себя, – сделай так, чтобы Хизер не вышла в коридор и не увидела меня!»
Через секунду Кендис услышала, как Хизер сердито гремит чайником, и так же на цыпочках отступила обратно в коридор. Бесшумно отворив входную дверь, она с грохотом ее захлопнула.
– Привет! – крикнула она самым беззаботным тоном, на какой была способна. – Есть кто-нибудь дома?
Выглянув в коридор. Хизер внимательно, без улыбки посмотрела на Кендис.
– Привет. Ну, как съездила? Как Мэгги?
– О, замечательно!.. – воскликнула Кендис, разыгрывая воодушевление. – Мэгги чувствует себя хорошо, ее завтра выписывают. А маленькая Люсия – просто ангел! – Только тут она заметила странное выражение лица Хизер. – Что?..
– Я тут звонила одному типу, – сказала Хизер, прислоняясь плечом к стене. – Ты, наверное, слышала?..
– Нет, я только что пришла, – быстро ответила Кендис и, чувствуя, что краснеет, быстро отвернулась. – А что?
– Мужчины!.. – с презрением проговорила Хизер. – И зачем они только нужны?!
Кендис удивленно вскинула голову.
– Разве у тебя есть приятель?
– Был, – поправила Хизер. – Настоящее ничтожество, а не мужик! Не хочется даже о нем рассказывать…
– И не надо, – бодро сказала Кендис, хотя на самом деле умирала от любопытства. – Давай лучше пить чай.
– Чай так чай, – согласилась Хизер и посторонилась, пропуская Кендис в кухню. – Кстати, – сказала она, когда Кендис потянулась за заваркой, – мне нужны были почтовые марки, и я позаимствовала несколько штук у тебя. Надеюсь, ты не против? Я даже могу тебе за них заплатить…
Кендис рассмеялась.
– Не говори глупости, – сказала она, оборачиваясь. – Все мое – твое.
– Что ж, раз так – спасибо, – небрежно отозвалась Хизер.
Вернувшись домой, Роксана обнаружила у порога квартиры какую-то картонную коробку. Несколько секунд она настороженно ее рассматривала, потом отворила дверь и носком туфли аккуратно втолкнула коробку в квартиру. Включив свет, Роксана присела на корточки и обнаружила, что на коробке красуется кипрский почтовый штемпель, а адрес написан почерком Нико. «Ну что он за прелесть! – невольно подумала Роксана. – Интересно, что он прислал ей на этот раз?»
Улыбаясь, она вскрыла коробку и увидела внутри крупные, золотисто-оранжевые мандарины. Некоторые были даже с листиками, которые за время пути не успели завянуть. Вынув один мандарин, Роксана поднесла его к лицу, закрыла глаза и с наслаждением вдохнула характерный сладковато-горький аромат.
Только потом она увидела среди мандаринов простой белый конверт.
«Моя дорогая Роксана, – писал Нико, – пусть наши отборные кипрские мандарины напомнят тебе о том, что ты теряешь. Мы с Андреасом все еще надеемся, что ты передумаешь и примешь наше предложение. Как всегда твой – Н. Г.».
Несколько мгновений Роксана стояла неподвижно, потом подбросила мандарин к самому потолку и ловко поймала. Солнце, воздух, золотые мандарины… Совсем другой мир, почти рай, и тем не менее она успела совершенно о нем забыть.
