«Стоп, хватит!» – оборвала себя Роксана. Даже в воображении она не должна заходить так далеко. Нужно сдерживать себя – ведь, в конце концов, Ральф еще ничего ей не сказал. Все, что она думала, чувствовала, было только ее догадками, предположениями, теми же надеждами. Но, с другой стороны, должен же вчерашний странный разговор что-нибудь значить? Вот и Ральф сказал, что она заслуживает счастья… Да, черт возьми, заслуживает! В особенности после всего, что ей пришлось пережить по его милости.
Почувствовав, как ею овладевают обида и гнев, Роксана снова одернула себя. Эти эмоции были для нее чем-то новым и старым одновременно. Прежде Роксана об этом не задумывалась, и лишь в последние дни, когда она позволила своему воображению ненадолго унестись в страну надежд, ей вдруг стало ясно, что у ее мечты о счастье с Ральфом всегда была своя оборотная, темная сторона. Гнев и чувство обиды, которые она успешно подавляла на протяжении шести лет, проснулись вместе с надеждой и напомнили Роксане о том, как все шесть лет она только и делала, что страдала от одиночества, ждала, надеялась и снова ждала. Те редкие моменты счастья, которые им удавалось урвать, не решали проблемы, напротив – делали ее еще острее. Шесть лет по любым меркам – слишком долгий срок. И иногда Роксане казалось, что ей подписан пожизненный приговор почти без надежды на помилование…
Двери лифта с шипением отворились, и Кендис улыбнулась Роксане.
– Ну вот, наконец-то приехали, – сказала она. – Идем.
– Идем, – резко выдохнув воздух, ответила Роксана. На площадке они сразу увидели дверь, окрашенную в голубой цвет. За ней оказался еще один короткий коридор со столиком дежурной акушерки.
– Вы в гости? – приветливо спросила она и улыбнулась.
– Да, – кивнула Роксана. – Нам нужна Мэгги Филипс.
– Она же теперь Дрейкфорд! – напомнила Кендис. – Мэгги Дрейкфорд.
– Пожалуйста, проходите в палату. Миссис Дрейкфорд лежит в дальнем углу у окна.
Переглянувшись, Кендис и Роксана вошли в просторную светлую палату, разгороженную легкими ширмочками на боксы, так что посередине оставался широкий проход. Мэгги занимала самый последний бокс. Сидя на кровати, она прижимала к груди крошечного, туго спеленатого ребенка и показалась подругам одновременно и знакомой и незнакомой. Некоторое время никто из троих не произносил ни слова. Наконец Мэгги широко улыбнулась и, повернув девочку лицом к Роксане и Кендис, сказала:
– Познакомься со своими подругами по коктейль-клубу, Люсия!
Мэгги чувствовала себя бодрой и отдохнувшей: предыдущей ночью она отлично выспалась. Глядя, как подруги осторожно приближаются к кровати, Мэгги вдруг подумала, что это, должно быть, и есть настоящее счастье. А что нужно человеку для счастья, особенно если этот человек – молодая мать? Просто хотя бы раз выспаться как следует, только и всего!..
Первые четыре ночи были для Мэгги настоящим адом. Часами она лежала в темноте, не в силах расслабиться: ведь Люсия в любой момент могла проснуться и закричать. Когда сон все же одолевал ее и Мэгги начинала задремывать, малейший шорох, донесшийся из колыбельки, заставлял ее подскакивать на постели. Один раз ей все же удалось заснуть по-настоящему, но уже минут через двадцать она услышала громкий плач, в панике вскочила… и обнаружила, что Люсия спит как ни в чем не бывало. Плакал совсем другой ребенок, но Мэгги от этого было нисколько не легче – ведь он мог в любую минуту разбудить ее дочь – и она до утра лежала в напряженном ожидании.
На пятую ночь – часа в два или в начале третьего – Люсия внезапно расплакалась без всякой видимой причины. Она отказалась от груди, протестующе закряхтела, когда Мэгги попыталась положить ее на кровать рядом с собой, и пронзительно завизжала, когда доведенная до отчаяния мать попыталась спеть ей колыбельную. Этот кошмар продолжался минут пятнадцать, после чего за ширму заглянула пожилая дежурная акушерка, которую Мэгги еще никогда не видела. Укоризненно покачав головой, она сказала, обращаясь к Люсии:
– Юная леди, ведите себя потише, будьте так любезны! Вашей маме необходимо поспать.
Услышав эти слова, Мэгги от удивления едва не уронила ребенка. Она ожидала упреков или лекции о вреде нерегулярного кормления, однако акушерка, повнимательнее вглядевшись в ее лицо, лишь снова покачала головой и вздохнула.
– Это никуда не годится, милочка. Вы совсем зеленая.
– Я действительно немного устала, – ответила Мэгги несчастным голосом.
– Вам необходимо поспать, – решительно сказала акушерка. – Если хотите, я могу отнести вашего ребенка в детскую.
– В детскую? – переспросила Мэгги. О существовании какой-то там «детской» она слышала впервые.
– Ну да, – кивнула акушерка. – Там за вашей девочкой присмотрят, а вы тем временем отдохнете. А утром, когда ее надо будет кормить, ее снова принесут.
От переполнявших ее чувств Мэгги едва не разрыдалась.
– О, спасибо!.. Огромное вам спасибо, Джоан! – воскликнула она, с трудом разобрав в полутьме надпись на нагрудном значке акушерки. – А Люсии… не будет там плохо?
– Нет, что вы! – уверенно ответила Джоан. – Спите и ни о чем не беспокойтесь – завтра утром вы снова увидите свое сокровище.
Как только Джоан вышла, унося с собой вопящую Люсию, Мэгги мгновенно провалилась в сон – такой глубокий и спокойный, каким она не спала, наверное, никогда в жизни. Проснулась она в начале седьмого, чувствуя себя почти отдохнувшей, а вскоре принесли и Люсию, которая впервые со дня своего рождения поела с аппетитом и без капризов.
С тех пор Джоан заходила к ней каждую ночь, и Мэгги – правда, не без чувства вины – отдавала ей дочку.
– Не нужно терзаться, милочка, – сказала ей однажды акушерка. – Вам необходимо спать, иначе у вас пропадет молоко. Люсия – здоровая девочка, поэтому кормление по часам не может ей повредить. А что касается этих новомодных теорий относительно того, что детей, мол, нужно кормить тогда, когда они захотят, то я в них не верю. – Тут акушерка сурово нахмурилась. – Быть может, для ослабленных малышей это и хорошо, но для нормальных детей… Я знала одну мамашу, которая раскормила свою дочь до такого безобразного состояния, что врачам пришлось принимать меры…
– Неужели таким маленьким делают липосакцию?! – ужаснулась Мэгги.
– Ну что вы, конечно, нет. Просто пришлось ограничить частоту кормлений, пока девочка не пришла в норму. Некоторые думают, что толстый ребенок – здоровый ребенок, но это не так. – Джоан снова покачала головой. – Впрочем, это было еще в те времена, когда молодых мам держали в больнице по две недели. Теперь их отправляют по домам через два дня – через два, подумайте только! Естественно, матери начинают кормить их как попало – вот откуда в стране столько взрослых, у которых проблемы со здоровьем. Вас бы тоже давно выписали, если бы не желтушка. Ну а раз вам придется пробыть у нас несколько дольше обычного, нет никакого смысла загонять себя в гроб. Да и кормление по расписанию пойдет девочке только на пользу.
