— Для офиса, — говорит он и чмокает меня.
— Как мило! — сияю я. — Все будут глазеть на меня в метро… — Я замолкаю, потому что Эд берет меня за руку и кивает на припаркованный тут же элегантный черный «астон мартин»:
— Думаю, по такому случаю мы можем прокатиться с ветерком.
— Это что, твоя машина? — не верю я своим глазам. — Но откуда она взялась?
— Купил. Это несложно: идешь в автомобильный салон, достаешь кредитку и покупаешь. Специально выбрал британскую, — добавляет он с кривой ухмылкой.
— Но ты же никогда не водил машину с правым рулем, — пугаюсь вдруг я.
— Пустяки. Потренировался на прошлой неделе. Ну и идиотские же у вас правила.
— Ничего подобного, — тут же завожусь я.
— Вашу коробку передач сам черт не разберет. И не вздумай нахваливать левостороннее движение.
И даже не намекнул мне. Ни слова про машину, уроки вождения.
— Но зачем тебе она?
— Надо приобщаться к своему новому месту жительства, как учила меня одна девушка. А лучший способ приобщиться — это сесть за руль. Ты едешь или нет?
Галантным жестом он открывает дверцу. Потихоньку приходя в себя, я устраиваюсь на пассажирском сиденье.
Шикарное авто. Я даже не решаюсь положить розы на роскошую обивку.
— И все английские ругательства я тоже выучил, — сообщает Эд, выруливая на трассу. — Прибавь газу, урод! — имитирует он выговор кокни, и я не могу удержаться от хохота.
— Для начала неплохо. Как насчет «Куда прешь, тупая корова?».
— А меня учили «жирная корова», — подхватывает он. — Неужели обманули?
— Можно и так. Но надо поработать над акцентом. — Я наблюдаю, как уверенно он переключает передачу и обгоняет красный автобус. — И все-таки. Ты покупаешь адски дорогую машину. Но ведь потом… — Ой-ой-ой, надо прикусить язык, пока не сболтнула лишнего.
— О чем ты? — Хоть он и сосредоточен на дороге, но все слышит.
— Да так, — прячу я лицо в розах, — ничего.
Я чуть не брякнула: «Но ведь потом ты вернешься в Штаты». Но этой темы мы стараемся не касаться.
Мы молчим, потом Эд бросает на меня таинственный взгляд:
— Кто знает, что будет потом?
Осмотр офиса не занял много времени, к началу десятого мы уже управились. Эд все проверил дважды, выдал мне список телефонов всяких полезных людей и уехал на работу. Едва я успела пристроить цветы, как прибыли родители с новым букетом, бутылкой шампанского и коробкой канцелярских скрепок — это папина фирменная шутка.
Пусть я только что показывала свою новую обитель Эду, пусть это одна-единственная комнатка с парой столов… Я раздуваюсь от гордости, демонстрируя офис родителям. Это мое. Моя вселенная. Моя фирма.
— Здесь славно, — мама выглядывает из окна, — но ты уверена, что можешь себе это позволить? Не будешь жалеть, что не осталась с Натали?
Пусть мне кто-нибудь объяснит, сколько раз нужно поведать родителям горькую правду о бывшей лучшей подруге, которая оказалась редкой стервой и гадиной, чтобы они услышали?
— Мамочка, мне спокойнее одной, честное слово. Вот смотрите, это наш бизнес-план.
Документ такой солидный, словно не я его составляла. Каждый раз, когда я его перечитываю, все во мне поет. Теперь все мои мечты лишь об одном — преуспевании «Волшебной вакансии».
Я призналась в этом Сэди сегодня утром, пока мы листали газеты. Она тотчас встрепенулась и объявила:
— Я твой ангел-хранитель! И я тебе помогу.
После чего исчезла. Надеюсь, не отправилась на поиски нового кавалера для меня.
— Выглядит солидно, — одобряет папа, просматривая прошитую папку.
— Эд тоже приложил к этому руку, — признаюсь я. — И разобраться с дядей Биллом без него было бы намного сложнее. Мы вместе составляли текст дядюшкиного обращения. И идея нанять пиарщика, чтобы пустить журналистов по нужному следу, принадлежала ему. Кстати, видели сегодняшний «Мейл»?
— А как же, — бормочет папа и смотрит на маму. — Конечно, видели.
Мои родители не просто потрясены последними событиями. Их мир перевернулся в ту минуту, когда я появилась на их пороге, сообщила о желании дяди Билла сказать папе пару слов и сделала знак в сторону лимузина:
— Давай, выходи!
И Билл послушно вылез из машины и проделал все, что я велела. Родители онемели. Как будто я на их глазах принялась вытаскивать из ушей связки сосисок. Они продолжали хранить молчание и после того, как дядя Билл отбыл, а я поинтересовалась:
— Может, у вас есть какие-нибудь вопросы?
Родители сидели на диване и с ужасом взирали на меня. Даже теперь, когда правда стала известна всем, а сами они немного пришли в себя и смирились с неприятными фактами, их благоговения не поубавилось.
И я их понимаю. Пусть это звучит нескромно, но я предстала во всем блеске. Мы с Эдом дирижировали процессом разоблачения дядюшки, и все прошло как по маслу. Мне, во всяком случае, понравилось. Наверное, Билл со мной не согласится, а тетушка Труди тем более. Как только разразился скандал, она умчалась на курорт в Аризону. Бог его знает, увидимся ли мы когда-нибудь.
Диаманта же только выиграла от всей этой шумихи. Он уже напечатала серию фотографий в «Татлере», весьма своеобразно переосмыслив портрет Сэди, а историю папеньки использовала для раскрутки своего лейбла. Очень противная девочка. Но зато какая предприимчивая! Поневоле восхитишься подобной ловкостью. В конце концов, родителей не выбирают.
В глубине души мне бы хотелось познакомить Диаманту с двоюродной бабушкой Сэди. Думаю, они бы нашли общий язык. Они так похожи, хотя ни одна и не призналась бы в этом.
— Дорогая, — папа смущенно оглядывается на маму, — мы хотели поговорить с тобой о двоюродной бабушке Сэди…
— Да?
— О похоронах, — значительно произносит мама.
— Да, о них, — кивает папа. — Мы уже давно собирались. Раз полиция отрицает факт…
— …убийства, — заканчивает мама.
— Ну да. Как только дело закрыли, полиция освободила ее… как бы сказать…
— …останки, — шепотом суфлирует мама.
— Надеюсь, вы еще не провели похороны? — впадаю в панику я.
— Нет-нет! Но они назначены на ближайшую пятницу. Мы собирались сообщить тебе… — Он замолкает в нерешительности.
Черт. Вот черт.
— По крайней мере, — поспешно говорит мама, — мы так планировали.
— Раньше. Конечно, с тех пор все изменилось, — продолжает папа. — Так что если ты захочешь присоединиться…
— Разумеется, я присоединюсь, — сердито отвечаю я. — Больше того, я сама займусь похоронами.
