Эд ухмыляется.
— Просто я проверял, слушаешь ты или нет.
Мы знакомимся с сокровищами, Белой и Кровавой башнями. И всеми остальными башнями тоже. Эд завладел путеводителем и всю дорогу засыпал меня фактами. Правдивыми, выдуманными и полуправдивыми. А я не могла разобраться, где какие. Уж слишком у него серьезное выражение лица, нипочем не догадаешься, шутит или нет.
Когда мы завершаем маршрут «Путь Йомена-стражника», голова моя уже распухла. Никогда больше не хочу слышать о предателях, пытках и сорвавшихся по непредвиденным причинам казнях. Мы заходим в Средневековый Дворец, проходим мимо двух парней в средневековых одеждах, пишущих нечто средневековое (я догадалась), и попадаем в комнату с крошечными замковыми окнами и огромным камином.
— Мистер умник, а что это за шкаф? — тычу я пальцем в небольшую дверь. — Уолтер Райли
[19]
выращивал здесь картошку?
— Давай посмотрим. — Эд утыкается в путеводитель. — Как ты догадалась? Здесь седьмой герцог Мармадьюк хранил парики. Любопытный персонаж, обезглавил кучу своих жен. А остальных заморозил, используя новейшие технические разработки. Средневековый вариант машины для изготовления попкорна тоже изобрел он. Тогда это называлось «популярный корм».
— Правда? — делаю я серьезные глаза.
— Конечно, ты слышала об эпидемии популярного корма 1583 года. — Эд косится в путеводитель. — «Много шума из ничего». Шекспир сначала хотел даже назвать «Много шума из-за популярного корма».
Мы сверлим взглядом маленькую дубовую дверь, вскоре к нам присоединяется пожилая пара в непромокаемых куртках.
— Это шкаф для хранения париков, — сообщает Эд женщине, и на лице ее отражается интерес. — Парикмахера заставляли жить в шкафу вместе с париками.
— Неужели? — Лицо пожилой дамы вытягивается. — Какой ужас!
— Такова жизнь, — нравоучительно замечает Эд. — Тем более парикмахер был очень маленький. Совсем крошечный. Вот такой. — разводит он руками. — А слово «парик» произошло от выражения «карлик в шкафу».
— Да что вы? — Бедная женщина поражена, а я пихаю Эда локтем в бок.
— Удачной экскурсии, — любезно кланяется он, и мы сбегаем.
— Да ты остряк, — говорю я, как только мы отходим подальше.
Эд задумывается, потом обезоруживающе улыбается:
— Возможно. Но только когда голодный. Перекусим? Или отправимся в Музей Фузилеров?
[20]
Я мысленно взвешиваю варианты. Конечно, никто не интересуется национальным наследием, как я. Но любой осмотр достопримечательностей очень быстро превращается в утомительную прогулку, да и что за удовольствие пялиться на каменные ступени, зубчатые башни и слушать истории об отрубленных головах, насаженных на пики!
— Самое время пообедать, — наконец решаю я. — Тебе на сегодня, наверное, хватит.
— Точно, не могу долго концентрироваться, — кивает он. — Я же американец. Пойдем обедать.
Мы идем в кафе, где подают такие изыски, как георгианский луковый суп и запеканка из дикого кабана. Располагаемся за деревянным столиком у окна, и Эд настаивает, что угощает он, раз уж билеты покупала я.
— Так что ты хотел увидеть в Лондоне? — с энтузиазмом спрашиваю я. — Что еще в твоем списке?
Эд вздрагивает, и я корю себя за неделикатность. Перечень достопримечательностей напоминает ему о незаживающей ране.
— Извини, — бормочу я. — Не хотела напоминать…
— Ничего страшного. — Он изучает вилку, словно раздумывает, стоит ли вообще пробовать здешнюю еду. — Знаешь, мне нравится твоя позиция. Всякое в жизни случается. Нужно просто жить дальше. И теория твоего отца интересна. Я много думал о ней. Постоянное движение.
— Ты серьезно? — Я тронута. Надо будет рассказать папе.
Он наконец кладет кусочек в рот, жует, потом вопросительно смотрит на меня.
— Итак, ты говорила, что тоже рассталась с парнем. Давно?
В пятницу. Двух суток не прошло. Мне хочется прикрыть глаза и застонать.
— В общем… какое-то время назад. Его зовут Джош.
— А почему вы расстались? Если ты, конечно, можешь об этом говорить.
— Это было… я просто поняла… мы не… — Слова из меня выходят через силу. — Ты когда-нибудь чувствовал себя полным идиотом?
— Бог миловал, — качает головой Эд. — Хотя иногда я чувствовал себя очень-очень-очень глупо.
Разговор с Эдом почему-то успокаивает. Оказывается, я не одна чувствовала себя по-дурацки. По крайней мере, Джош мне не изменял. И я не живу одна в чужом городе.
— Тогда давай сделаем что-нибудь, чего нет в плане. Посетим незапланированную достопримечательность. Какие предложения?
Эд отламывает кусочек хлеба и размышляет.
— Коринна не хотела лезть на «Лондонский глаз», — говорит он наконец. — Она боялась высоты и решила, что это не для нее.
Вот не нравится мне его бывшая. Как можно бояться «Лондонского глаза»?
— Значит, полезем, — твердо говорю я. — А потом в добрый старый «Старбакс». Это давняя английская традиция.
Я надеюсь, что Эд рассмеется, но он, оценивающе глянув на меня, спрашивает:
— «Старбакс»? Интересно. А почему не «Лингтонс»?
Понятно. Выходит, догадался.
— Можно и туда. Как хочешь. Значит, ты кое-что знаешь про моих родственников.
— Я предупреждал, что навел справки.
Лицо его бесстрастно. Он не стал, как другие, восторженно восклицать: «О! Это потрясающе! Какой он в обычной жизни?» С другой стороны, Эд и сам крупная шишка. Может, даже сталкивался с дядей Биллом по работе.
— Ну и как тебе мой дядюшка? — небрежно спрашиваю я.
— «Лингтонс» вполне успешная корпорация. Очень доходная. И весьма эффективная.
Вряд ли это ответ.
— А как насчет Билла? — настаиваю я. — Приходилось иметь с ним дело?
— Да уж. — Он отпивает вино. — И «Две монетки» — это полная чушь и манипуляция. Извини.
Никто так не говорил о дядюшке в моем присутствии. Не передать, как я рада.
— Не надо извиняться. Говори, что думаешь. Продолжай.
— Думаю, что такие люди встречаются редко. Уверен, его успех зависел от разных причин. Но он не рассказывает правду. Вместо этого он внушает людям: «Это просто! Станьте миллионером, как я!» — Эд говорит отрывисто, почти зло. — На его семинары ходят наивные фантазеры, а он зарабатывает на них очередные деньги. Он пользуется людской доверчивостью.
