Глаза Триш неожиданно блеснули, потом сделались круглыми, как плошки.
– Вот как? – протянула она со значением. – Восхитительно!
– Нет-нет! – воскликнула я. – Это не… Честное слово…
– Не волнуйтесь, Саманта, – добродушно прервала меня Триш. – Я никому не скажу. Я – само благоразумие. – Она приложила палец к губам. – Можете на меня положиться.
Прежде чем я успела что-либо ответить, она взяла чашку с кофе и вышла из кухни. Я опустилась на стул, окинула взглядом груду коробок, машинально подобрала со стола «трюфелевзбивалку».
Неловко получилось. Впрочем, какая разница? Лишь бы только Триш не ляпнула чего-нибудь этакого в присутствии Натаниеля.
Нельзя же быть такой дурой! Она наверняка что-нибудь ляпнет! Так, между делом, исподтишка. И одному Богу ведомо, что подумает Натаниель. Вот это будет действительно неловко. И может все погубить.
Нужно опередить Триш. Нужно рассказать Натаниелю. Мол, Триш не так меня поняла, я вовсе на него не заглядываюсь, и все такое.
Из чего окончательно станет ясно, что я втрескалась по уши.
Я заставила себя подождать. Приготовила завтрак для Триш и Эдди, расставила новые кастрюли и прочую утварь, смешала соус из оливкового масла и лимонного сока, опустила в него филе дорады, в точности следуя наставлениям Айрис.
Потом поддернула подол чуть выше прежнего, добавила туши на глаза и вышла в сад с корзинкой, которую нашла в кладовой. Если Триш захочет узнать, куда я направилась, скажу, что собираю зелень.
Походив по саду, я обнаружила Натаниеля за старой стеной. Он стоял на садовой лесенке и обвязывал дерево веревкой. Чем ближе я к нему подходила, тем сильнее почему-то нервничала. Во рту пересохло, а ноги – ноги просто подгибались.
И эта женщина считала себя хладнокровной! Верила, что семь лет работы юристом научили ее вести себя подобающе! Кое-как справившись с собой, я подошла к лесенке, откинула челку со лба и улыбнулась Натаниелю, стараясь не щуриться – солнце било прямо в глаза.
– Привет.
– Привет. – Натаниель улыбнулся в ответ. – Как делишки?
– Неплохо. Гораздо лучше. Пока никаких катаклизмов…
Наступила пауза. Я внезапно сообразила, что слишком уж пристально гляжу на его пальцы, ловко завязывающие узел. Это невежливо.
– Я… э… вышла нарвать… э… розмарина. – Я кивнула на корзинку. – Где тут розмарин?
– Пойдемте, я вам покажу. – Он спрыгнул с лесенки, и мы двинулись по дорожке в направлении огорода.
В саду, вдалеке от дома, царила тишина, если не считать жужжания какого-то насекомого и хруста гравия под ногами. Я пыталась придумать какую-нибудь шутку, чтобы завязать разговор, но мысли разбегались.
– Жарко, – изрекла я наконец.
Грандиозно!.
– Угу. – Натаниель с легкостью перешагнул через невысокую стену. Я последовала его примеру, желая продемонстрировать пружинящую походку, – и споткнулась, разумеется. Черт!
Натаниель обернулся.
– Все в порядке?
– В полном. – ответила я, скрывая за улыбкой Досаду на себя. – Э… какая красота! – Мое восхищение было абсолютно искренним. Огород, имевший форму шестиугольника, который пересекали дорожки между грядками, и вправду произвел на меня впечатление. – Это все вы сделали? Очень красиво.
– Спасибо на добром слове. – Натаниель усмехнулся. – Вот ваш розмарин.
Он вынул из висевшей на поясе кожаной сумки, смахивавшей на кобуру, секатор и принялся обрезать колючий куст с темно-зеленой листвой.
Сердце бешено заколотилось. Я должна сказать то, ради чего пришла.
– Э… Знаете… Вот какая штука. – Заговорила я, теребя в пальцах листок соседнего куста. – Триш вообразила невесть что. Она, похоже, думает, что мы… Ну, вы понимаете…
– Угу. – Он кивнул, не оборачиваясь.
– Но это же… глупо! – Я манерно хихикнула.
– М-м… – Он отрезал еще несколько веточек. – Этого достаточно?
«М-м»? И все? И больше ему нечего сказать?
– Вообще-то нет, – проговорила я. Натаниель послушно защелкал секатором. – Ну разве не глупо, а? – Почему он не может ответить по-человечески?
– Конечно. – На сей раз Натаниель взглянул на меня, его лоб прорезала морщина. – Вам сейчас не до того, если я правильно понимаю. С вашими-то личными проблемами.
Что? О чем это…
Ах, ну да. С моими личными проблемами.
– Разумеется, – промямлила я. – Не до того, вы правы.
Черт побери!
И зачем я только упомянула о «личных проблемах» ?! О чем я вообще думала?!
– Держите. – Натаниель вложил мне в руки пахучий пучок. – Что-нибудь еще?
– Э… Да! Нарвите мне, пожалуйста, мяты.
Я смотрела, как он шагает между грядок, направляясь к каменной чаше, в которой росла мята.
– Знаете… – Я всячески притворялась, что веду обыкновенную светскую беседу. – Вообще-то с личными проблемами покончено. Почти покончено. Я с ними справилась.
Натаниель повернулся ко мне, заслонил глаза ладонью от солнца.
– Вам хватило недели, чтобы пережить проблемы семи лет?
Если так излагать, и вправду получается несколько нелепо. Я поспешила исправить положение.
– Я и сама не думала, что справлюсь так быстро. А выяснилось, что я гнусь, но не ломаюсь… как резинка…
– Резинка, – повторил он. Понять, о чем он думает, по выражению его лица было невозможно.
Что, опять не то слово употребила? Ну почему, гнуться – это вполне сексуально…
Натаниель поднес мне мяту. Вид у него был такой, словно он прикидывал, насколько я искренна.
– Матушка говорит… – Он вдруг замялся.
– Что? – выдохнула я. Они говорили обо мне! Они обсуждали меня?
– Ей кажется, что с вами… плохо обращались. – Он отвел взгляд. – Вы такая нервная… дерганая…
– Никакая я не дерганая! – оскорбилась я.
Хотя, если подумать, что-то в этом есть.
– Понимаете, я от природы… беспокойная. Но никто со мной плохо не обращался! Просто я… чувствовала себя в ловушке… постоянно…
Слова слетели с губ, прежде чем я успела их поймать.
Мне вспомнилась моя жизнь в «Картер Спинк». Я практически жила в офисе. А когда не задерживалась допоздна, брала работу на дом. Кипы документов. Ежечасные ответы на е-мейлы. Пожалуй, тут любой почувствует себя в ловушке.
– Но сейчас со мной все в порядке. – Я тряхнула волосами. – Я готова жить дальше… заводить новые связи… или… ну…
