Голова кружится, я опускаюсь на кровать. В висках стучит, перед глазами плавают пятна. Неудивительно, что он выбрал Венецию.
– Бекки, как ты? – Люк стоит в дверях, тревожно глядя на меня. А я его и не заметила.
– Я… – от слез перехватывает горло. – Я…
– Вид у тебя болезненный. Может, приляжешь? Сейчас водички принесу.
Смотрю ему вслед, а сердце змеей жалят слова Венеции: «Люк просто играет, чтобы не расстраивать тебя».
– Вот, держи. – От неожиданности я вздрагиваю. Люк принес стакан воды и два шоколадных печенья. – Отдохнуть бы тебе немного.
Я беру стакан, но не пью. Все происходящее кажется мне спектаклем. Люк играет роль. И я играю.
– А как же вечер? – наконец говорю я. – Уже пора выезжать.
– Можем и опоздать. Или вообще не поехать. Дорогая, выпей воды и ложись…
Я нехотя делаю глоток и кладу голову на подушку. Люк заботливо набрасывает на меня покрывало и тихо выходит.
Не знаю, сколько я так пролежала. Может, секунду. Или шесть часов. Потом выяснилось, что всего двадцать минут.
До меня доносятся голоса. Его голос. И ее. Приближаются по коридору. – – …Надеюсь, ты не против…
– Нет, что ты. Ты правильно сделал, что вызвал меня, Люк. Итак, где пациентка?
Открываю глаза – и кошмарный сон становится явью. Прямо надо мной нависает Венеция.
Она переоделась в длинное вечернее платье из черной тафты, без бретелек, с расклешенной юбкой. Волосы собраны в низкий пучок, в ушах сверкают бриллианты. Она похожа на принцессу.
– Люк говорит, тебе нездоровится, Бекки? – Улыбка Венеции приторно-сладкая. – Дай-ка взглянуть…
– Что ты здесь делаешь? – выпаливаю я.
– Меня вызвал Люк. Он беспокоится. – Венеция кладет руку мне на лоб, и я вздрагиваю. – Посмотрим, нет ли температуры… – Шурша тафтой, она присаживается на постель и открывает чемоданчик.
– Люк, она мне не нужна! – говорю я, а слезы без предупреждения брызжут из глаз. – Я здорова!
– Открой. – Венеция подносит градусник к моему рту.
– Нет! – Я отворачиваюсь как ребенок, который не хочет есть овсянку.
– Ну пожалуйста, Бекки, – уговаривает Венеция. – Я просто хочу измерить температуру.
– Бекки, – Люк берет меня за руку, – не упрямься. Мы не можем рисковать.
– Я не…
Венеция ловко впихивает мне в рот градусник и встает.
– Думаю, сегодня ей лучше остаться дома, – негромко говорит она и отводит Люка в сторонку. – Ты можешь убедить ее просто отдохнуть?
– Конечно, – кивает Люк. – Извинись за нас, пожалуйста.
– Ты тоже намерен остаться? – Венеция хмурится. – Люк, по-моему…
Она манит Люка в коридор, я слышу, как они перешептываются за дверью. Через несколько минут Люк возвращается с кувшином воды.
Кто-то завязал ему бабочку, вдруг замечаю я и боюсь разрыдаться.
– Бекки, милая, Венеция считает, что тебе надо успокоиться.
Я молча смотрю на него, градусник по-прежнему у меня во рту.
– Конечно, я останусь с тобой. Если так тебе будет легче. – Люк неловко умолкает. – Но если ты не против, я бы все-таки съездил на полчасика: там ожидается много давних знакомых, с которыми я не прочь повидаться.
Горло перехватывает, глаза жжет новая порция слез. Теперь мне все ясно. Он хочет прийти на вечер встречи вместе с Венецией. Наверное, они специально все подстроили.
Что же мне делать – умолять его остаться? Ну уж нет, гордость я еще не растеряла.
– Прекрасно, – бормочу я и отворачиваюсь, чтобы он не видел слез. – Поезжай.
– Что?
– Поезжай, – повторяю я, вынув изо рта градусник.
Шурша платьем, снова входит Венеция.
– Дай посмотреть. – Слегка нахмурившись, она изучает градусник. – Да, небольшая температура. Прими парацетамол.
Она дает мне две таблетки, я запиваю их водой, которую принес Люк.
– А с тобой точно все будет в порядке? – встревоженно спрашивает он.
– Да. Езжай, развлекайся. – Я укрываюсь с головой и плачу в подушку.
– Пока, милая. – Люк гладит меня по спине через покрывало. – Отдыхай.
Слышатся приглушенные голоса, затем вдалеке хлопает дверь. Все. Они ушли.
Первые полчаса я лежу не шевелясь. Откидываю покрывало и утираю мокрые глаза. Потом выбираюсь из постели, ковыляю в ванную и встаю перед зеркалом. Я пугало. Глаза покраснели и заплыли от слез, на щеках пятна, волосы растрепаны.
Поплескав в лицо водой, сажусь на бортик ванны. Что же мне делать? Не могу я торчать здесь весь вечер, изводиться и представлять самое худшее. Лучше просто отправиться за ними следом и все увидеть своими глазами.
Вот возьму и поеду на вечер. Эта мысль прошивает меня как молния.
Сию же минуту соберусь и отправлюсь на вечер встречи выпускников. А что мне может помешать? Я же не больна. У меня все в порядке.
Решительно возвращаюсь в спальню, распахиваю дверцы шкафа и вытаскиваю черный шифоновый кардиган для беременных, который купила еще летом, но ни разу не надевала – он казался мне широким, как палатка. Так. Теперь аксессуары. Несколько сверкающих ожерелий, блестящие туфли на шпильках, серьги с бриллиантами. Потом вытряхиваю из футляра всю косметику, стремительно и густо крашусь.
Отступаю и оглядываю себя в зеркало с головы до пят. В принципе неплохо. Не самый лучший мой наряд, но сойдет.
Адреналин подгоняет, пульсирует во всем теле, и я хватаю вечернюю сумочку, запихиваю в нее ключи, мобильник и кошелек. Последний штрих – шаль на плечи, и вот я уже спешу к двери, гордо вскинув подбородок. Я им всем покажу! Или поймаю их с поличным. Или… в общем, как получится. Я не беспомощная жертва, которая будет покорно валяться в постели, пока ее муж развлекается с другой.
Мне удается поймать такси прямо возле нашего дома, и, пока оно набирает скорость, я репетирую язвительные реплики. Главное, не опускать голову; и держаться саркастически, но с достоинством. А еще не разреветься и не наброситься на Венецию с кулаками.
Впрочем, Венецию можно и ударить. Отвесить ей хлесткую пощечину, а потом наподдать и Люку.
– Между прочим, мы все еще женаты, – бормочу я себе под нос. – Люк, ты ничего не забыл? К примеру, собственную жену?
Мы уже подъезжаем, от волнения у меня слегка кружится голова. Ну и пусть. Я не отступлю. Я буду сильной. Такси останавливается, я сую водителю смятые купюры и выхожу. Начинается дождь, холодный ветер забирается ко мне под шифоновую тунику. Быстрее под крышу!
