– Люка и Венецию. Вдвоем.
– Вдвоем? – Сьюзи зажимает рот ладонью. – И что они… делали?
– Сидели на столе и болтали. – Язык ворочается с трудом. – Она обнимала его за плечи. он держал ее за руку.
Поднимаю глаза и жду реакции. А Сьюзи и Джесс – продолжения.
– Они… целовались? – решается спросить Сьюзи.
– Нет, смеялись. Казались такими счастливыми. Мне… просто пришлось убраться оттуда.
Джесс и Сьюзи переглядываются, а я жадно пью воду.
– И поэтому ты… надела белые чулки? – осторожно спрашивает Сьюзи.
– Конечно, нет, что ты! – Я со стуком ставлю стакан, меня снова захлестывает унижение. – Венеция заставила! Отняла туфли и сумочку, а потом велела напялить эти страшилища, чтобы опозорить перед Люком!
Сьюзи ахает.
– Вот корова!
– А я теперь их снять не могу! – Я чуть не плачу. – Так и придется ходить!
– Погоди, сейчас помогу. – Сьюзи отставляет стакан и тянется к чулку. Джесс наблюдает, сведя брови.
– Бекки, а они точно не приносят никакой пользы?
– Ни малейшей! Она просто издевалась надо мной! Сказала, что мода вредит здоровью!
На Джесс это не действует.
– Но мода и правда ему вредит.
– Неправда, неправда! – взрываюсь я. – Мода полезна! Благодаря ей становишься такой стройной, не сутулишься, чтобы пиджак лучше сидел, следишь за собой, чтобы не опуститься и не впасть в депрессию… – перечисляю я и загибаю пальцы. – Л высокие каблуки – лучший тренажер для икроножных мышц!
– Бекки, выпей вина, – примирительно предлагает Сьюзи и придвигает свой бокал. – Один глоток ребенку не повредит. А ты, может, успокоишься.
– Ладно, спасибо. – Я благодарно отпиваю вина.
– Мой акушер советовал мне выпивать по бокалу каждый вечер, – говорит Сьюзи. – Он француз.
Делаю еще глоток, и судорожное сердцебиение понемногу утихает. Надо было ехать рожать во Францию. Или куда угодно, лишь бы подальше от Венеции Картер. Может, плюнуть на всю эту возню с больницами и все-таки родить в магазине? По крайней мере, там мне никто не будет действовать на нервы. И бесплатная одежда обеспечена.
Ставлю бокал и горестно смотрю то на Сьюзи, то на Джесс.
– Не знаю, что мне делать. Говорить с Люком я уже пробовала. Он твердит, что я все выдумываю и что они просто дружат. Но друзья такими счастливыми не выглядят!
– А как именно он ее держал за руку? – Сьюзи сосредоточенно хмурится. – Может, по-дружески? Венеция охотно прикасается к окружающим?
Я задумываюсь. Вспоминаю, как она трепала меня по плечу, проводила ладонью по руке. И нехотя соглашаюсь:
– Вообще-то да.
– Может, в этом и дело! Наверное, у нее просто такая привычка.
– А другие доказательства у тебя есть? – вмешивается Джесс.
– Пока нет. – Я тереблю обертку от хлебной палочки, гадая, сказать им или нет. – Недавно я следила за ним.
– Что, что? – ахает Сьюзи. – А он тебя видел?
– Видел. Я притворилась, будто брожу по магазинам.
– Бекки… – Сьюзи запускает пальцы в волосы. – А если ты все-таки ошиблась? Пусть они держались за руки, но это еще не преступление. Нельзя из-за этого рушить доверие между тобой и Люком.
– Так что же мне делать? Что?
– Ничего, – решительно заявляет Сьюзи. – Бекки, я точно знаю: Люк тебя любит. Он не сделал бы ничего предосудительного, понимаешь? Вот если бы он врал тебе… Или если бы ты застала их целующимися…
– Верно, – живо кивает Джесс. – По-моему, ты все не так поняла, Бекки.
– Но… – Я умолкаю, навивая обертку на палец.
Не знаю, как это объяснить, но у меня скверное предчувствие. Звонки и даже ужины тут ни при чем. Дело не в том, что сейчас они вместе, а в этой Венеции. У нее глаза хищницы.
Но этого не объяснишь: Сьюзи и Джесс решат, что мне почудилось.
– Ладно, – наконец говорю я, – не буду я ничего предпринимать.
– Тогда сделаем заказ. – И Сьюзи протягивает мне меню.
– Здесь есть еще комплексное меню. – Джесс кладет поверх папки лист с отпечатанными строчками. – Оно экономнее, если взять только по два блюда и не выбирать всякие деликатесы вроде трюфелей.
Я чуть было не возражаю, что если трюфели – мое любимое блюдо, то какая разница, сколько они стоят? Но если честно, я с ней согласна. Никогда не понимала, в чем прелесть дорогущих трюфелей.
Боже. Не хватало еще во всем соглашаться с Джесс!
– Может, заодно посоветуешь мне, как не уступать Пулу? – спрашивает Сьюзи, передавая мне корзинку с хлебом.
– Ох, что у тебя случилось? – Я сразу воспрянула духом.
– Ее пригласили в телепередачу, – с отвращением объясняет Сьюзи, – а сценаристы придумали, чтобы по ходу дела она навещала нерадивых матерей и учила их готовить полезную пищу. И Лулу предложила мне роль первой нерадивой матери.
– Не может быть!
– И уже сообщила мою фамилию работникам телестудии! – Голос Сьюзи звенит от возмущения. – Представляешь, они звонили мне и спрашивали, правда ли, что я кормлю детей только консервами и что никто из них не умеет говорить!
– Какая наглость! – Я намазываю булочку маслом. Принимать близко к сердцу чужие проблемы – лучшее средство от собственных.
Втроем мы замечательно перекусили, у меня заметно поднялось настроение. Мы дружно согласились, что Лулу настоящая гадина (правда, Джесс с ней не знакома, но я подробно описала ее). Потом Джесс рассказала о своих трудностях. Она сообщила Тому о поездке в Чили, и они рассорились.
– Сначала он думал, что я шучу, – Джесс рассеянно крошит булочку, – потом – что я проверяю его чувства. И сделал мне предложение.
– Предложение? – восторженно восклицаю я.
– Но я, конечно, велела ему не глупить, – продолжает Джесс. – А теперь… мы не разговариваем. Такие дела. – Голос звучит деловито, а глаза грустные. Она залпом выпивает чуть ли не полбокала, что на Джесс совсем не похоже.
Мы со Сьюзи переглядываемся, она тревожно хмурится.
– Джесс, а ты уверена насчет Чили? – осторожно спрашиваю я.
– Да. Обязательно поеду. Я должна. Второго такого шанса мне не представится.
– А Том может тебя навещать, если захочет, – подхватывает Сьюзи.
– Вот именно. Если бы только он перестал слушать свою мать! – Джесс раздраженно качает головой. – Дженис истеричка. Шлет мне целые страницы распечатанной из Интернета белиберды, твердит, что в Чили опасно, что там нестабильная политическая ситуация, эпидемии и противопехотные мины.
