– Точно, – киваю я и старательно впитываю информацию. – Ладно, так и сделаю. Знаешь, Сьюзи… – Мне становится неловко. – Спасибо за то, что обошлась без всяких «я же тебе говорила». Ты ведь предупреждала, что от Венеции Картер надо держаться подальше… наверное, ты была права.
– Я бы ни за что не сказала «я же тебе говорила»! – ужасается Сьюзи.
– Знаю. А многие на твоем месте не упустили бы случай.
– И совершенно напрасно! И потом, может, права была ты. Может, Венеция не интересуется Люком и это был просто безобидный визит. – Она ставит на стол овечку и треплет ее по голове. – Но на твоем месте я обязательно заявила бы о своих правах. Для порядка.
– О, не волнуйся. Я ей покажу!
Сьюзи абсолютно права. Надо заявить Венеции: «Руки прочь от моего мужа!» Само собой, не открытым текстом.
В пятницу, готовясь к очередному походу в центр, я прихорашиваюсь, но так, чтобы не выглядеть расфуфыренной: надеваю джинсы для беременных «Сэвен» (потертые), сексуальный красный топик-стретч и новенькие убойные шпильки от Москино. Шпильки смотрелись бы, пожалуй, слишком нарядно, а с тертыми джинсами в самый раз. Когда мы приходим, в приемной пусто, ни одной знаменитости не видно. Тем лучше: не собьют мою психологическую настройку.
– Бекки, – Люк смотрит на мои пальцы: я судорожно вцепилась в его руку, – с тобой все хорошо? По-моему, ты нервничаешь.
– Да?.. Ну ты же понимаешь. Просто слегка волнуюсь.
Он сочувственно кивает:
– Естественно. Может, поделишься тревогами с Венецией?
Непременно. Так и было задумано.
Мы усаживаемся в пухлые кресла, я беру журнал, а Люк с шелестом разворачивает «Файнэншиал тайме». Я чуть было не углубилась в чтение «Гороскопа вашего ребенка», но тут вспомнила, что вчера Сьюзи советовала поговорить с Люком об отцовских обязанностях. Вот он, подходящий случай.
– Увлекает все это, правда? – начинаю я, откладывая журнал. – Ну, подготовка к родительским обязанностям.
– М-м-м… – Люк кивает и переворачивает страницу.
Что-то в голосе у него не слышно увлеченности. Господи, а если его страшит будущая жизнь среди памперсов, но он это скрывает и потому ищет утешения в объятиях другой женщины? Надо немедленно изобразить отцовство в самых позитивных красках, как Сьюзи советовала. Напомнить о хорошем, о чем-нибудь радостном, чтобы предвкушать его…
– Слушай, Люк! – На меня вдруг нисходит вдохновение. – Ты только представь, что наш малыш выиграл золотую медаль на Олимпиаде!
– Что, прости? – Люк отрывается от «ФТ».
– На Олимпийских играх! Наш ребенок завоевал золотую… ну или какую-нибудь еще медаль. А мы – его родители! – Я не свожу глаз с Люка, ожидая реакции. – Здорово, правда? Как мы будем гордиться им!
Ох, как меня захватила эта мысль! Прямо вижу себя на стадионе году этак в 2030-м. Сью Баркер берет у меня интервью, а я объясняю, что еще во время беременности поняла: моего малыша ждет большое будущее!
А Люк, похоже, озадачен.
– Бекки, я что-то пропустил? С чего ты взяла, что наш ребенок завоюет олимпийское золото?
– А вдруг возьмет и завоюет! Почему бы и нет? Люк, в своих детей надо верить.
– Логично, – кивает Люк и откладывает газету. – А в каком виде спорта?
– В прыжках в длину, – подумав, решаю я. – Или в тройном прыжке – он не такой популярный. Значит, победить будет легче.
– Или в борьбе, – предлагает Люк.
– В борьбе? – взвиваюсь я. – Не будет наш ребенок драться! Он же может покалечиться!
– А если ему суждено стать величайшим борцом мира? – Люк вскидывает бровь.
Какое-то время я озадаченно молчу, потом решительно отметаю борцовский вариант:
– Нет, не суждено. Я мать, мне виднее.
– Мистер и миссис Брэндон! – окликает нас администратор. – Пройдите в кабинет, Венеция готова принять вас.
Мне вдруг становится все нипочем. А вот и я. Пришла застолбить свой участок.
– Идем, милый.
Мы шагаем по коридору. На каблуках и от волнения меня пошатывает.
– А, здравствуйте! – Венеция выходит из кабинета навстречу нам. Черные брюки и розовая кофточка без рукавов, перехваченная в талии классным лаковым черным ремнем из крокодиловой кожи. Венеция целует нас в обе щеки, обдавая запахом «Аллюр» от Шанель. – Как приятно снова видеть вас!
– Мы тоже очень рады, Венеция. – Я иронично приподнимаю бровь: мол, если ты нацелилась на моего мужа, даже не мечтай.
– Великолепно! Входите… – Она пропускает нас в кабинет.
Кажется, мою игру бровями она не заметила. Придется отказаться от тонких намеков.
Мы с Люком садимся, Венеция пристраивается на краешке стола, шпильки от Ив Сен-Лорана повисают у нее на пальцах. Для врачихи гардеробчик у мадам неплохой. Всякий позавидует.
Она открывает карточку и некоторое время изучает ее.
– Итак, Бекки, во-первых, анализы крови готовы. Все показатели в норме… вот только за гемоглобином надо бы последить. Как ты себя чувствуешь?
– Прекрасно, спасибо, – уверенно говорю я. – Прямо купаюсь в любви и счастье… У нас чудесная семья, мы ждем ребенка и никогда еще не были так близки с Люком. – Я беру Люка за руку. – Правда, милый? Ведь мы очень сблизились в последнее время? Духовно, интеллектуально, эмоционально и… и сексуально!
Вот тебе. Получи.
– Э-э… да, – чуть смущенно соглашается Люк. – Пожалуй.
– Приятно слышать, Бекки. – Венеция смотрит на меня как-то странно. – Но я спрашивала о твоем физическом состоянии. Голова не кружится? Не тошнит?
А, вот оно что.
– Нет, никогда. Я в полном порядке.
– В таком случае давай перейдем к осмотру. – Она указывает на кушетку, и я послушно встаю. – Ложись на спину, устраивайся поудобнее… ой, что это? Неужели растяжка? – весело добавляет она, когда я поднимаю топ.
Растяжка? – Перепугавшись, я хватаюсь за металлический поручень и пытаюсь подняться. – Не может быть! Я каждый вечер мажусь специальной мазью от растяжек, а утром еще лосьоном, и…
– Ох, обозналась! – перебивает Венеция. – Просто ниточка от кофты.
– Уф…
Обмякнув, я жду, когда пройдет шок, а Венеция тем временем ощупывает мой живот.
– Впрочем, растяжки обычно появляются откуда ни возьмись, – продолжает светским тоном Венеция, – так что и у тебя они еще будут. Последние несколько недель беременности – трудное время. Сколько я повидала пациенток, которые ходили вперевалку и жаловались, что до родов еще далеко…
Вперевалку?
