Как же классно быть невестой. Мне этого будет не хватать.
— Все готово? — спрашивает папа, протягивая мне букет.
— Думаю, да. — Я улыбаюсь и беру цветы.
— Удачи, — говорит Клайв и кивком головы указывает на дорогу: — Вон парочка опоздавших.
К церкви на бешеной скорости подлетает черный кеб, обе пассажирские дверцы разом распахиваются. Спрашивая себя, не сон ли это, я во все глаза смотрю на вылезающего из машины Майкла, все еще облаченного в вечерний костюм. Он наклоняется к такси, и в следующий миг появляется Лорел в платье от Сен-Лорана с засученными рукавами.
— Только не отвлекайтесь на нас! — кричит она. — Мы просто куда-нибудь проберемся…
— Но… какого черта вы здесь делаете?
— Язык, — с укором произносит Клайв.
— Какой смысл заправлять сотней частных самолетов, если не можешь полететь куда вздумается? — Лорел обнимает меня. — Мы внезапно решили, что хотим посмотреть, как вы поженитесь.
— По-настоящему, — добавляет Майкл мне на ухо. — Снимаю перед тобою шляпу, Бекки!
Они исчезают в церкви, и мы с папой не спеша идем по дорожке к портику, где нас в нетерпении дожидается Сьюзи. На ней серебристо-голубое платье, и она держит Эрни, облаченного в костюмчик такого же цвета. Я заглядываю в церковь и вижу лица всех моих родных, всех моих друзей, всех друзей и родственников Люка. Они сидят рядом друг с другом, сияющие, счастливые, полные нетерпения.
Орган смолкает, и меня пробирает нервная дрожь.
Это в конце концов происходит. Я наконец выхожу замуж. По-настоящему.
Потом раздаются звуки марша, папа сжимает мою руку — и мы двигаемся вперед по проходу.
22
Мы женаты.
Мы по-настоящему женаты.
Я смотрю на сверкающее обручальное кольцо, которое Люк надел мне на палец в церкви. Потом озираюсь по сторонам. Шатер сияет в летних сумерках, ансамбль наигрывает лирическую мелодию, все танцуют. Пусть музыка не столь безупречна, как в «Плазе», пусть гости не столь шикарно разодеты. Но они наши. Все они наши.
У нас был замечательный обед: суп из кресс-салата, ягненок и летний пудинг, а сколько мы выпили шампанского и вина, привезенного родителями из Франции! Потом папа постучал вилкой по бокалу и произнес речь про нас с Люком. Он сказал, что они с мамой частенько спорили, за какого человека я выйду замуж, и сходились они только в одном: «придется бедняге ходить на цыпочках». Тут он посмотрел на Люка, и Люку пришлось встать и под дружный смех исполнить пируэт. Папа сказал, что очень полюбил Люка и его родителей, что для него это больше, чем просто свадьба, — это союз двух семей. И еще сказал, что знает — я буду верной и надежной супругой, и припомнил, как в возрасте восьми лет я написала на Даунинг-стрит письмо, предложив своего отца на пост премьер-министра, а еще через неделю написала снова — спросить, почему они не ответили; тут все снова расхохотались.
Затем Люк произнес речь о том, как впервые повстречал меня в Лондоне, когда я работала журналисткой в финансовом издании; я тогда спросила директора банка «Беркли», почему они не выпускают чековые книжки с модными картинками на обложках — как на мобильниках. Люк признался, что начал присылать мне приглашения на все подобные мероприятия, даже если они не имели отношения к нашему журналу, — просто потому, что я оживляла любую процедуру.
(Он мне никогда об этом не говорил. Но это все объясняет! Вот почему мне приходилось таскаться на непонятные пресс-конференции по оценке финансовых ресурсов сталелитейной промышленности.)
Последним поднялся Майкл. Он представился своим звучным, раскатистым голосом и заговорил о Люке. О том, каких фантастических успехов он добивается, но как нуждается в ком-то, кто был бы рядом, кто любил бы его просто за то, что он — это он, и не давал бы воспринимать жизнь слишком серьезно. Потом объявил, какая для него честь познакомиться с моими родителями, столь радушно принявшими двоих совершенно незнакомых людей, — теперь он понимает, от кого я переняла это «чисто блумвудовское» добросердечие. И еще добавил, что в последнее время я по-настоящему выросла. Что мне пришлось разобраться с весьма заковыристыми ситуациями — он не будет вдаваться в детали, — но я смело бросила им вызов и со всем справилась.
— Не используя карточку «Виза», — лукаво уточнил Майкл, и весь шатер взорвался хохотом.
А потом Майкл сказал о том, что побывал на многих свадьбах, но нигде еще не чувствовал себя так хорошо, как здесь. Он знает, что мы с Люком созданы друг для друга, и он обожает нас обоих, и мы сами не сознаем, как нам повезло. А если мы обзаведемся детьми, то они тоже не поймут, какие же они счастливчики.
От речи Майкла меня чуть слеза не прошибла, честное слово.
А теперь мы с Люком сидим на траве. Только мы двое, вдали от всех остальных. Мои жутко дорогие туфельки заляпаны неизвестно чем, а перепачканные клубникой пальчики Эрни оставили отпечатки на моем корсете. Вид у меня, наверное, тот еще. Но я счастлива.
И думаю, что более счастливой мне еще не доводилось бывать за всю мою жизнь.
Люк лежит, опершись на локти, и смотрит в темнеющее небо.
— Итак, — произносит он, — мы это сделали.
— Мы это сделали. — Цветочная гирлянда свешивается мне на один глаз. Я осторожно откалываю ее и кладу на траву. — И без неожиданных происшествий.
— Знаешь… такое чувство, будто последние несколько недель были каким-то странным сном. Я был целиком поглощен своим миром и понятия не имел, что творится в реальной жизни. — Он встряхивает головой. — Едва с катушек не съехал.
— Едва?
— Ну ладно. Съехал. — Он поворачивается ко мне; темные глаза поблескивают в сумраке. — Я очень многим тебе обязан, Бекки.
— Ничем ты мне не обязан, — удивленно отвечаю я. — Мы теперь женаты. Это как… совместный счет.
Со стороны дома доносится грохот; обернувшись, я вижу, как папа загружает в машину наши чемоданы. Все готово к отъезду.
Люк тоже оборачивается и спрашивает:
— Мне позволено узнать, куда мы едем? Или наш медовый месяц все еще секрет?
Вот оно. Последняя часть моего плана. Последняя вишенка на верхушке пирога.
— Ладно, — говорю я и делаю глубокий вдох. — Значит, так. В последнее время я очень много думала о нас, Люк. О браке, о том, как мы будем жить. Останемся в Нью-Йорке или нет. Что будем делать… — Я умолкаю, тщательно подбирая слова. — И я поняла… что еще не готова осесть. Том и Люси попробовали угомониться слишком рано — и что из этого вышло? И маленького Эрни я обожаю, но посмотри, каково приходится Сьюзи… Я осознала, что еще не готова завести детей. Пока еще нет. — Я опасливо поднимаю глаза. — Люк, есть столько всего, чего я еще не делала. Я никогда не путешествовала по-настоящему. Никогда не видела мир. И ты тоже.
