Звонок мобильника выбил ее из глубокомысленного созерцания морозного узора на оконном стекле. Кто это еще? Так было приятно вспоминать практику…
Звонил Ерофеев.
– Трям! Значит «здравствуй»!
– Я помню, – ответила она. – Я смотрела этот мультик. Здравствуй! Ты сегодня дежуришь? – Вихрем пронеслась мысль: работать некому, старший фельдшер вызвал Ерофеева, а он вспомнил о ней.
– Нет. Мы ж с тобой первого вместе уходили… У меня завтра сутки.
– А что случилось?
– Разве должно что-то случиться? Ты на посту?
– В каком смысле?
– В религиозном, сейчас пост – Рождественский!
– А… да… нет… не на посту… – Мелькнула хитрая мыслишка. – У меня экзамены на носу…
– А ты вроде бы не вегетарианка… или что?
– Всеядная, как… страус… – Таня в последний момент заменила свинью на пускай тупую, но более эстетичную птицу.
– Я приглашаю тебя в кафе.
От неожиданности Таня икнула.
– Зачем?
– Этот глупый вопрос оставь для парней, которые будут спрашивать, можно ли тебя поцеловать… В кафе ходят, чтобы есть… В общем, да – да, нет – нет… На скорой нет времени на долгие раздумья… Время пошло. Десять… девять…
– Мне нужно собраться…
– Резонно, в домашнем халатике по морозу…
– …и накраситься…
– Можно подумать, ты на тропу войны выходишь…
– Через час… – А сама подумала: «В каком-то смысле – на тропу».
– У метро «Войковская», выход на улицу Космодемьянских. Жду наверху.
Распространенное заблуждение, что девушкам позволено опаздывать, что это вроде нормы… И мужчине положено ждать и терпеть. Позволено, да не всем. Таня отлично знала, что еще полчаса он подождет, а потом все… Хотя и полчаса – это много. Саша ничего не скажет, конечно… но подумает. И то, что он подумает, пугало Таню… Ей не хотелось, чтобы Ерофеев равнял ее с другими… которым простительно опаздывать.
«Интересно, он цветы купил? Вряд ли… Или еще какой подарок? Нет… Все это глупости… Он не такой человек. Вообще странно, что он в кафе пригласил… Или он как в Америке… Там зовут на обед или ужин с намеком на долгие постельные отношения… Нет, это абсурд. Он не такой… И вообще, кажется, он слишком безразличен… Первый раз с июля позвонил вне дежурства и пригласил не покататься по вызовам, а в кафе…»
Качаясь в вагоне метро от «Белорусской», она вдруг поймала себя на мысли, что ничего о Ерофееве не знает. Вообще. Нет, она знает, что ему больше двадцати пяти… да, и еще… все. Ни где живет, ни с кем, ничего… Но самое странное, это откуда он все знает? Или почти все? О чем ни спроси – расскажет…
– Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – «Войковская»!
Ерофеев стоял у киоска и процеживал взглядом выходящих пассажиров. Друг друга они увидели одновременно. Наверное, Таня все-таки слишком эмоционально подошла… подсознательно она подставила щеку, но Ерофеев в этот момент уже брал ее под руку и щеки не заметил. Или сделал вид, что не заметил. Цветов не было. У нее возникло ощущение, что из-за угла вырулит «газель» скорой помощи и Саша скажет: «Ха-ха! Разыграл, будем работать до утра…» Но и этого не случилось. Ерофеев вел Таню в сторону железной дороги…
– Куда мы идем?
– На троллейбус. Можно, конечно, и прогуляться, но лучше проехаться… тем более что я не завтракал толком… шлепать полчаса до Большой Академической неохота. Лучше проедем.
«Пятьдесят седьмой» подкатил, будто ждал за мостом, когда это Ерофеев с Таней придут на остановку…
Таня вдруг разозлилась. Ну, хорошо, цветы – пускай… В щеку чмокнуть, хотя б из деликатности, – тоже… Видимо, она совсем не в его вкусе. Но хоть пару слов приятных можно сказать?
– Ты похудела… – сказал Ерофеев.
– С Нового года? – ехидно спросила она. – Так заметно?
– Нет, с лета, если сравнивать…
– Я всегда во время сессии худею… организм так устроен.
– Тогда тебе к лицу вечно учиться…
– С ума сошел.
– Шучу.
Они постояли на перекрестке улицы Приорова под красный свет. Знакомые места, приходилось возить больных в ЦИТО – Институт травматологии. Перейдя от остановки на другую сторону, Ерофеев повел Таню обратно. Остановился у двери кафе с надписью «За рулем»…
– Они раньше круглосуточно работали, – сказал Саша, – но, видно, не резон. Теперь только днем. Заходи. – Он отворил дверь и пропустил Таню вперед.
Мягкий полумрак, музыка… Саша прошел следом и повлек Таню направо в зал, где стоял в левом дальнем углу накрытый столик… Посетителей немного, еще два столика заняты, по другую сторону зала. Приглушенный разговор.
К ним вышла женщина в возрасте. Круглолицая, восточные черты. С легким акцентом сказала:
– Здравствуйте, Саша, мы вас ждем.
– Здравствуйте, Гуля, – ответил Ерофеев и, расстегнув куртку, повернулся к Тане: – Раздевайся и садись. Я рискнул кое-какие блюда уже заказать, на свой вкус.
Таня впечатлилась этим приемом и, когда Саша, повесив верхнюю одежду на вешалку в углу, сел напротив, перегнувшись через столик, спросила:
– Откуда ты их знаешь?
– Бывал тут, – негромко ответил Ерофеев, – раньше, и на вызове пришлось… А хозяин кафе – Гено Шотаевич, замечательный дядька, сам готовит. Коронное блюдо у них – хачапури. А в остальном тоже грузинская кухня: чанахи, сациви, долма, харчо… Ты баранину ешь?
– Я все ем, – повторила Таня. От головокружительных ароматов заныло под ложечкой… Два яйца всмятку забылись как страшный сон… Она вскочила. – А где можно руки помыть?
– Правильно, я тоже помою.
Когда они вернулись к столу, в его центре уже стояло огромное блюдо с золотистой, ароматной луной, источавшей запах жареного сыра… Он еще пузырился под корочкой и фыркал…
– Пробуй, ты такого никогда и нигде не ела… Это – настоящее хачапури.
Взяв из рук Саши кусок, Таня принялась ртом ловить стекающие сырные нити… Сок потек по руке… Она откусила и поспешно положила оставшийся кусок на тарелку… принялась протирать салфеткой пальцы.
Слов не было. Она съела половину порции и сказала:
– А я знаю, что такое долма! Меня однажды угощали.
– Это вроде маленьких голубцов из баранины в виноградных листьях, подается с айраном и с толченым чесноком, – словно не слушая ее, объяснял Ерофеев.
Новые слова… Ерофеев – гурман… Новое впечатление… А по нему не скажешь… А что по нему скажешь? Если вдруг выяснится, что он американский шпион, Таня нисколько не удивится.
К их столику подошел пожилой невысокого роста мужчина грузинской внешности. С сильным акцентом сказал:
