— Вот как? — заинтересовался принц. — Значит, будем работать вместе?
— Надеюсь, — кивнул Дайо.
— Он уже выучил вот это, — Энита возвела руки к небу и воскликнула по-атонски: «Звезды великие!»
Все рассмеялись.
— Лучше уж изучать Атонские обычаи, чем номийских краксов, — Дайо брезгливо передернул плечами. — Представляете, какая-то подружка Эниты умудрилась устроиться на работу в Номийский зоопарк, и Энита летит туда, чтобы написать курсовую о номийских краксах. Вы их когда-нибудь видели? Склизкие страшилища!
— Редкие и малоизученные животные, — поправила его Энита.
— Так Вы… космозоолог?! — обрадовался принц.
— Ну, еще только учусь, но мечтаю им стать, — улыбнулась Энита.
— Но это же… это же прекрасно! Интересуют ли Вас вергийские ларки?
— Вергийские ларки интересуют всех космозоологов на всех планетах. Но, к сожалению, изучить их невозможно…
— У Алана есть вергийский ларк. Он вырастил его сам, отец привез ему щенка с Верги. И сейчас Ник — так его зовут — летит с нами на «Галилее», в грузовом отсеке.
Энита изменилась в лице.
— Не может быть, — она растерянно захлопала ресницами, — О вергийских ларках я читала все, что только могла достать. В том числе отчеты ученых Нью-йоркского зоопарка и знаю, что одному землянину удалось вырастить ларка. Так это… Вы?
— Я, — Алан впервые решился взглянуть ей в глаза, но тут же смутился и покраснел.
— Вот уж действительно удача… — покачала головой девушка. — Вы нам его покажете?
— Да хоть сейчас, — робко предложил Алан.
— Конечно, сейчас, — Энита поднялась со стула. — Не могу же я спокойно сидеть, зная, что в трех шагах от меня находится живой ларк! Дайо, ты идешь?
— А у меня есть выбор? — Дайо с недовольным выражением лица встал тоже. — В кои-то веки собрался расслабиться, послушать музыку, спокойно выпить маньяри…
— Ну, не ворчи, — тон Эниты был ласково-примирительным. — Успеешь еще расслабиться. Это же настоящий ларк, понимаешь?
Спустя минуту вся компания покинула ресторан. Обернувшись у самого выхода, Алан поймал взгляд Фаттаха — полный ненависти, — но это уже не имело значения…
А спустя еще пару минут Ник в очередной раз изумил Алана: едва Энита вошла в клетку, как ларк подскочил к ней и принялся тереться о ноги девушки головой, умильно заглядывая в глаза снизу вверх. Наверное, если бы животные могли улыбаться, Ник расплылся бы в самой сладчайшей улыбке на свете. Никогда и ни с кем он не вел себя так — будто изо всех сил старался понравиться…
Но необходимости в этом не было — Эните он, разумеется, понравился с первой секунды. Так же, как несколько дней назад Рилонда, она присела перед ларком и, погладив его по голове, произнесла:
— Ты чудо, Ник… Ты даже сам не представляешь, какое ты чудо… — затем обернулась и посмотрев на Алана так, будто видела его в первый раз — внимательно, оценивающе, — спросила: — Алан, как тебе это удалось? Что такого особенного ты делал, чтобы вырастить его?
— Ничего, — Алан смущенно пожал плечами. — Как любое домашнее животное — кормил, гулял…
Энита поднялась.
— Я ведь уже говорила, что о ларках прочитала все, что смогла достать. В библиотеке Высшего Научного Совета случайно нашелся перевод древней вергийской легенды. В ней говорилось: «Один только ларк, единственный во Вселенной, выживет и вырастет у юноши, который…» — тут она остановилась, продолжая пристально разглядывать Алана.
— Который?.. — нетерпеливо переспросил Дайо.
Энита растерянно взглянула на него.
— Цитирую дословно: «Который спасет Вселенную».
— Ха, — выдохнул Дайо.
И все трое — Рилонда и оба эйринца — изумленно воззрились на Алана, который уже был готов провалиться сквозь землю, точнее, сквозь пол грузового отсека.
— Наверное, это какая-то ошибка, — едва собравшись с силами, прошептал он.
— Спасет от чего? — попытался уточнить Рилонда.
— Не знаю, там ничего не объяснялось, — покачала головой девушка.
— Может, неточный перевод? — предположил Дайо.
— Да, наверняка неточный, — Алан, чувствовавший себя в центре внимания крайне неуютно (ну какой из него спаситель Вселенной? Смешно!) схватился за эту догадку, как за соломинку. — К тому же… Сколько лет этой легенде?
— Около тысячи…
— Ну, за такое время, если бы Вселенную надо было спасать, это сделали бы уже давно, — он махнул рукой. — Так что, думаю, не стоит принимать ее всерьез… Давайте лучше покатаемся! Пойдемте в зимний сад?
— Да, — улыбнулась Энита.
И снова был необыкновенный восторг, и сияющие глаза, и радость — оттого, что он может смотреть на нее, смотреть бесконечно. А потом, когда, прощаясь возле своей каюты, она сказала: «Алан, ты найдешь завтра время? Я хочу, чтобы ты все-все рассказал мне о Нике: чем ты его кормишь, как он рос, что он любит, а что — нет, словом, все…» счастье накрыло его с головой, так, что он снова потерял связь с реальностью, и сам не понял, сколько времени простоял, глядя на закрывшуюся за ней дверь, видя только Эниту — теперь уже в своих мыслях…
Когда он пришел в себя, Дайо тоже не было рядом, лишь Рилонда, сидевший на откидном сиденье, которыми были снабжены межкаютные коридоры, наблюдал за ним со снисходительной усмешкой.
— Будешь стоять здесь всю ночь или все же пойдешь, приляжешь? — осведомился он.
Алан опустил сиденье, располагавшееся рядом, и сел тоже.
— Рилонда, все в точности так, как ты говорил, она общалась со мной без проблем, несмотря на то, что я земной официант! Спасибо тебе, Рилонда… Сам бы я… ни за что, никогда бы не решился к ней подойти. В который раз ты помогаешь мне!
— Это было не очень сложно, — снова усмехнулся принц. — Но радуешься ты рано. По-моему, даже несмотря на древнюю вергийскую легенду, ее заинтересовал не столько ты, сколько Ник.
Однако Алан был так счастлив, что расстроить его сейчас не могло ничто.
— Но для начала и это прекрасно! — возразил он. — Ведь еще день назад я не мечтал даже поговорить с ней!
— Ну что ж, возможно, ты и прав, — устало вздохнул Рилонда.
Тут только Алан заметил, что принц выглядит измученным, а во взгляде его сквозит горькая, обессиленная тоска. Странная догадка блеснула в голове землянина молниеносно.
— Рилонда, — тихо и осторожно спросил Алан. — За эти четыре года… У тебя совсем никого не было?
Принц порывисто поднял голову, но тут же опустил глаза.
— Я не имею права подвергать опасности чью-то жизнь, — голос его звучал глухо, слова давались с трудом. — Моя Элин не нравилась отцу, и чем это закончилось?
