Саркисян встала, поставила папку с документами Орловой в шкаф, прислонилась спиной к дверце и продолжила:
– Те, кто поднимал в девяностых фирму с нуля, могут рассказать много интересного. Когда мы начали риелторскую деятельность, то сперва обосновались в Одинцове, думали, там, на отшибе, попроще будет. Через пару месяцев в офис ввалились братки и затеяли разговор: «Вам крыша нужна! За процент от прибыли мы готовы вас прикрывать, гоните лавэ, иначе…»
Дальше пошли угрозы, я испугалась, бритоголовые парни в золотых цепях на толстых шеях, с автоматами Калашникова в руках – это вам не пушистые зайчики.
– Да уж, – кивнула я.
Натэлла села в кресло.
– У нас только-только первые сделки наметились, денег никаких еще не было, а уже аллигаторы приплыли. Короче, мы с Пашей стоим в растерянности, а Витя к окну кидается и из него выскакивает. Офис на первом этаже располагался.
Бандиты развеселились:
– Во! Один удрал, кинул вас!
Павел бледнеет, я чуть на пол не падаю. В конце концов Колобков говорит:
– Чего вы хотите?
Бандюганы сообразили: горе-бизнесмен в шоке, и окончательно охамели.
Главарь ноги на стол положил и ну командовать:
– Переписывайте на меня контору! Потом «спасибо» скажете, что от такого геморроя избавились.
Ну и дальше в подобном духе. Речь толкнул на четверть часа, с особым смаком расписывал, что с нами сделают, если мы откажемся ему новорожденный бизнес отдать: уши-носы отрежет, руки-ноги отрубит, в бочку с цементом живьем нас засунет.
Саркисян потерла руками виски.
– Вот удивительно. Чем больше главарь распоясывался, тем сильнее я злилась, страх прошел. Ну и попыталась с уродом договориться, спрашиваю: «Зачем вам дело, не приносящее дохода? Дайте нам раскрутиться».
И тут Витя назад через окно влезает, очень спокойно мордоворотам говорит:
– Валите, пока целы! У нас уже есть крыша, будете выжучиваться, без башки останетесь! Не верите? К окну подойдите!
Бритоголовые неожиданно послушались. Натэлла вместе со всеми приблизилась к окну и обомлела. Во дворе, направив на первый этаж дула пушек, стояло два танка! Братков будто языком слизнуло, они больше не возвращались. Витя, в отличие от Натэллы с Павлом, не потерял самообладания, вспомнил, что рядом с их конторой расположена воинская часть с нищими офицерами, рванул туда и договорился с танкистами. За сто долларов те согласились напугать бандюганов.
– К чему мое повествование? – спросила Натэлла. – Опасных ситуаций было много, и я о них знаю, а Марина нет. Вы говорите, что Вера – серьезная бизнес-леди. Побеседуйте с ее помощником, замом. Кому-то на службе она доверяет больше, чем членам семьи. И еще, если Орлова решила затаиться по доброй воле, то она непременно руководит делами из подполья. Из семьи бизнесвумен может уйти, а любимое, выпестованное детище никогда не бросит! Поверьте, я знаю владельцев разных предприятий, они готовы лишиться жены, любовницы, матери, детей, но не своих компаний.
Мне оставалось лишь ругать себя за то, что до сих пор не догадалась побеседовать с Романом Кисловым.
Покидая кабинет Саркисян, я оставила даме свою визитку и попросила:
– Если вдруг вспомните нечто, связанное с Орловой, звоните, пожалуйста, в любое время дня и ночи.
Натэлла поместила мою карточку в специальную подставку и не удержалась от замечания:
– Прошло много лет, в памяти о той сделке подробностей не сохранилось.
– Человек ничего не забывает, – возразила я, – он просто прячет ненужное подальше, но вполне способен вытащить на свет дела давно минувших лет. Главное, уцепиться за какой-нибудь крючок. В случае с Верой это девять дней после смерти Виктора. Подумайте, вы собирались на поминальный ужин, что на вас было надето?
Натэлла кивнула.
– Это легко. У меня тогда имелась одна юбка и три кофты, две светлые, одна черная, – я надела ее.
– Цветы? – предположила я.
– Павел принес, – медленно сказала Саркисян, – двенадцать роз, шесть от себя, шесть от меня. Дождь шел, Колобков промок. И Вера вошла мокрая, она была без зонта, я взяла у нее куртку, встряхнула. Я еще удивилась, вещь – потрепанная, дешевая, а в сумке большая сумма денег.
– Не в чемодане? – уточнила я.
– Нет, – уже более уверенно сказала Натэлла. – Именно спортивная сумка, влажные пятна по бокам, ливень хлестал.
– Видите, сколько деталей вы вспомнили! – похвалила я собеседницу. – Вдруг после моего ухода что-то еще в памяти оживет? Вера звонила по мобильному какому-то мужчине?
– В первой половине девяностых? – фыркнула Саркисян. – Может, у кого-то в ту пору имелись сотовые, но точно не в карманах простых людей.
– Духи? – предположила я. – От Веры приятно пахло, вы не удержались и воскликнули: «Ах, волшебный аромат!» Клиентка смутилась и ответила: «Мне их преподнес сердечный друг Иван Иванович Иванов, прописан по адресу: Ивановская улица, дом один, квартира два, работает в магазине «Иваново».
Или что-то с деньгами! Одна купюра была вымазана, вы не захотели ее брать, а Вера воскликнула: «Не волнуйтесь. Сейчас попрошу Иванова Ивана Ивановича обменять бумажку, это он мне деньги ссудил».
Натэлла улыбнулась:
– Ладно, попробую.
Сев в машину, я схватилась за мобильный, начала названивать разным людям, но дважды потерпела неудачу. У Кислова сработал автоответчик. Вежливый голос произнес стандартную фразу:
– К сожалению, сейчас не могу ответить, оставьте сообщение после звукового сигнала, непременно соединюсь с вами позднее.
Я откашлялась и сказала:
– Роман, меня зовут Дарья Васильева, я веду шоу на телевидении под названием «Истории Айболита». Мы готовим программу об Орловой. Возник ряд вопросов. Жду вашего звонка в любое время, и после полуночи или в шесть утра.
У Семена тоже отозвался автоматический секретарь. Увы, он был так же дурно воспитан, как Собачкин. Сначала из трубки донесся кашель, затем короткое:
– Говорите.
– Говорю, – в тон ему ответила я, – позвони. Куда подевался?
После двух неудач номер домашнего телефона Орловых я набирала без всякой надежды, но мне ответили сразу.
– Слушаю внимательно, – произнес молодой голос.
– Здравствуйте, Наталья Петровна! – обрадовалась я. – Вас снова беспокоит Даша Васильева, ведущая шоу «Истории Айболита».
– Слушаю, – холодно повторила пенсионерка.
– Разрешите к вам подъехать? – без долгих приготовлений поинтересовалась я.
– Зачем? – не обрадовалась пожилая дама.
– Поговорить надо, – уточнила я.
