– Тогда логично, чтобы с Еленой пошел я, – сказал Мэтт. – Ведь шериф – это моя забота. Я бы пошел к тому месту, где было дерево, и…
Все три девушки немедленно запротестовали.
– Я употребил слово «бы», – сказал Мэтт. – И не настаиваю. Мы все знаем, что там опасно.
– Хорошо, – сказала Елена. – Бонни и Мередит идут к Кэролайн, а мы с тобой отправляемся охотиться на Дамона. Идет? Я бы предпочла поохотиться на Стефана, но у нас пока слишком мало информации.
– Ладно, но перед тем, как вы пойдете, не стоит ли вам заехать к Джиму Брюсу? У Мэтта есть предлог: он знаком с Джимом. А ты заодно посмотришь, что происходит с Тами, – предложила Мередит.
– Итак, у нас план А, Б и В, – сказала Елена, и неожиданно все засмеялись.
День был ясный, и над головой у них жарко светило солнце.
В солнечных лучах, несмотря на маленькую неприятность – звонок шерифа Моссберга, – все почувствовали себя сильными и уверенными в себе.
Они даже не подозревали, что их путешествие обернется самым страшным кошмаром в их жизни.
Бонни стояла поодаль, а Мередит стучала в дверь дома Форбсов.
Через некоторое время, не услышав ни ответа, ни звука, она постучала снова.
На этот раз Бонни услышала шепот – что-то сказала миссис Форбс, а в отдалении засмеялась Кэролайн.
Наконец, в тот момент, когда Мередит уже собралась нажать кнопку звонка – в Феллс-Черч это считалось крайней степенью неуважения к соседям, – дверь открылась. Бонни торопливо поставила ногу, чтобы она не закрылась снова.
– Здравствуйте, миссис Форбс. Мы хотели… – Мередит запнулась, – мы хотели узнать, как Кэролайн. Ей лучше? – закончила она с металлическими нотками в голосе. Вид у миссис Форбс был такой, словно она видела привидение – и всю ночь пыталась от него убежать.
– Нет. Не лучше. Она еще… болеет, – ее голос был пустым и глухим, а глаза уставились в участок земли прямо за правым плечом Бонни. Бонни почувствовала, как волоски на руках и на шее сзади встают дыбом.
– Спасибо, миссис Форбс, – даже голос Мередит стал пустым и ненатуральным.
– А с вами-то все в порядке? – неожиданно сказал кто-то, и Бонни поняла, что это ее собственный голос.
– Кэролайн… плохо себя чувствует. Ей сейчас… не до гостей, – шепотом сказала женщина.
По позвоночнику Бонни прополз айсберг. Ей захотелось развернуться и бежать, бежать от этого дома с его жуткой аурой. Но в эту секунду миссис Форбс упала. Мередит едва успела ее подхватить.
– Обморок, – коротко сказала она.
«Давай, положи ее на коврик у двери, и бежим отсюда!» – хотела сказать Бонни. Но нет, нельзя.
– Надо занести ее в дом, – сухо сказала Мередит. – Бонни, ты в порядке? Сможешь идти?
– Нет, – так же сухо отозвалась Бонни, – но у меня, похоже, нет выбора.
Несмотря на свой миниатюрный рост, миссис Форбс оказалась тяжелой. Бонни держала ее ноги и неуверенными шагами зашла в дом вслед за Мередит.
– Мы просто положим ее на кровать, – сказала Мередит. Ее голос дрожал. В этом доме было что-то чудовищно тревожное – словно волны напряжения давили на них.
И тут, в тот момент, когда они заходили в гостиную, взгляд Бонни наткнулася на это. Оно было в коридоре и могло быть просто игрой теней, но выглядело как человек. Человек, торопливо ползущий, как ящерица, но только не по полу. По потолку.
19
Мэтт стучал в дверь дома Брюсов, а рядом с ним стояла Елена. Она замаскировалась – спрятала свою шевелюру под бейсболку с логотипом команды «Виргиния Кавальерс» и надела огромные темные очки, которые нашла на одной из полок в шкафу Стефана. Кроме того, на ней была полученная от Мэтта рубашка-пендлтон, бордовая с синим (которая была велика ей на несколько размеров), и джинсы, из которых выросла Мередит. Она не сомневалась, что никто из знавших прежнюю Елену Гилберт не узнает ее в этом наряде.
Дверь медленно открылась, и они увидели – нет, не мистера и не миссис Брюс и не Джима. Тамру. На ней было… На ней не было практически ничего. Были тоненькие трусики-бикини, но они казались самодельными – словно она порезала обычные трусики ножницами, и они уже были готовы разорваться. На груди – два кружочка, вырезанных из картона с наклеенными блестками и несколько ниточек разноцветного «дождя». На голове – бумажная корона, с которой и был обрезан «дождик». Она пыталась приклеить такие же нитки и к трусикам. Получилось то, что и должно было получиться: ребенок, пытающийся сделать наряд, который подошел бы лас-вегасской танцовщице или стриптизерше.
Мэтт быстро отвернулся и стал смотреть в другую сторону, но Тами крепко прижалась к его спине.
– Мэтт Хани-батт, сладенький, – проворковала она. – Ты вернулся. А я знала, что ты придешь. Но зачем ты прихватил эту уродливую старую шлюху? Как бы нас с тобой…
Елена сделала шаг вперед, потому что Мэтт развернулся и предостерегающе поднял руку. Она не сомневалась, что он ни за что в жизни не поднимет руку на женщину, тем более – на ребенка, но, с другой стороны, она знала, что существует пара тем, насчет которых он чрезвычайно чувствителен. Одна из этих тем – Елена Гилберт.
Елене удалось встать между Мэттом и Тамрой, оказавшейся на удивление сильной. Ей пришлось скрыть улыбку, когда она рассмотрела костюм Тами. Всего несколько дней назад она сама не понимала, почему люди решили, что обнаженное тело – это неприлично. Теперь она все поняла, но это уже не казалось ей таким важным, как раньше. Люди получают при рождении безупречную одежду – золотую кожу. И она не видела убедительной причины для того, чтобы носить поверх нее кожу искусственную – за исключением тех случаев, когда без нее холодно или по каким-то другим причинам неудобно. Но общество сказало: быть голым – непристойно. Тами и пыталась вести себя непристойно – по-своему, по-детски.
– Убери руки, старая шлюха, – рявкнула Тами, когда Елена попыталась оттеснить ее от Мэтта, после чего добавила еще несколько довольно длинных ругательств.
– Где твои родители, Тами? Где твой брат? – спросила Елена. Она не обратила внимания на бранные слова – в конце концов, это просто слова, – но увидела, что у Мэтта побелели губы.
– Немедленно извинись перед Еленой! Извинись за то, что ты сейчас сказала! – рявкнул он.
– Елена – провонявший труп, а в глазницах у нее червяки, – бодро пропела Тами. – Но одна моя подружка сказала, что при жизни она была шлюха. Просто-таки (тут было несколько раз произнесено другое слово из пяти букв, от которого Мэтт охнул). Дешевой. Понимаешь, да? Бесплатно – значит, дешевле уже некуда.
– Мэтт, не обращай внимания, – тихо сказала Елена и повторила вопрос: – Где твои родители и Джим?
Ответ был щедро снабжен новыми ругательствами, но из него по крайней мере сложилась история: мистер и миссис Брюс уехали отдохнуть на несколько дней, а Джим – у своей девушки, Изабель.
