Приняв решение, я, тем не менее, продолжала ехать в кресле вдоль бесконечного ряда помощников домохозяек, распахивала дверцы и заглядывала внутрь. Внезапно на дне одного барабана мелькнуло нечто прямоугольное. Я запустила руку внутрь и вытащила… паспорт в розовой блестящей обложке. Кто бы удержался и не раскрыл документ? Я уставилась на фото, лицо показалось мне знакомым. «Назарова Валерия Семеновна, 1980 год рождения». От неожиданности я привстала из коляски, оперлась на больную ногу, взвизгнула, поджала ее и снова уставилась в паспорт. Как он попал в стиралку? Или я ошибаюсь?
Меня всегда удивляет, ну каким образом пограничники всех стран легко узнают граждан по маленьким снимкам? Я в своем паспорте и я в жизни – совершенно разные люди. Во всяком случае, очень надеюсь, что это так. Тетенька средних лет с выпученными глазами, глупо приоткрытым ртом и всклокоченными короткими волосами – вот что увидит офицер, заглянув в паспорт гражданки Васильевой. А кто стоит у белой черты границы? Симпатичная женщина с умеренным макияжем и стильной прической. Я решила слегка отпустить волосы, и теперь при желании могу завязать хвостик. Вероятно, паспорт принадлежит другой Валерии, хотя, надо признать, она будто сестра-близнец матери глухой девочки. Я перелистала странички и нашла штамп прописки, а в графе «дети» стояло: «Анастасия». Имелась и отметка о бракосочетании с неким Владимиром Назаровым.
Забыв о стиральной машине, я поспешила к кассам, показала служащим паспорт и спросила:
– Девочки, вы видели эту женщину?
Кассирши переглянулись.
– Че, нажаловалась? – спросила одна и одернула футболку с бейджиком «Влада». – Она вам кто? Мы ничего плохого не сделали, правда, Мила?
– Не имеем права запускать посторонних в подсобные помещения, – запричитала Мила. – Вдруг товар испортят. И вообще, она ку-ку!
– Психичка, – резюмировала Влада. – А зачем она вам?
Я спрятала паспорт в сумочку.
– Девочки, эта женщина бросила глухую дочь, мне надо найти безответственную мамашу.
– Гадина, – возмутилась Влада.
– Как это бросила? – заморгала Мила.
– Оставила ее в приюте для бездомных, – вздохнула я, – удрала на море с каким-то мужиком. Вчера отчалила. Попробуйте вспомнить, с кем она была?
– А ты кто? – проявила бдительность Влада.
– Помогаю приюту, где оказывают помощь нищим, – пояснила я. – Настя пока у нас. Но долго мы не имеем права держать ребенка, к тому же девочке необходима дорогостоящая операция, ей можно восстановить слух, но без согласия матери хирург не приблизится к ребенку, следует срочно отыскать мамашу.
Влада сложила руки на груди.
– Думаете пристыдить ее? Ничего не получится! Стервы о родных детях не заботятся.
– Настя симпатичная и умная, – продолжала я, – есть шанс найти ей приемную семью, где полюбят несчастную девочку. Но пока Валерия в бегах, у ее дочери нет шансов на счастье. Официально Назарову прав на малышку не лишали, судьба Настеньки – жить в особом интернате для детей с дефектами. Там она проведет детство и отрочество. Я хочу найти Леру и прямо сказать ей: «Откажись от дочери, подари ей возможность обзавестись новыми родителями».
Мила всхлипнула.
– Вот крыса! Прибежала сюда вчера около половины двенадцатого дня, может, без четверти. Сначала с какой-то теткой вон там, у машин, говорила. Затем налетела на нашу клиентку, чего-то они обсуждали, потом та покупательница ушла, а Валерия кинулась к нам.
– Нагло заявила: «Где туалет?» – вмешалась Влада. – Мы ей вежливо ответили: «Ступайте в конец коридора, мимо магазина с посудой, там санузел для посетителей!»
Мила перебила коллегу:
– Мы всем так говорим, люди благодарят и уходят. А эта! Вцепилась в кассу и зашептала: «Мне туда нельзя, меня хотят убить. Где ваш сортир? Там есть окно? Я наружу вылезу!» Сразу понятно: сумасшедшая, из дурки слиняла.
Влада повернулась к Миле:
– Уж не знаю, чего ты там подумала, но поступила по-идиотски! Прикиньте, она ее утешать стала: «Не волнуйтесь, у нас охрана, посидите на стульчике, я принесу вам водички!»
Мила выпрямилась.
– Ты тут два месяца работаешь, а я пятый год на доске лучших сотрудников фигурирую. У нас семинары по обслуживанию проводят, приходят психологи и объясняют, как правильно с покупателем общаться. Очень полезные мероприятия. На одном занятии предупредили: столкнулись с идиотом – не спорьте. Сделайте вид, что поверили ему, попытайтесь успокоить, а сами незаметно вызывайте охрану.
– Вау, ты, типа, психотерапевтом заделалась, – не успокоилась Влада.
– Зато ты никого не жалеешь, – огрызнулась Мила, – шуганула бабу.
Влада вскинула голову.
– Я не посещала семинары, психологически не подковалась, зато вызубрила инструкцию: в подсобку посторонних запрещено пускать. Побьет идиотка пару теликов, кто платить станет? Или у нее СПИД, холера, туберкулез. Сунется в наш туалет и оставит заразу.
Мила дала задний ход:
– Я с тобой согласна. Не собиралась ей дорогу в служебный сортир показывать, но разрешила присесть, а ты на беднягу поперла, заорала: «Вали отсюда, пока цела». И что получилось? Психопатка перепугалась и в глубь зала бросилась!
Влада нахмурилась, а Мила трещала сорокой:
– Отойти от касс мы не имеем права, несем материальную ответственность за деньги. А охранник наш покурить убежал.
Влада встряхнулась.
– Ничего плохого не случилось! Она ушла.
– Ага! – торжествующе воскликнула Мила. – Унеслась прочь, а минут через пять подходит женщина, она утюг выбирала, протягивает мне сумочку и растерянно говорит: «Стою около витрины, подходит незнакомка, сует в руки эту вещь и шепчет: «Умоляю, сообщите всем. Меня хотят убить. Свекровь наняла киллера, она идет следом, где-то тут прячется, говорит мне в ухо: «Убью!» Она мне мстит. Ее зовут Анна Николаевна Назарова. Возьмите себе мою сумку, она дорогая, поднимите тревогу, позовите на помощь». Я растерялась, а женщина удрала.
Мила оперлась о кассу.
– Круто, да? Покупательница испугалась, даже про утюг забыла! Мы, между прочим, на проценте сидим. Зарплата копеечная, заработок к продажам привязан. Бросила тетка торбу нам и вон отсюда.
– И где сумка? – поинтересовалась я.
Влада нагнулась и вытащила на свет небольшой ридикюльчик.
– Вот.
– Вы никому не рассказывали о происшествии? – с легкой укоризной воскликнула я.
Влада заметно смутилась, а Мила оседлала боевого слона и ринулась в бой.
– Щаз! Шнурки поглажу и полечу. За свихнутой должны родственники смотреть! Это ихняя обязанность, не наша. И охраннику влетит, что курить вышел, и нам хозяйка в зубы насует, что дуру не успокоили, а за вызов милиции ваще уволят! Я не намерена хорошего места лишаться.
