Нина тряхнула головой, аккуратно заколотый пучок волос превратился в лохматые пряди.
– Меня обманули! Я подам на Картье в суд и выиграю дело, а вот ты, эмигрантка хренова, таскаешь на плече фальшивую сумку от «Шанель»!
Лариса попятилась к окну, Нина наступала на экскурсовода.
– У Дарьи подлинный ридикюль, – гремела она, – сразу видно, отдала баба за кусок кожи на цепочке офигенное бабло. А ты приобрела пиратский вариант, выглядит похоже, но не на мой наметанный глаз! Обе сумки бежевые, обе с логотипом, да строчки разные и кожа отличается. Будешь еще выступать? Че, у мужа-пхасца деньжонок маловато?
Лариса прикусила губу, я прикрыла рукой свою любимую сумочку. Да, грешна, приобрела в Париже ридикюль за нереальные деньги. Не смогла устоять, влюбилась в сумку, и что самое интересное, заметила, что у Ларисы точь-в-точь такой же аксессуар. Еще подумала: наверное, экскурсовод хорошо обеспечена, раз позволяет себе культовые сумки. Мне ее «Шанель» не показалась поддельной.
– А я и не скрываю, что ношу копию, – неожиданно призналась Лариса, – где взять кучу евро на удовлетворение всех желаний? В отличие от некоторых я не выжимаю из мужа все соки.
Стоявший позади меня Сергей неожиданно закашлялся, Нина переключила внимание на мужа.
– Прекрати жевать омерзительную анисовую жвачку, у тебя от нее коклюш начинается! Выпей воды! Немедленно!
Кузя залаял, Сергей молча повернулся к двери.
– Эй, ты куда? – остановила супруга Нина.
– Пить, – коротко ответил он и снова поперхнулся.
– Мелочь у меня, – напомнила Нина, – сейчас дам на газировку.
– Не надо. В автобусе есть. В пакете, – отрывисто возразил супруг.
– С ума сошел? – возмутилась Нина. – Я прихватила для Кузи из гостиничного бара оригинальную французскую минералку без пузырей. Купи себе местное пойло и наливайся им по ноздри.
Глава 8
После весьма неприятного разговора в ювелирной лавке члены нашей группы гурьбой вывалились на улицу и разделились. Злая до бешенства Нина подхватила Кузю и ринулась вверх по кривой улочке. За ней, опустив голову, засеменил Сергей. Юрий и Светлана отправились в сторону продуктовых рядов, Наташа и Катя увязались с ними, а я банным листом прилипла к Геннадию, нагло сказав:
– Ты один, и я без спутника, давай гулять вместе.
– Хотел пошляться по местным антикварным лавчонкам, – заюлил Гена, – там грязно, душно, нет кондиционеров.
– Замечательно, – кивнула я.
– У пхасцев бывает проказа, – попытался напугать меня Сорокин.
Очевидно, мой побег из кино все же задел его самолюбие.
– Ерунда, – бесшабашно сказала я, – у проказы двадцатипятилетний инкубационный период. Если я заражусь, то первые признаки проявятся аж в две тысячи фиг знает каком году!
– Ну пошли, – без энтузиазма согласился Сорокин, и мы потащились по магазинам.
Спустя час я устала, захотела есть и пить, но Гена бодро шагал от одной торговой точки к другой, отыскивая «антиквариат». Я боялась упустить хоть слово из его разговоров с продавцами, поэтому не рисковала даже отлучиться к палатке с мороженым. Несколько раз Сорокин с фальшивой заботой восклицал:
– Дашенька, ты побледнела, посиди в кофейне, я к тебе присоединюсь через десять минут.
Но у меня его вежливые предложения вызывали подозрения, я быстро отвечала:
– Я всегда серого цвета, никогда не краснею и не загораю, сейчас великолепно себя чувствую, бодра и полна сил.
И мы топали дальше. Еще через сорок минут Гена сменил пластинку:
– Даша, давай ты попьешь чаю с пирожными за мой счет! А я пока сношусь вон в тот совсем уж грязный магазинчик.
Во мне проснулась хорошо натренированная охотничья собака. Раз жадный Гена решил потратиться на стакан чая и сладкое, значит, он очень-очень не хочет, чтобы его спутница зарулила в «совсем уж грязный магазинчик».
– Нет, – с небольшой долей злорадства ответила я, – одна в кафе я не останусь!
– Потом не жалуйся на противный запах, – недовольно протянул спутник и повел меня через площадь.
Несмотря на утро, солнце нещадно палило, я тащилась за Сорокиным, проклиная сотрудницу турагентства, перепутавшую двух Даш Васильевых, Дегтярева, который свел меня с Фроловым, лысого Никиту, уговорившего меня на дурацкую авантюру, осмий, всех контрабандистов на свете и собственную мягкотелость.
– Вау! – воскликнул вдруг Гена. – Можешь оказать мне услугу?
Я навострила уши.
– Смотря какую.
– Мы стоим перед магазином, который торгует национальными пхасскими платьями для свадеб, – зачастил Сорокин, – одна моя клиентка просила привезти ей прикид. Здесь он не такой дорогой, а в Москве на две тысячи евриков тянет. Можешь примерить шмотку? Дама твоего тощего размера. Ну плиз!
Я не усмотрела в просьбе Геннадия ничего необычного, даже хорошо, что могу помочь предполагаемому контрабандисту. Долг платежом красен, потом буду везде ходить с Сорокиным, а он из благодарности не рискнет от меня отделаться. Рано или поздно я увижу того, кому Гена передаст радиоактивный изотоп.
– Отлично, – обрадовался Сорокин и втолкнул меня в мрачный магазин, более смахивающий на убежище Бабы Яги, чем на торговую лавку со свадебной атрибутикой.
За прилавком сидела крючконосая старуха.
– Хале маннам? – спросила она Геннадия.
– Малешн сирук, – ответил мой спутник, чем поверг меня в изумление.
До сих пор Сорокин бойко изъяснялся на неправильном французском, слова произносил с чудовищным акцентом, но местные жители хорошо понимали суржик и поддерживали диалог.
– Ты знаешь пхасское наречие? – не удержалась я.
– Попрактиковался перед отъездом, – кивнул антиквар, – купил самоучитель и затвердил десяток фраз. У меня талант к языкам.
– И что ты сказал старухе? – спросила я.
– Дама желает приобрести наилучший свадебный наряд, – перевел Гена.
Баба Яга поманила меня рукой.
– Мнаси.
– Иди за ней, – пояснил спутник.
– А ты что будешь делать? – бдительно осведомилась я.
– Я что, посижу, покурю, – потер руки Гена, – выпью кофейку за счет заведения.
– Не вздумай уйти! – предостерегла я.
– Я похож на подлеца, способного бросить женщину одну в незнакомом месте? Хорошего же ты обо мне мнения, – обиженно пробурчал Сорокин.
Успокоившись, я пошла с Бабой Ягой и очутилась в небольшой комнате с зеркалами. Старуха хлопнула в ладоши, в примерочную вбежали девушки с охапками разноцветных тряпок.
– Ванаку! – приказала хозяйка.
