Питер встал и снова оказался лицом к лицу с Мэгги.
– Надеюсь, я не слишком тороплю события, Маргарет, но я собирался попросить вас поужинать со мной сегодня вечером и, может быть, немного потанцевать после этого.
– Я… – Мэгги начала было подбирать слова для ответа, но Лулу перебила ее:
– Она не может. Ей нужно присматривать за мной по вечерам, потому что мне только девять лет.
Мэгги укоризненно посмотрела на сестру.
– Я бы с радостью, но мне нужно договориться, чтобы кто-то мог остаться с Лулу. Когда вы хотели бы встретиться?
– Может быть, в семь вечера?
– Я закрываю магазин в пять часов, поэтому у меня будет достаточно времени.
– Замечательно. Поскольку вы живете здесь, то я прошу вас выбрать подходящее место.
Все уроки Кэт о правильном обращении с мужчинами и способности прятать свои истинные чувства за выражением лица были забыты в одно мгновение. Даже не пытаясь скрыть свое волнение, Мэгги спросила:
– Вам нравятся жареные креветки? Лучшее местное заведение называется «У Андре». На вид ничего особенного, просто старый каркасный дом, но еда очень вкусная. Это рядом с рекой, и там красивый вид на закате, хотя в это время года солнце заходит рано, вскоре после пяти часов.
Дверь открылась, и на пороге появилась Кэт. Ее щеки раскраснелись от холодного январского ветра, а сияющие глаза приобрели почти такой же оттенок, как ее шерстяное пальто. Но Мэгги видела собственные рыжеватые волосы и бледно-серые глаза, недостаточно яркие, чтобы называться голубыми, и ощутила знакомое разочарование, от которого сжималось сердце. Она отвернулась, чтобы выровнять пачки сигарет и не видеть выражение лица Питера, когда он заметил Кэт.
Кэт сразу же обратила внимание на Питера и лучезарно улыбнулась ему. Медленно закрыв дверь, она прислонилась к косяку в такой позе, которая выставляла ее грудь в наиболее выгодном свете.
– Добрый день. Кажется, нас еще не представили друг другу.
Мэгги хотелось выпалить, что они искали ее на причале вчера вечером, чтобы она могла познакомиться с Питером, но так и не смогли найти, и что сама она лежала без сна до трех утра, пока не услышала шаги Кэт на деревянной лестнице, когда та поднималась в свою спальню. Но тогда Мэгги пришлось бы сказать, что она волновалась за кузину, но это было бы ложью. Лежа той ночью без сна, она могла думать лишь о том, какой живой она чувствовала себя впервые за долгое время и какой теплой была рука Питера на ее талии, когда они танцевали. И, может быть, еще о том, что Лулу права насчет своего бутылочного дерева и что дурные вести наконец-то иссякли.
Не сводя глаз с Кэтрин, Мэгги представила их друг другу:
– Кэт, это Питер Новак, бизнесмен из Айовы. Питер, это моя кузина Кэтрин Брайер, хотя она предпочитает, чтобы ее называли Кэт.
– Очень приятно познакомиться с вами, миссис Брайер, – произнес Питер.
Мэгги заставила себя посмотреть на Питера и заметила, что он не двинулся с места и не протянул руку Кэт. Он просто улыбался, как если бы каждый день встречался с роскошными женщинами и каким-то образом приобрел иммунитет к их красоте. Он заложил руки за спину и слегка наклонил голову.
– Прошу прощения, дамы, но у меня есть срочные дела. Маргарет, надеюсь встретиться с вами в семь вечера.
Мэгги кивнула и посмотрела на Кэт, дождавшуюся последнего момента, чтобы отойти от двери, мимолетно прикоснувшись к руке Питера. Он сделал вид, что не заметил этого, когда повернул ручку и открыл дверь. Обернувшись еще раз, он надел шляпу, подмигнул Лулу и снова попрощался, прежде чем тихо прикрыть дверь за собой.
Удовлетворение Мэгги быстро рассеялось, когда она увидела выражение лица Кэт – выражение хищной птицы, приметившей добычу. Все трое повернулись к окну и наблюдали, как Питер направляется к автомобилю, стоявшему на улице. Когда Мэгги отвернулась от окна, то увидела, как Лулу аккуратно вплетает в волосы кремовую кружевную ленту из Бельгии.
Как только Мэгги разрешила ей уйти, Лулу со всех ног побежала домой. Марта, которая помогала им по хозяйству, убиралась на кухне, когда Лулу влетела в заднюю дверь, оставляя следы на мокром полу, покрытом линолеумом.
Увидев, как Марта уперла руки в бока, Лулу круто развернулась и сбросила туфли на заднем крыльце, а потом прошмыгнула мимо нее, пробормотав «добрый вечер».
Лулу бегом поднялась по лестнице, едва не поскользнувшись в носках, помчалась в свою бывшую спальню и громко хлопнула дверью. Опомнившись, она распахнула дверь, крикнула вниз «Прошу прощения, Марта!» и осторожно прикрыла створку.
Она привалилась к двери, чтобы перевести дыхание, потом поспешила к окну и задернула занавески. Слева от входа стоял комод, к которому она направилась. Хотя она уступила Кэт свою комнату, ее одежда оставалась здесь, поскольку Кэт застолбила за собой шкаф в нижнем коридоре.
Из нижнего правого ящика, где лежало ее белье и ночные рубашки, Лулу извлекла шкатулку для украшений, принадлежавшую ее матери. Она была изготовлена из блестящего темного дерева с маленькими бронзовыми петлями, и родители привезли ее откуда-то из Италии, где они проводили свой медовый месяц. Лулу не помнила свою маму, но хорошо помнила, как заходила в ее комнату в доме на Брод-стрит в Чарльстоне и сидела на кровати, когда никто не знал об этом.
Пустая шкатулка для украшений стояла на туалетном столике. Когда Лулу набралась храбрости открыть ее, то увидела темное пятно на дне. Она сунула нос внутрь и заплакала, потому что там пахло ее мамой. Она забыла звук материнского голоса и прикосновение ее волос, но по-прежнему помнила ее запах. Когда Лулу подросла, она поняла, что ее мать пролила в шкатулку немного духов, но это не имело значения. Все равно, это была частица ее мамы, которая теперь принадлежала ей.
Осторожно достав шкатулку из тайного места, Лулу поставила ее на плетеный коврик между двумя одинаковыми кроватями и откинула крышку. Запах духов почти выветрился, осталось лишь слабое воспоминание, и все-таки к глазам Лулу снова подступили слезы. Она покачала шкатулку из стороны в сторону, чтобы осмотреть сокровища, собранные ею с тех пор, как она стала понимать, какие вещи имеют для нее наибольшее значение. Сначала она прикоснулась к полученной от отца центовой монетке, где был отчеканен год ее рождения – тысяча девятьсот тридцать третий, – и к паре сережек с подвесками в виде крошечных круглых раковин, которые Лулу нашла в нижнем ящике шкафа. Ей нравилось думать, что они тоже принадлежали маме. Она посмотрела на черепаховую пряжку для волос, полученную от Кэт, которую она не стала носить, потому что это был подарок одного из старых ухажеров ее кузины. Значит, пряжка была подарена не от чистого сердца, но вещь была такой красивой, что Лулу сохранила ее и иногда примеривала, если оставалась одна в своей спальне. Кэт никогда не спрашивала ее о своем подарке, и Лулу знала, что она забыла об этом, как только с ним рассталась.
Поковырявшись в шкатулке, Лулу нашла главное сокровище: ключ от роликовых коньков. Она поднесла маленькую вещичку к глазам и улыбнулась. Она каталась на роликах в тот вечер, когда подвернула лодыжку и Джим поспешил ей на помощь. Он отнес ее домой и облегчил ее страдания своей улыбкой и смехом. Единственный раз в жизни ей захотелось стать старше, потому что она прямо тогда решила, что хочет выйти замуж за Джима, и будет ждать, сколько понадобится ради того, чтобы он посмотрел на нее так же, как смотрел на Кэт.
