Пролистнув титульную страницу, Эмми сразу же перешла к последней. Когда она поднесла книгу поближе, то ей почудилось, будто на нее пахнуло соленым морским воздухом. Она впервые обратила внимание на покореженную нижнюю часть обреза, словно книга была залита водой. Перелистав издание, Эмми увидела, что нижняя часть всех страниц сморщилась и потемнела от воды. Она стала искать признаки гнили или сырости, а когда ничего не нашла, то предположила, что книга лишь недолго соприкасалась с водой, а потом была высушена правильным способом, а не оставлена закрытой на полке.
Эмми уже собиралась закрыть книгу, но та выскользнула из рук, упала на корешок и раскрылась. Она осторожно подняла книгу, прижав палец к развороту, и поднесла ее к свету. Верхняя часть полей правой страницы была густо исписана; черные чернила со временем приобрели фиолетовый оттенок.
Широкий размашистый почерк несомненно принадлежал мужчине, и когда она поднесла книгу ближе, чтобы лучше рассмотреть написанное, то едва не вспыхнула от интимности слов.
«Один великий человек написал: «Разлука умаляет слабую любовь и укрепляет сильную, как ветер, который задувает свечу и раздувает костер».
Если бы я обладал таким же красноречием, как мсье де Рошфор… Я тоскую по тебе, я тоскую, тоскую по тебе. И я хочу тебя. Мне нужен твой поцелуй, и мне не хватает твоего прикосновения, как человеку, страдающему от жажды в пустыне. Так будет всегда».
У Эмми пересохло во рту, словно неизвестный влюбленный прошептал эти слова ей на ухо. Кем он был? Кому он писал? Она дважды перелистала страницы, но других записей на полях не обнаружила. Заинтригованная и окончательно проснувшаяся, она взяла следующую книгу из стопки и стала быстро перелистывать ее, а потом отложила в сторону. Лишь когда она приступила к пятой книге, потрепанному экземпляру «Грозового перевала», то обнаружила еще одно послание на полях. Почерк был мелким, а черные чернила выцвели настолько, что разобрать написанное удалось лишь с третьего раза. Она бы пропустила эту запись, если бы не упрямство, двигавшее ею: так ребенок ищет любимую игрушку. Она будто бы продвигалась вперед по спасательному канату, брошенному ей в темноте.
Почерк в этой книге был другим, более аккуратным и женственным. Любые подозрения о случайной заметке на полях развеялись без следа, когда Эмми прочитала тщательно выведенные слова.
«Я видела тебя вчера вечером на причале, и я знаю, что ты тоже видел меня, но мы не смотрели друг на друга, пока она была рядом. Я понимаю это и рада видеть, что ты не настолько самонадеян, чтобы открыто признавать меня в ее присутствии. Но потом я увидела, как ты прикоснулся к ней и положил руку на ее плечо. Мне пришлось отвернуться. А когда я всю ночь лежала без сна, то видела твою руку на ее плече, и какая-то часть меня умерла. Сколько это будет продолжаться? Чем закончится? Я похожа на птицу, которая залетела в комнату и бьется в оконное стекло, пытаясь вырваться и не боясь ради этого умереть. Я должна снова встретиться с тобой. Где?»
Эмми выпрямилась, тяжело дыша и удерживая страницу на месте указательным пальцем. Кто эти люди? Книги были старыми, и чернила выцвели, поэтому она была уверена, что, кто бы ни обменивался этими посланиями, все уже давно закончилось.
Где-то в доме часы пробили четыре раза, и Эмми закрыла глаза. Ей нужно было хотя бы немного поспать, если она не хочет с утра превратиться в зомби. Она неохотно начала складывать книги обратно в коробку, положив закладки в тех местах, где обнаружила записки, и отделив уже перелистанные книги от тех, которые еще не подверглись тщательному осмотру. Это оставляло какую-то надежду, и она ощутила знакомое трепетное предвкушение.
Эмми потянулась к последней стопке книг и случайно откинула заднюю обложку той, что лежала сверху, старого издания «Прощай, оружие!» Хемингуэя с загнутыми уголками страниц. Когда Эмми нагнулась, чтобы закрыть книгу, по ее коже снова пробежали мурашки, и она поняла с абсолютной уверенностью: что-то должно случиться. В ее вселенной произойдет некий сдвиг, и она ничего не сможет с этим поделать. Она помедлила, остро чувствуя, что достигла такого темного места в своей жизни, о котором постаралась забыть.
Глядя на книгу в тускло освещенной комнате, она затаила дыхание. На внутренней стороне задней обложки находилось изображение чего-то похожего на длинную палку с отростками, воткнутую в землю наподобие дерева. На конце каждой ветки были насажены бутылки разного размера и формы, заштрихованные черными чернилами.
Эмми опустилась на край кровати, держа на коленях раскрытую книгу с рисунком бутылочного дерева. Она ощутила странное желание рассмеяться, но вместо этого вытянулась на кровати, сжимая книгу в руках. С тех пор как мать Эмми дала ей банку с песком, все происходящее приобрело оттенок неизбежности, как будто она поскользнулась на льду и уже не могла восстановить равновесие.
Пора уходить. Эмми не знала, прозвучал ли этот голос у нее в голове или был лишь воспоминанием о голосе Бена. Какое-то мгновение она прислушивалась к тишине, а потом, осмелев, произнесла эти слова вслух. Пора уходить. Она не знала, кто обменивался записками в книгах и кто нарисовал бутылочное дерево, но эти люди окончательно сняли пелену с ее глаз. Они дали ей пищу для размышлений, загадали загадки и обозначили вопросы, на которые, как ей казалось, ответы были даны уже давно. Фолли-Бич оставался для нее неизвестной величиной, но выглядел не хуже любого другого места, где она могла находиться после ухода Бена. Она поступила как человек, раскрутивший глобус и ткнувший пальцем наугад, но не могла избавиться от ощущения, что коробка с книгами направила ее руку к маленькому барьерному острову у побережья Южной Каролины.
Она снова закрыла глаза в надежде услышать шаги, но вместо этого услышала тихие вздохи летнего ветра за стеклом в бутылочном дереве ее матери.
Глава 3
Фолли-Бич, Южная Каролина
Январь 1942 года
Мэгги опустилась на колени перед книжной полкой в задней части магазина «Находки Фолли» и поставила на место атлас, который она брала домой вчера вечером. Она всегда старалась не оставлять отпечатки пальцев на обложке и не сгибать корешки, а поскольку атлас был одной из наиболее дорогих книг в магазине, она была особенно аккуратной. Как правило, она ограничивалась классическими романами, а атлас взяла под влиянием внезапного порыва; ей хотелось побольше узнать о Польше.
Мэгги окинула полку критическим взглядом, отметив, что некоторые книги стоят не на своих местах, и начала их переставлять. Она скрипнула зубами при мысли о том, что Кэт могла сделать это умышленно, чтобы ее не просили снова расставлять книги. А может быть, она действительно была не в состоянии расставить книги в алфавитном порядке по фамилиям авторов?
– Лулу, пожалуйста, открой маленькую коробку за прилавком – ту, которую принесли вчера! – крикнула Мэгги, сидя на корточках. – Там зубная паста и крем для бритья; их нужно выставить на полках.
Лулу сразу не ответила, и Мэгги представила, как она спряталась за стойкой и зарылась в очередную детективную книжку о Нэнси Дрю
[11]
или же рисует чернилами на внутренней стороне задней обложки. В первый раз, когда Мэгги застала ее за этим занятием, она рассердилась, пока не заметила, как хорош рисунок. Тогда она сдержала свой гнев и предложила Лулу рисовать в блокнотах, но все равно то и дело находила чернильный рисунок, спрятанный под задней обложкой одной из своих драгоценных книг, словно это был автограф Лулу.
