Лягария с наслаждением предвкушала, как разложит все свои находки на траве, как будет скакать от одной к другой, сортируя и раскладывая их в нужном порядке. Вот старый подсвечник, вот пряжка от старого башмака, вот флакончик с остатками одеколона «Жасмин», карта с бубновой дамой, пилка для ногтей, бархатный лоскут, тюлевая заплатка… Тряпочки нужно сложить в стопку и перевязать ленточкой… Это фальшивая жемчужина, это… непонятно что, это ножницы, которые она одолжила Эйноре, это перчатка Эйноры… Эх, жалко, что вторую перчатку у неё украли, была бы пара — это ж целое состояние! Может, ей удастся на Тандадрике обменять все эти вещички на что-нибудь ценное, скажем — на бархатную накидку или каракулевую шапочку.
О значке, который она так легкомысленно подарила паяцу, Лягария старалась не вспоминать, чтобы не портить себе настроения. Ущерб был настолько велик, что, если подумать трезво, начинала ныть ранка на месте бывшей бородавки. «Не беда, — успокаивала себя Лягария, — вот выпрошу у Кутаса пластырь и заклею это место». Любой житель Тандадрики, видя её, будет уважительно говорить: «Смотрите, вот раненный в бою командир!» Или назовут её физически пострадавшим организатором и будут справедливо считать активисткой борьбы с хаосом.
Лягария пошарила взглядом в поисках надёжного местечка для своих сокровищ. И вдруг заметила что-то блестящее у чёрной полосы, рассекающей равнину. В планы лягушки входила не только инвентаризация своих вещей, но и возможное их пополнение.
«Что бы это могло быть? — вытянула шею лягушка. — Уж не пуговица ли?»
Подскакав поближе, она увидела, что это не пуговица, а ручка непонятно от чего — круглая, серебристая, с красным кружком посредине.
«Если просверлить две дырочки, уникальная красная пуговица получится», — обрадовалась Лягария, оторвала ручку и закинула её в саквояж. Чуть дальше, вдоль чёрной линии, она приметила ещё одну ручку, только с зелёным кружком, дальше — ещё одну… Оказывается, они ровной линией лежали вдоль черты, словно пуговицы на пальто.
Лягария будто собирала грибы: то и дело наклонялась, вырывала ручки и складывала в саквояж. Во время собирания «грибов» ещё один предмет привлёк внимание лягушки. Вдоль чёрной линии белел ряд клавиш. Оставив саквояж, Лягария вцепилась в одну из них и попыталась вырвать из земли, хотя толком и не знала, что она будет с ней делать. Но этот орешек оказался ей не по зубам: клавиша не поддавалась. Тогда Лягарии вздумалось нажать на клавишу. Она вскочила на неё и придавила своим весом. Клавиша провалилась, и лягушку внезапно оглушили плеск волн, шум ветра, треск раскалывающегося льда и… и… уж не Твинаса ли басок послышался ей сквозь хаос: «Братья, подойдите поближе, не бойтесь… братья…»?
— Что это? — широко раскрыла рот лягушка и мигом перескочила на соседнюю клавишу.
И — закудахтали куры, да так, будто они разом снесли по яйцу.
— Фи! — передёрнула плечом Лягария и перескочила на третью клавишу.
Сразу же защёлкал клювом аист, широко раскинувший крылья, заколыхалась вода в пруду, жалобно квакнул лягушонок, по всей видимости угодивший к нему в клюв…
От этих звуков у Лягарии пробежал мороз по коже, и она как ужаленная перескочила на четвёртую клавишу.
Загудел орган, на смену ему пришёл перезвон колоколов, раздались громкие звук трубы…
— Фи, что за ерунда… — скривилась Лягария, но тут сквозь звуки трубы прорвался басок Твинаса:
— Братья, остановитесь!.. Затопчете!..
— Ква-ква-ква… — поддерживая брюшко, чтобы не лопнуть от смеха, развеселилась Лягария.
— Ты что тут делаешь? — раздался рядом строгий голос.
У Лягарии от испуга чуть лапы не отнялись, последнее смешливое «ква» застряло в горле. Тем временем чья-то рука ухватила её за шкирку, стянула с клавиш и куда-то потащила. Лягария успела схватить саквояж за сломанную ручку и поволокла за собой…
— Браконьерка проклятая, — разорялся старичок с длинной седой бородой, тряся Лягарию, — ты как сюда попала? Кто тебе позволил калечить приборы? Сеять хаос?
— Я… я сама против хаоса… я… организатор… — простонала лягушка.
— Я тебе такое сейчас организую, что навсегда отобью охоту вещи ломать!
Старик притащил Лягарию к домику, на который лягушка, отвлёкшись на собирание цветных ручек и нажимание на клавиши, раньше не обратила внимания, не посмотрела трезво…
В ламповом лесу
Проскакав некоторое время, Кадрилис увидел вдалеке сияющую вершину башни.
— Что бы это значило? — шевельнул он остатком уса и хотел было помчаться в ту сторону на всех парусах, но вспомнил о Кутасе. «Если я снова куда-нибудь пропаду или забреду, кто позаботится о моём обожжённом друге? Нет уж, вернусь-ка я назад!» — «Но, — подоспела другая мысль, — если я вернусь, то мне не о чем будет рассказать Кутасу. А интересные истории тоже лекарство. Сделаю-ка я вот что: быстро подскачу к той башне, одним глазком гляну — и назад!»
Заяц помчался к цели во всю прыть и вскоре очутился возле башни, которая оказалась вовсе не башней, а гигантской лампой. За ней торчал целый лес ламп: островерхих, приплюснутых, узких, круглых, маленьких, больших… «Вот тебе раз! — приоткрыл от удивления рот Кадрилис. — То-то Кутас удивится! Но ведь ему непременно захочется узнать, что находится там, по другую сторону лампового леса. А вдруг там какой-нибудь сказочный город или волшебный дворец? Вдруг его освещают все эти лампы? Вперёд!»
И он едва не ворвался в ламповый лес — в последний момент в голове вдруг всплыли обожжённые лапы приятеля и висящая у потолка слеза.
«Стоп! — приказал он себе. — И носа туда не суй! Разрешается только побегать по краю леса, а если ослушаешься, вот тебе моё слово: своей собственной лапой оторву последнее ухо, точно так же, как вырвал под ёлкой ус. Понятно?»
— Понятно, — ответил сам себе вслух Кадрилис и поскакал вдоль стеклянного леса.
Он не знал, как долго он бежал. Здесь не было ни утра, ни вечера, ни дня, ни ночи, лишь то тут, то там вспыхивали или гасли лампы. В конце концов заяц остановился, сделал глубокий вдох полной грудью и сказал себе: «Ладно, пробегусь ещё немножко, пока не кончится запас воздуха, и хватит!» И он снова двинулся вперёд, и только хотел повернуть назад, как увидел впереди крышу домика.
«Я только подскочу, гляну в окошко — и назад!» — снова попросил он сам себя. «Ладно, но гляди у меня, чтобы…» — согласился сам с собой Кадрилис и как угорелый помчался в сторону домика.
В сторожке
Домик стоял прямо на чёрной полосе, и Кадрилис сразу сообразил, что назад к «Серебряной птице» он сможет вернуться более коротким путём, напрямую по полосе. Вокруг не было ни души. У одной стены стояла лестница, которая вела на крышу, где была оборудована деревянная смотровая вышка. Похоже, тут жил сторож.
