Наконец она выключает телефон и шваркает им по столу. Щеки у нее горят.
– Если еще хоть кто-нибудь скажет мне успокоиться!..
– А то! – в сердцах поддерживает ее мама.
– Как будто это так легко – взять и успокоиться!
– Виноградники! Представляете, Грэм предлагает мне съездить на экскурсию! Уж я ему покажу, когда он объявится. Несет какую-то чушь: «Я ненадолго… пустячное дело… что тут такого?..» А такого, что у него от меня секреты! – Она с грохотом ставит чашку на стол. – Все, я поняла. У него другая.
– Мама! – потрясенно выдыхаю я. – Нет!
– Да! – Она промокает слезы салфеткой. – Вот что за «дело» у него. Отправился куда-то с любовницей!
– Он не мог!
– Ну а какие у тебя варианты?
За столом повисает тишина. По правде говоря, я не знаю, что и думать.
Мы сидим в «Белладжио» еще минут сорок, хотя очевидно, что они уже не придут. Просто мы не знаем, что нам теперь делать.
К тому же шведский стол здесь великолепен. После пары чашек кофе ко мне возвращается аппетит. Поэтому я решаю: ну ее, эту диету «5:2», лучше попробовать другую: «Ешь, пока дают; кто знает, что будет завтра».
Элинор тем временем вернулась к жизни и о чем-то беседует с Дэнни. У них на Манхэттене нашлись общие знакомые: Элинор ходит с ними на благотворительные вечеринки, а Дэнни – продает им свои наряды. Он уже открыл этюдник и рисует для моей свекрови эскиз, а она заглядывает ему через плечо.
– Это для оперы, – говорит он, оттеняя юбку штриховкой. – Или для художественной галереи, или чаепития…
– Только не надо такую широкую баску, – сомневается Элинор, окидывая рисунок критичным взглядом. – Я не хочу быть похожей на абажур.
– Элинор, баска идеальной ширины, – заверяет Дэнни. – Не волнуйтесь, на моей стороне опыт.
– А на моей – деньги, – парирует она, и я тихонько фыркаю. Эти двое отлично поладят.
Дэнни принимается рисовать длинное пальто с массивным воротником.
– Такая линия декольте прекрасно вам пойдет. Высокая сзади, низкая спереди. Так мы словно обрамим ваше лицо. Смотреться будет потрясающе. И отделаем его искусственным мехом. – Он быстро, несколькими штрихами, набрасывает опушку, и Элинор зачарованно смотрит на эскиз. Если честно, пальто и мне приглянулось, – а Элинор в нем будет просто неотразима.
– Нужно съесть что-нибудь сладкое, чтобы мозги заработали, – подскакивает вдруг Дэнни.
Я тоже подхожу к витрине со сдобой. Дэнни выглядит до ужаса довольным собой.
– Я создам для Элинор целую коллекцию, – хвастается он. – Дэнни Ковитц Классик. Что-то вроде прет-а-порте для дам элегантного возраста.
– Точнее, для дам, не знающих, куда девать деньги, – закатываю я глаза.
– И это тоже, – подмигивает он. – Знаешь, у Элинор прекрасное чувство стиля.
– Ну… да. Только прошлого века.
– Я бы не сказал, – самодовольно говорит Дэнни. – На мой взгляд, она вполне открыта новым идеям.
– Что ж, значит, вы поладили…
Я немного ревную. Ведь это себя я считала проводником для Элинор по миру моды. В конце концов, мне удалось нарядить ее в платье.
– Ладно, наслаждайся. И сколько в итоге ты с нее стрясешь?
– О, совсем немного, всего-то стоимость небольшой квартирки в Мехико, – бормочет мой друг. – Я уже нашел в Интернете прекрасный вариант.
– Дэнни!
– Осталось продать ей еще три пальто.
– Дэнни! – Я толкаю его в плечо. – Не смей наживаться на моей свекрови!
– Это она на мне наживается. Ты хоть представляешь, сколько предстоит работы?.. Возьму-ка я, пожалуй, вафлю.
Он уходит к другому концу витрины, а я разглядываю итальянскую сдобу и почти решаюсь взять канноло, как вдруг звонит телефон. Я в изумлении гляжу на экран – там номер Тарки. Зачем он мне звонит? Ошибся, что ли?
– Привет, – выпаливаю я на одном дыхании. – Господи, Тарки! Я позову Сьюз!..
– Нет! Я не хочу с ней говорить.
– Но…
– Если ты ее позовешь, я повешу трубку.
От такой категоричности у меня отвисает челюсть.
– Тарки…
– Я звоню, чтобы поговорить с тобой. Поэтому я и набрал твой номер.
– Я же не твоя жена.
Чувствую себя идиоткой.
– Ты мой друг, Бекки. Надеюсь, я твой – тоже.
– Конечно. – Я тру лоб, пытаясь собраться с мыслями. – Так что с тобой случилось?
– Ничего со мной не случилось.
– Ты сильно изменился. Тогда, в Лос-Анджелесе, мы думали…
Я замолкаю, прежде чем сказать, «что мы тебя потеряли». Знаю, это прозвучало бы слишком, но Тарки и впрямь был не в себе. Он хотел лишь одного – проводить время с Брайсом. А Сьюз обзывал вредительницей. Это было так ужасно…
– В Лос-Анджелесе мне и впрямь пришлось тяжело, – после долгой паузы признается он. – У меня словно началась… клаустрофобия. Так бывает, если отношения заходят в тупик.
Наверное, он говорит о себе и Брайсе.
– А сейчас клаустрофобии больше нет? – озадаченно уточняю я. – Ты ведь все время с Брайсом, между вами ничего не изменилось…
– Я не о Брайсе говорю! При чем он тут? Я о Сьюз!
– Сьюз?
Я недоуменно моргаю. Он же не хочет сказать, что…
– Тарки… Что ты имеешь в виду?
– Ты нас видела, Бекки, – хрипло отвечает он. – Ты должна понимать, что между мной и Сьюз не все гладко. А в Лос-Анджелесе стало совсем ужасно.
– У всех бывают не лучшие времена, – торопливо вставляю я.
– Нет, у нас был настоящий кризис.
У меня сводит живот. Таркин со Сьюз никогда раньше не ссорились. У них все было замечательно.
– Я… ну… Я знаю, ты много времени проводил с Брайсом, но…
– Да, и ты думаешь почему? – рявкает Тарки так громко, что я вздрагиваю. – Прости.
Таркин – настоящий джентльмен. Он в жизни ни на кого не повышал голос. Что происходит? Бедная Сьюз…
– Поговори с ней, прошу. Она очень за тебя переживает, просто с ума сходит…
– Я не буду с ней разговаривать, – обрывает Тарки. – Только не сейчас. Я ее не выдержу. Она постоянно в чем-то меня обвиняет, затыкает мне глотку… Я должен был уехать. Твой отец – замечательный человек. Такой рассудительный…
– Ты нужен Сьюз!
– Я вернусь. Мы всего на пару дней.
– Ты нужен ей сейчас!
– Нет, нашим отношениям нужен перерыв! – практически орет он мне в ухо.
Ответить мне нечего. Я стою на месте, дрожу от потрясения и пытаюсь понять, как можно его переубедить.
