Макс сделал простодушное лицо:
– Ты не заказывала «Рулет из полотенца в гарнире из сочных кабачков»?
– По-твоему, я спятила? – возмутилась я.
– Со всяким приключиться может, – зачирикала Рокси, – не расстраивайтесь. Сейчас людей и не от такого вылечивают!
– С ума сошла! – завопила я.
– Вы просили на ужин полотенце! – не сдавала позиций Рокси.
– Разговор принимает идиотский характер! Роксана психически нездорова, – поставила я диагноз.
– А вот и нет! – зачастила Рокси. – Ну-ка, вспомните! Вы сказали: «Ты со мной не споришь! Если я велю пожарить на ужин полотенце с луком, молча выполняешь». Я так удивилась! Но спросила: «Обязательно с луком?» А вы заулыбались и уточнили: «Можно сдобрить морковкой или кабачками». Было это, а, было? Я сделала, как велено!
Я опять лишилась дара речи, но вновь в короткий срок обрела его:
– Рокси! Ты не понимаешь шуток?
Домработница начала мять в пальцах кружевной передник:
– Это хохма? Вы надо мной издевались?
– Конечно, нет, – принялась оправдываться я, – всем понятно, что ткань не едят.
– Всем, но не рабам! – всхлипнула Рокси. – У нас другой менталитет. С пеленок приучены подчиняться барам! Вы приказываете, я делаю.
По щекам домработницы потекли слезы, Рокси сорвала передник, прижала его к глазам и разрыдалась.
Я испуганно посмотрела на Макса и заблеяла:
– Рокси, не плачь!
– Вы меня выгоните, – всхлипывала домработница. – Выставите на мороз, босую, полуголую. И побреду я по миру, опираясь на посох, буду просить у людей Христа ради копеечку. И кто-то вместо хлеба положит в мою ладонь камень. И умру я на пороге богадельни. И никто не вспомнит меня добрым словом. И только вы, Люстра, иногда вдруг подумаете: «Жила тут некогда Рокси, слишком услужливая и наивная». И, может, прольете горькую слезу. Но меня уж нет, лишь дым растаял над крематорием!
– Ты останешься здесь навсегда, – пообещала я.
Рокси чуть сдвинула передник с лица:
– Правда?
– Да, – кивнула я.
– Поклянитесь! – всхлипнула Рокси.
Я подняла правую руку:
– Обещаю никогда тебя не увольнять.
Рокси зарыдала в голос и убежала.
Я, тяжело дыша, села на табуретку. Ну кто бы мог подумать, что взрослая и на первый взгляд вполне адекватная тетушка засунет в духовку полотенце под овощной шубой?
– Эх, Люстра Андреевна, – нарушил тишину Макс, – ну ты и попала!
Я вынырнула из мыслей:
– Куда?
– Теперь Рокси останется здесь на ближайшие сто лет! – провозгласил Макс. – Ты ей только что клятвенно пообещала вечную работу в нашей семье.
Глава 27
Салон с дурацким названием «Волос с неба» внутри напоминал холл пятизвездочной гостиницы. Мозаичные полы, ковры, кожаные кресла-диваны, повсюду вазы с цветами, а за стойкой рецепшен две белокурые красотки с голубыми глазами-блюдцами.
– Мы рады приветствовать вас в нашем центре изменения внешности, – пропела одна, едва я очутилась в зоне видимости.
– Вы записаны на десять? – подхватила вторая. – Самое лучшее время, утром привели себя в порядок и весь день пребываете в хорошем настроении.
– Назовите, пожалуйста свою фамилию, – щебетала первая.
– Желаете чай, кофе, коньяк? – вторила ей другая.
– Мне нужна Дарья Славкина, – остановила я поток сиропа.
Одна блондинка глянула в компьютер и улыбнулась еще шире:
– У Дашеньки на десять никого нет. Первый клиент с тринадцати.
– Мы не договаривались заранее, – призналась я, – заглянула просто так.
– Замечательно, – захлопала в ладоши администратор, стоявшая справа.
– Ой, как хорошо, – обрадовалась та, что слева, – у вас день везения! Решили попасть к Дашеньке, а она свободна.
– Меня звали? – спросил из-за спины тоненький голосок.
Очевидно, беседуя с потенциальной клиенткой, кто-то из блондинок незаметно нажал на кнопку вызова, и мастер поспешила в приемную.
Я обернулась и постаралась скрыть удивление. Обладательница детского дисканта оказалась чудовищно толстой. Рост совпадал с объемом талии.
– Дашунечка, – зачирикала блондинка, – это к тебе.
Славкина внимательно меня оглядела:
– Пойдемте.
Я двинулась за ней, ожидая очутиться в просторном зале с зеркалами и рядами кресел, но оказалась в небольшой комнате с мягкой мебелью и двумя столами. На письменном столе стоял компьютер, на журнальном лежала открытая коробка шоколадных конфет.
– Садитесь, – предложила Славкина, – я Даша, а вас как зовут?
– Лампа, – представилась я.
Мастер с трудом втиснулась в кресло и спросила:
– Вы к нам по рекомендации постоянного клиента?
– Я от Ларисы Ерофеевой, вашей соседки по даче, – начала я, но Дарья не дала мне договорить.
– Ах, от Ларки! Извините, я обязана предупредить, что у нас очень дорого! Вам лучше сначала уточнить на рецепшен прейскурант.
Я вынула удостоверение, открыла его и показала мастеру.
– Девушки-блондинки в приемной очень милы, но мне не хотелось сообщать им истинную цель своего визита. Вы в курсе того, что случилось с Ларисой Ерофеевой?
– А что? – эхом повторила Славкина.
– Она пропала, – ответила я, – не вернулась домой в ночь с десятого на одиннадцатое июля. Неужели вам Анатолий не сообщил?
– Толька? – скривилась Даша. – Бьюсь об заклад, он заметил отсутствие горячего завтрака, а не любимой жены. Не уверена, что он помнит, как меня зовут. Лара его сюда раз в два месяца таскает, так он с кислой рожей в кресле сидит. Можно подумать, его на плаху приволокли. Эгоист.
– Вы недавно стригли Ларису? – спросила я.
Даша попыталась положить ногу на ногу, но не смогла.
– У Лариски шикарные волосы, многие о таких мечтают, да достаются они единицам. Пышные, густые, укладываются идеально, и мне очень ее естественный цвет нравится, рыже-медовый. Красота!
– Но Ерофеева красилась в брюнетку, – напомнила я.
Славкина кивнула, три подбородка вздрогнули.
– Детские комплексы. Ларка рассказывала, как ее в школе дразнили и мать масла в огонь подливала, дудела ей в уши: «Мужчины боятся рыжих, они их ведьмами считают».
– Не самая мудрая позиция, – вздохнула я.
Даша сложила на подушкообразной груди толстые руки.
