Я зажигаю свет в кухне и вижу Капу, которая корчится у балконной двери. Меня охватывает страх: мопсиху тошнит! Надо срочно везти ее в ветлечебницу! Но приглядевшись повнимательней, я не могу сдержать гневной тирады: «Вот куда подевались пельмени! Капудель! Ты сожрала всю пачку замороженных «Любительских»! Вместе с упаковкой! Ну и кто ты после этого?»
Капа отчаянно рыдает, мне делается жаль обжору. Я несу мопсиху в ванную, кормлю ее энтеросгелем, мою ей морду, затем убираю кухню, заготавливаю овощи, сую их в портфель Кирюши и ложусь в постель. Пора спать. Но едва мои веки сомкнулись, как в нос ударяет сильный запах противного лекарства. Капе стало намного лучше, и она решила отблагодарить хозяйку, энергично облизывая ей лицо.
И после этого он спрашивает, не испугает ли меня временное присутствие в квартире двух малышей? Да я легко выживу даже со стаей гиббонов, макак и попугаев на вольном выпасе!
– Так как? – спросил меня Макс.
– Пусть племянники живут у нас сколько хотят, – ответила я.
Глава 18
Олег Вайнштейн оказался точен. В офис Мавриковой он вошел ровно в оговоренный час и с порога спросил:
– Нашла мерзавцев?
– Стараюсь изо всех сил, – кивнула я, – садитесь перед ноутбуком и смотрите на фото.
Вайнштейн не стал задавать вопросов, чем еще больше мне понравился. Он молча устроился в кресле и мерно завел:
– Нет, нет, нет.
С каждой секундой мое разочарование росло. Мошенник мог учиться игре на скрипке не в Москве, возможно, он залетный гость.
Но тут Олег заорал:
– Он!
– Вы уверены? – поинтересовалась Рита, а я уставилась на изображение.
Ничего особенного во внешности узнанного бизнесменом парня нет. Узкое лицо, глубоко посаженные темные глаза, коротко стриженные волосы. Ни шрамов, ни родинок, никаких особых примет, если, конечно, не знать про мозоль.
– Я на всю жизнь подлеца запомнил! – стукнул кулаком по столу Олег.
– Ты здесь руками не орудуй! – возмутилась Рита.
– Прости, – опомнился Вайнштейн.
– Сергей Федорович Качанов, – прочитала я, – двадцать один год. Отчислен из училища. Надо же, его выгнали с последнего курса, так обычно не поступают. Что он натворил?
– Здесь сказано: за академическую задолженность по истории музыки, – огласила вердикт Маврикова.
Я удивилась:
– Знаешь, в творческих вузах свои порядки. В мое время нам откровенно натягивали тройки по всем предметам, кроме тех, что связаны с выбранной профессией. Уж поверь, перспективного скрипача не выставят вон, если он заявит, что обожает вальсы Шуберта и рок-оперы Моцарта
[12]
. Конечно, профессиональному скрипачу хорошо бы знать историю музыки, но открою тебе тайну: один советский пианист, чью фамилию знает весь мир, не блистал образованием, поэтому никогда не давал интервью, не хотел опростоволоситься при общении с прессой. Советские и зарубежные писаки считали пианиста снобом, давали ему гадкие клички. Только в узких кругах знали правду: знаменитый исполнитель знал лишь фамилии композиторов, чьи произведения исполнял, не говоря уже о литераторах, артистах или художниках. Книг гений не читал, в театр, по выставкам не ходил. Но как только он опускал пальцы на клавиши, ему можно было простить все. Сергея Качанова вытурили не за двойки по истории музыки. Есть другая, более весомая причина, просто руководство училища не пожелало разглашать правду.
– Домашний адрес негодяя указан? – занервничал Олег.
– Качанов не москвич, – пояснила Рита, – приехал из Перми, имел прописку в общежитии, которой лишился, когда получил пинок под зад.
– Он в городе, – остановил Маврикову Олег, – я на днях его видел.
Рита пожала плечами:
– Снял квартиру! Иголку в стоге сена и то легче найти.
Меня внезапно осенило:
– Можешь войти в базу училища и вывести нам фотографии его однокурсниц и студенток помоложе.
– Выгнанных? – деловито осведомилась Маврикова.
– Всех! – попросила я.
– Если знать, где искать, – кивнула Рита, – то найти легко. Пожалуйста, любуйтесь на здоровье.
– Теперь смотри на девочек, – велела я Олегу, – думаю…
– Она! – подпрыгнул Вайнштейн, едва загрузился первый снимок. – Гадина! Та самая, беременная!
Я приосанилась. Ай да Лампа, ай да молодец! Сообразила, что родимое пятно – «мозоль» скрипача, догадалась попросить Ритку прошерстить отчисленных студентов и поняла: вполне вероятно, что сообщница Сергея его однокурсница. С чего мне это взбрело в голову? Понятия не имею. Но ведь попала в точку.
– Елизавета Абова, – огласила Маргарита, – четверокурсница того же учебного заведения, учится на факультете искусствоведения. Москвичка из хорошей семьи, отец дипломат, мать домохозяйка.
– Мошенники не стали менять имена, – протянула я, – в принципе это правильно. Сколько на свете Сереж и Лиз? Найти их без фамилий невозможно, а оговориться случайно как нечего делать! Представятся Пашей и Машей, а потом забудут и назовут правильное имя.
– Папаша за границей сидит, жена с ним, девчонка тут живет без присмотра, – ярился Олег, – давай адрес!
– Спокойствие, – приказала я, – здесь не твой офис, сиди тихо.
– Зато потрачены мои бабки, – огрызнулся Вайнштейн.
– Сочувствую, – улыбнулась я, – ты отомстить им хочешь?
– Мало негодникам не покажется, – вскипел Олег.
– Месть – блюдо, которое следует подавать холодным, – протянула Маврикова, – поспешишь и сам обожжешься.
– Для начала предлагаю позвонить по указанному в личном деле городскому телефону, – сказала я, – сидите молча, вас здесь нет. Олег! В особенности это касается тебя. Если мы сейчас спугнем Лизу, она исчезнет.
– Я не дурак, – фыркнул Вайнштейн.
– Надеюсь, – вздохнула я и достала сотовый.
– Алло, – ответил мужской голос.
Я включила громкую связь:
– Здравствуйте, можно Елизавету Абову?
– Она будет после одиннадцати, а кто ее спрашивает?
Я решила рискнуть:
– Привезла посылку из-за рубежа.
– Здорово, – откровенно обрадовался парень.
Я перевела дух, снова попала в точку, ведь отец и мать Лизы живут за пределами России.
– Завтра рано утром я улетаю, – сообщила я, – нельзя ли попросить у вас мобильный Лизы?
– Она его дома забыла, – пригорюнился юноша, – убежала в спешке, бросила в прихожей. Вы с ней не сможете связаться.
