Увидев пузырек, Рокси спрятала руку за спину.
– Не дам!
– Что за идиотизм? – возмутилась я. – Сколько тебе лет?
– Двадцать пять, – кокетливо ответила Рокси, но потом все же решила добавить: – С небольшим. Плюс несколько месяцев.
Я налила на палец прислуги перекись и не удержалась от нового вопроса:
– А сколько их, месяцев-то? Только честно. Глупо врать людям, которые легко могут проверить твой паспорт.
Роксана покусала губу:
– Триста шестьдесят.
Я уронила пластырь, которым собиралась заклеить порез.
– Тебе двадцать пять лет и триста шестьдесят месяцев? Здорово!
– Я еще молодая, – доверительно добавила Рокси, – у меня все впереди.
Я не нашлась, что ответить, и решила перевести беседу в русло домашних дел.
– Надо купить продукты, постирать белье и приготовить ужин. Если успеешь, вымой пол в прихожей.
– Простите, как к вам обращаться? – присела Рокси.
– Ла… – привычно начала я, осеклась и продолжила: – Хозяйка здесь – женщина по имени Лампа Романова, она сейчас плавает в океане.
– Рыбачка? – неожиданно предположила Роксана. – Служит на траулере?
Макс засмеялся и тут же начал кашлять, я постаралась сохранить невозмутимый вид:
– Нет, поехала отдыхать.
– Без мужа? – поразилась домработница. – Это неправильно. А вы кто?
– Лена, родственница Лампы, – представилась я.
– А-а-а-а! – протянула Рокси.
Я достала кошелек и протянула домработнице деньги:
– Купи еду.
– Что именно? – деловито осведомилась она.
– Все необходимое для ужина, сама подумай, – попросила я, – изучи содержимое холодильника, увидишь, чего там нет, и действуй.
Рокси вытянулась в струнку:
– Есть, – но деньги брать не торопилась.
Я положила купюры на стол и пошла к двери.
– Елена, не знаю вашего отчества, – окликнула меня Рокси.
– Обойдемся просто Леной, – бросила я на ходу.
– Можно вас попросить? Положите деньги другой рукой.
Я обернулась:
– Прости? Не поняла.
Роксана скорбно опустила уголки рта:
– Вы держали купюры в правой руке.
– Ну и? – удивилась я.
– Возьмите их и дайте мне левой, – прошептала Рокси.
– Какая разница? – опешила я.
– Огромная! – воскликнула прислуга. – Если раздавать ассигнации правой рукой, это к нищете и болезням головы. Безошибочная примета. Вам не трудно еще разок попробовать? Не хочется свалиться с мигренью.
Только крайней степенью удивления можно объяснить то, что я подчинилась дурацкой просьбе.
– Крайне вам благодарна, – поклонилась Рокси.
Я вцепилась в плечо Макса, вывела его в прихожую и зашептала:
– Где ты ее откопал?
– Ася Нифонтова порекомендовала, – признался муж. – Она дала Рокси замечательную характеристику: честная, как буддистский монах, готовит, словно повар из ресторана с мишленовской звездой, гладит филигранно, убирает с невероятной тщательностью, скромна, не сплетница.
– А еще у нее ловкость слона, – рассердилась я, – успела кокнуть мою любимую чашку. И, похоже, у Рокси большие проблемы с интеллектом. Интересно, почему Нифонтова сама не захотела пользоваться услугами очаровательной прислуги? По какой причине сбагрила ее господину Вульфу?
– Нифа уехала на год в Лондон, – пояснил Макс, – вот и поделилась с нами своей супер-пупер домработницей.
Из кухни снова раздался звон. Я быстренько схватила ключи и побежала прочь из дома. Во всем плохом всегда есть немалая доля хорошего. Не так давно я видела по телику фильм про всемирно известного художника, которого критики и почитатели именуют гением. Картины мастера продаются со скоростью эскимо в жаркий день. Полотна стоят очень дорого, но спрос на них опережает предложение. Так вот, живописец рассказал с экрана, что в молодости мечтал стать профессиональным игроком в бейсбол, упорно тренировался, попал в хорошую команду, а потом упал с мотоцикла, сломал обе ноги и был вынужден навсегда позабыть о спорте. Студент находился на грани самоубийства, он не мог даже самостоятельно сесть, поэтому временно отложил мысли о суициде и, чтобы занять свободное время, попросил у медсестры книгу, все равно какую. Девушка, очевидно, столь же сообразительная, как Роксана, притащила парню раскраски и коробку цветных карандашей. Чем все закончилось, вы уже знаете. А не упади тогда бейсболист с железного коня? Стал бы он богат и знаменит? Скорее всего, играл бы лет десять в заштатной команде, потом пристрастился бы к пиву, обрюзг, женился и коротал дни в компании со сварливой женой и капризными детками. Беда обернулась для него счастьем.
А что хорошего в разбитой Роксаной посуде? Я не так давно живу с Максом, пришла в его квартиру, уже кем-то обставленную, и пока стесняюсь переделывать ее по своему вкусу. Я ни разу не спрашивала у мужа, с кем он делил жилплощадь до моего появления. Но, изучив интерьер, полагаю, что долго в этом помещении никто из представительниц слабого пола не задерживался. Мало кому из девушек нравятся серые жалюзи на окнах, стены, отделанные «под кирпич», черные полы и мебель из гнутых железок. Согласна, это стильно, модно, но крайне неуютно. Я помучаюсь еще полгода и затею ремонт.
А посуда! Она явно приобреталась разными людьми. В одном шкафчике стоит набор квадратных тарелок, темно-серых, практически плоских, к ним в придачу чашки без ручек и блюдец. Обзавестись такими вполне в духе Макса. Но в узком пенале у окна совсем другая посуда. Салатники с изображением цветочков, блюдо для пирога, украшенное принтами с мышками, три кастрюльки, расписанные под гжель, сковородка с ручкой в виде змеи, крохотные тарелочки с мультяшными героями, чашечки-наперсточки, покрытые узором из незабудок, и тому подобная «прелесть», которую, зуб даю, покупали безвкусные, глупые девицы, которые шастали в гости к Максу, пока он не стал семейным человеком. Выкинуть их «сувениры» – значит заявить о своей ревности. Кстати, я не испытываю этого чувства, просто не хочу натыкаться на чужие вещи! А Макс, как назло, часто пользуется ими. Мне просто повезло, что у Роксаны руки-крюки, она вскорости перебьет «незабудки», «Микки-Маусов» и прочее, вот тогда я спокойно куплю другую посуду и от противных девиц в квартире и духу не останется.
Глава 8
Юрий Баландин, занимавшийся делом Лоры Фейн, успел за прошедшие три года стать капитаном и сидел в крохотном кабинете-клетушке, едва ли насчитывающем пять квадратных метров площади, сюда с трудом втиснули стол, сейф и два стула. Но любой сотрудник «с земли»
[9]
скажет вам, что отдельный кабинет – это круче некуда. Либо капитан Баландин был очень ценным для начальства кадром, либо он обладал на редкость склочным характером и коллеги изгнали его из общей комнаты. Впрочем, первое предположение не исключает второго.
