На ярмарке я почти не притронулась к еде и даже не ответила на какое-то едкое замечание своего скверного нареченного. Где-то в глубине души я молила Господа о том, чтобы эта легенда о предке моего Чарльза оказалась всего лишь выдумкой. Мне было страшно самой себе признаться в том, что я верю в проклятие, поэтому я заслоняла все разговоры со своим подсознанием молитвами, пускай даже Господь не слишком прислушивается к ним.
Единственное, что отвлекло меня от молитв, так это появление той гадалки, которая совсем недавно предсказывала мне будущее. Я тут же встала со стула, хотя кто-то из придворных вёл со мной бесполезную беседу, и направилась в сторону этой женщины. Она узнала меня и по её взгляду я даже подумала, что, возможно, она ожидала момента, когда я к ней подойду. И, так как все были заняты танцами, я смогла отвести в сторонку гадалку, не боясь, что нас заметят.
– Мне нужна твоя помощь. – Тут же напрямик заявила я. Она лишь самодовольно улыбалась: она точно знала, что я собиралась ей сказать. – Ты можешь предсказать будущее принца Чарльза?
– Что именно ты хочешь знать? – Даже как-то вызывающе посмотрела она на меня. Я не знала, что ей сказать, поэтому на долю секунды умолкла:
– Ты хочешь знать, как долго он будет жить? – Услышав такой «запретный» вопрос, я даже шикнула на неё, но она хотела рассмеяться мне в лицо: видимо, она совсем не была суеверной или была знакома со смертью лично.
– Я просто хочу знать, какие опасности его ожидают. Я его друг и хочу помочь ему. – Попыталась рассеять её подозрения я. Но от этой женщины вряд ли можно было что-то утаить:
– Друг? – Она беззастенчиво улыбнулась. – Ты ему больше, чем друг. – Я пригрозила ей пальцем:
– Молчи! Я задала тебе вопрос.
– Но какой ты хочешь услышать ответ? – Просто спросила она. Я вскинула брови:
– Я хочу услышать правду. – Удивилась её глупому вопросу я.
– Ты хочешь узнать о проклятье? – Она меня ошеломила своими словами. Я ведь даже не намекнула ей ни о чём.
– Что ты о нём знаешь?
– Больше, чем ты. – Ехидничала она. Я тут же перестала в чём-то сомневаться и задала самый важный для себя вопрос:
– Так что же ожидает Чарльза в будущем?
– Его ожидает смерть. – Она вновь потеряла свой голос и даже глаза её стали неживыми. Мне вдруг почудилось, что я говорю не с ней, а с каким-то сверхъестественным существом.
– Но как же так? Разве нельзя это предотвратить? – Я была похожа сейчас на девочку, просящую у взрослого какой-нибудь подарок. Но подарком для меня была не какая-то вещица, а жизнь близкого человека.
– Я вижу смерть, страшную вереницу смертей. И всё это произойдёт из-за этой истории. – Гадалка говорила отчётливо, но, несмотря на это, я прищуривалась и как будто не могла до конца уловить смысл её слов. Мне всё это казалось таким нереальным, я будто просто спала, долго и так крепко, что не могла заставить себя проснуться.
По стёклам окон вдруг что-то ударило. Все обернулись к ним и начали смотреть на то, как силы природы обрушиваются на землю. Крупный град разбивал окна, отчего все отдыхающие всполохнулись. Я стояла слишком близко к одному из высоких окон – ледяные частицы и оконные стёкла полетели прямо в меня. Я успела закрыть лицо, но всё же по моей голове прошлось несколько шариков. В глазах потемнело, окружающий мир погрузился во мрак и туман, и воздуха в лёгких почти не осталось. Я услышала мужской крик и чью-то цепкую руку, увлекающую меня в самую глубь зала. Несмотря на все эти события, я всё ещё помнила слова гадалки и именно они меня сейчас беспокоили.
Меня увели куда-то с силой, ведь всё моё тело стало таким тяжёлым, что я ленилась передвигаться. Как будто ниоткуда в замке появились вороны, кружащие у нас над головами, у самого потолка. Это эфемерное состояние не позволило мне обратить внимание на то, что эти птицы ни на миг не покидали меня, и, куда бы меня не вёл мой спаситель, они летели за нами. Наверное, всё это мне просто чудилось, так как подобного в природе ни с кем не случалось. Я даже начала думать о том, что, возможно, это «проделки» гадалки, или, что более вероятно, мы потревожили дух ведьмы из далёкого прошлого, и теперь на нас обрушился её гнев. Когда мой провожатый закрыл дверь, я вдруг вздрогнула, поняв, где нахожусь. Это была кухня королевских поваров, и, несмотря на количество гостей, которых нужно было обслуживать, сейчас здесь было лишь две души.
Я смотрела на Чарльза с такой жалостью, словно собиралась уже с ним прощаться. Мои руки онемели, голос пропал и глаза наполнились кровью. Я почувствовала себя такой слабой, какой никогда себя не чувствовала. Моя жизнь была полна поражений, но я никогда не сдавалась. Я шла против ветра, наперекор всему свету, назло самому Господу. Мне хотелось быть сильной, независимой, непобедимой и я такой была. Но сейчас я вдруг поняла, как же я ничтожна, как беспомощна, с каким ропотом я взываю к высшим силам, чтобы те мне помогли. Но меня никто не слышал, и я им завидовала. Завидовала тому, что я не могу не слышать собственных мыслей, собственного внутреннего голоса, который стал мне ненавистен. Я поняла, что я всего лишь маленькая девчонка, которая не всесильна, у которой есть свои слабости, свои грехи, страхи. Я такая же, как все. И это меня просто убивает. Я хочу быть сильнее, умнее, смелее. Но сейчас я не чувствую себя такой. Я задыхаюсь в пучинах собственной ничтожности. Вот он смотрит на меня, успокаивает, но я не могу успокоиться, не могу забыть слова гадалки, не могу выкинуть из головы ту историю, не могу перестать твердить себе о том, что я не в силах спасти своего любимого. Да, именно любимого, самого драгоценного в мире человека. Если с ним что-то случится, я думаю, что не переживу это. Я прекращу своё жалкое существование, я встречу смерть ещё при жизни и буду умолять забрать меня на небеса, к нему, моему Чарльзу.
Я любила в нём всё: его внешность, его манеры, его голос, точку зрения абсолютно по каждому вопросу, его недостатки, достоинства. Раньше я не задумывалась о том, как для меня дорог этот человек. Но как только над нами нависла эта страшная угроза, как только я подумала о том, что могу потерять его, то я тут же рассеяла все пыльные мысли и осознала, как он важен для меня. Мне было даже неважно, чувствует ли он то же самое. Я просто любила его, и ни одна здравая мысль не изменила бы моих чувств. Ведь любовь – это то, что ты не можешь контролировать.
Я постепенно отпустила все тревоги, стала чётче видеть предметы вокруг и черты лица своего друга. Он стоял рядом со мной, касаясь меня рукавом своего шёлкового молочного камиза. Стук по окнам прекратился, всё внезапно стихло, как будто ведьма исчерпала весь свой гнев. Даже птицы исчезли, растворившись в пустынной комнате.
Эта близость с принцем пробудила во мне женские тёплые и нежные чувства, которые так и просились вырваться наружу. Но я не смела позволить себе такую вольность, ведь рисковала позже пожалеть о содеянном. Чарльз громко дышал, задыхаясь от быстрого бега. Представляю, как сильно были поражены гости, когда Чарльз вместе со мной покинул танцевальный зал. Надеюсь, что все так были заняты спасением самих себя, что не заметили нашего побега. Мне не хотелось, чтобы о Чарльзе думали плохо: люди ведь понятия не имели о том, каким в действительности он был благородным человеком и что он ни разу со мной не повёл себя дурным образом, в отличие от своего старшего брата. Но всё-таки Тео люди любили больше. Возможно, от того, что люди были поверхностны и они так же, как и я когда-то, были пленены внешностью и обаянием старшего принца, или же, наоборот, эти люди были слишком проницательными, чтобы понять «сущность» Теодора, просто их любовь объяснялась тем фактом, что принц когда-то станет королём.
