Я вздрогнула, как испуганная белка.
– Нуди!
Критик сложил на груди тощие руки.
– Если поможешь мне со «Шпикачкой», я расскажу тебе невероятную историю, которая послужит потрясающим сюжетом для твоего нового бестселлера. История про кухню. Читатели сметут книгу с полок.
– На тему ресторана? – спросила я.
Нуди совершенно случайно наступил каблуком на самую больную мою мозоль. Примерно за неделю до отъезда в Бургштайн я зашла в издательство и услышала от своего редактора Олеси Константиновны фразу:
– Вилка, необходимо разнообразить романы, твоя героиня постоянно ходит в редакцию и там с ней происходят всякие истории.
– Верно, она журналистка, – напомнила я.
– Читателю скоро надоест описание быта газетчиков, – посетовала Олеся, – сначала интересно узнавать про всякие летучки, совещания, но ведь ты повторяешься. Нужно что-то менять.
– Придумать новую героиню? – предложила я.
– Нет, прежняя вполне симпатична, – приободрила меня Олеся, – но лучше поместить ее в другие обстоятельства.
– В какие? – мрачно поинтересовалась я, понимая, что редактор, как всегда, права.
– Это тебе решать, – улыбнулась Олеся.
– Ресторан! – подал голос Андрей, другой сотрудник издательства, который во время нашей беседы рылся в шкафу. – Например, газета прогорела, журналисты остались без работы, героиня никак не может устроиться на службу, а кушать хочется. Она идет на биржу труда, там ей предлагают стать чистильщицей картошки в дорогом заведении. Такие возможности для детектива! Кругом ножи, резаки, тесаки, вилки, сковородки!
Андрей схватил пару книг и убежал.
– Ресторан, – задумчиво повторила Олеся, – у вас такого пока не было.
– Понятия не имею, что творится на кухне предприятия общественного питания. Признаться, я ни разу туда не заглядывала, – запротестовала я.
– Никто не настаивает, но ты подумай, – сказала Олеся. – Про редакцию больше не пиши.
И вот сейчас Нуди обещает подбросить мне сюжет как раз про ресторан. На секунду мне в голову залетело абсурдное предположение, что прилипчивый критик успел поговорить с Олесей и выяснил, каким образом меня можно мотивировать на работу у мойки. Но я в ту же секунду выкинула из головы эту мысль. Нет, невозможно, это просто случайное совпадение.
Нуди нельзя отказать в наблюдательности, наверное, на моем лице что-то отразилось, критик закатил глаза и тоном змея-искусителя завел:
– Год назад в «Аметисте», заведении средней руки, произошла мелкая неприятность: забился сток в раковине. Неприятно, но ситуация рядовая. Как всегда, незадача произошла в разгар большого ужина, фирма по производству кондиционеров праздновала юбилей. Нарисуй мысленно картину: официанты, поварята, шеф… Ты когда-нибудь была за кулисами какого-нибудь ресторанчика?
– Не доводилось, – ответила я.
– Там очень интересно, – оживился Нуди, – раздолье для автора криминальных романов. Гигантские мясорубки производят неизгладимое впечатление. Но я отвлекся. Слесарь начал ковыряться в мойке и достал…
Критик замолк.
– Что? Говори быстрей, – потребовала я.
– Остальное узнаешь после того, как ты выполнишь мое задание, – отчеканил Нуди. – Можешь быть уверена, история невероятная! Потрясающая! Загадочная! Хозяин «Аметиста» потратил много времени и денег, чтобы правда не выползла наружу, но воду в кулаке не удержать, я узнал подробности и озвучу их тебе. И последнее: детали этого страшного преступления известны лишь трем людям. Ну, по рукам?
– Сначала ответь, что от меня потребуется, а потом обсудим возможность моего участия, – дипломатично ответила я.
Нуди похлопал потенциальную помощницу по плечу.
– Сейчас ты поедешь в «Шпикачку», найдешь Григория и скажешь: «Здрасьте, я Виолетта Рязанова». Тебя живехонько отправят на кухню, а там…
– Стоп! – воскликнула я. – Он не потребует документы?
– Не-а! – воскликнул Нуди. – Гришка их уже видел. Рязанова ему свое резюме сбросила на емейл. Тебе повезло, ваши имена почти совпадают. Виолетта вполне может сократиться до Виолы. Запоминай. Ты служила в кафе «Издатели», оно находится в Париже, в двух шагах от станции метро «Одеон», район Сен-Жермен. Бывала во Франции?
– Никогда, – грустно ответила я.
– Еще съездишь, – оптимистично пообещал Нуди. – Короче, вот тебе брошка, прикрепи ее на груди. В ней камера, мне нужны съемки содержимого рыбного и мясного холодильников.
– Что крамольного ты надеешься там найти? – удивилась я.
Критик кашлянул.
– Откроешь дверцу и просто сфотографируешь. Еще кладовка для вина. Ножи. Посуда. Короче, чем больше материала, тем лучше. Обрати внимание на внешний вид работников, их форму.
Инструктаж длился почти полчаса, потом Нуди схватил меня за руку, втянул в небольшое кафе и сказал официантке:
– Два капучино. И не надо рисовать при помощи какао или корицы картины на пене! Сделайте хороший кофе, за плохой я платить не стану. Еще штрудель! Быстро. Мы торопимся.
– Дама тоже будет есть? – спросила девица в переднике.
Нуди бесцеремонно ткнул в нее пальцем:
– Украина? Молдавия? Откуда ты приехала?
– Какая разница? – обиделась официантка.
– Я только хотел убедиться, что ты хорошо понимаешь русский язык, – промурлыкал Нуди, – может, здесь служит француженка, которая выучила только три фразы, чтобы получать от клиентов хорошие чаевые. Я же четко сказал: два кофе!
– Может, вы их в одно лицо употребите, – меланхолично прозвучало в ответ. – Штруделей тоже пару тащить?
– Я похож на мужчину, который слопает пирог на глазах у женщины и не угостит ее? – начал закипать Нуди.
– Я с вами близко не знакома, – ответила девчонка, – лучше уточнить количество сразу!
Нуди поднял два пальца.
– Понятно?
Довольно скоро нам принесли заказ. Нуди скорчил рожу.
– Внимание. Курс молодого бойца. Оцениваем внешний вид и сразу понимаем: дело плохо. Лучше даже не пробовать.
– Выглядит аппетитно, – не согласилась я.
– Чашка предназначена не для капучино, на пенке нарисована бабочка, хотя я категорически велел не заниматься украшательством. Сама пена неоднородная, сахар коричневый, – оттарабанил критик.
– Он полезнее, – ввернула я.
– Но некоторые любят обычный, белый, – уперся Нуди, – не надо воспитывать клиента, его положено качественно обслужить, а не навязывать ему здоровое питание. Штрудель, по виду, будет омерзительным на вкус.
Нуди осторожно отрезал ножом кусочек, положил в рот и скривился:
