Боевой порядок 4-й гв. армии был построен в три эшелона. B первом эшелоне было четыре стрелковые дивизии на войсковом рубеже, во втором эшелоне – две стрелковые дивизии на втором армейском промежуточном рубеже и в третьем эшелоне – три стрелковые дивизии. Десять дивизий 26-й армии занимали главную и вторую полосы обороны. Ha главной полосе было шесть дивизий, на второй – четыре.
Связкой между 4-й гв. армией и 26-й армией служил 1-й гв. УР. После январского разгрома он был пополнен и насчитывал 3130 человек. Однако из полученных 17 февраля 950 человек пополнения 40 % впервые попали на фронт. Из положенных по штату 40 76-мм пушек в наличии было всего 5 орудий. Учитывая последующие события, нельзя не признать, что использование в обороне на ключевом направлении 1-го гв. УРа было серьезным просчетом советского командования. Его оборонительные возможности под ударом противника были подвергнуты сомнению еще в январских боях. Как с точки зрения огневых средств, в первую очередь противотанковых, так и с точки зрения твердости и эффективности руководства.
Опыт войны показал, что залогом выживаемости обороны под ударом противника является ее усиление подвижными соединениями. При заранее неизвестном направлении удара противника приходилось создавать примерно равнопрочную оборону стрелковых соединений на нескольких участках. Быстрое усиление оказавшегося под ударом противника участка уже в первые часы вражеского наступления было возможно за счет выхода на него подвижных соединений. B январе 1945 г. именно подвижные соединения (в том числе 5-й гв. кавкорпус) спасли оборону 3-го Украинского фронта от полного разрушения. Кавалерия и танки выходили на защиту важных узлов дорог иной раз за несколько часов до того, как к ним подходили передовые части эсэсовских дивизий. Усиление советских войск в Венгрии свежей 9-й гв. армией само по себе было царским подарком. Поэтому свежих механизированных соединений Толбухин не получил, несмотря на известие о появлении в южном секторе советско-германского фронта армии Дитриха. Поэтому главные действующие лица отражения удара 6-й танковой армии CC были легко узнаваемы – они же сражались против корпуса Гилле в январе и феврале 1945 г.
Подвижным резервом обороны к северу от оз. Веленце был 23-й танковый корпус. B последних числах февраля 1945 г. Толбухин приказал передать все оставшиеся на ходу танки в одну из танковых бригад, а остальные бригады вывести на восточный берег Дуная. Командир корпуса Ахманов решил оставить 3-ю танковую бригаду, 1443-й самоходный артполк и все артиллерийско-минометные части корпуса. Из 56-й мотострелковой бригады был оставлен один батальон. Ha 1 марта 1945 г. 23-й танковый корпус насчитывал:
Личного состава – 8308 человек;
Т-34-85 – 21;
ИСУ-122 на ходу – 7, требуют эвакуации – 4.
Корпусу также был придан 366-й самоходный артполк в составе 3 ИСУ-152 и 2 танков ИС-2.
K югу от Веленце в качестве подвижного резерва был сосредоточен 1-й гв. механизированный корпус. Он был подчинен 27-й армии и стоял на пути прорыва немецких танков к Дунаю. Мехкорпус Руссиянова тоже существенно пострадал в январских боях и в строю остались две механизированные бригады (1-я и 3-я гв. мбр), два полка СУ-100 (1821 сап, 382 гв. сап), артиллерийские и минометные части. 2-я гв. мехбригада, 9-я гв. танковая бригада и 1453-й самоходный артполк СУ-100 как не имеющие матчасти были выведены за p. Дунай, на восточный берег реки. Состояние мотопехоты корпуса было, прямо скажем не блестящим, в ротах мехбригад было по 70–80 человек. Всего к началу боев 1-й гв. мехкорпус насчитывал 8560 человек, 48 танков, 17 СУ-100 и 28 бронетранспортеров.
Статус важного фронтового резерва сохранял за собой 18-й танковый корпус. Он готовился к использованию как севернее, так и южнее оз. Веленце. Укомплектованность этой «пожарной команды» 3-го Украинского фронта к марту 1945 г. оставляла желать лучшего. K исходу дня 5 марта 1945 г. корпус насчитывал:
Т-34 – 42;
СУ-76 – 12;
СУ-100 – 63;
ИСУ-122 – 16;
ИСУ-152 – 5.
Усиление корпуса Говоруненко истребителями танков СУ-100 произошло за счет 208-й самоходной артиллерийской бригады (три полка), переданной в его подчинение 20 февраля 1945 г. Фактически к началу немецкого наступления в 18-м танковом корпусе было больше самоходок, чем танков, с преобладанием новейших СУ-100. Даже прибытие 6 марта пополнения из 20 Т-34 сохранило пальму первенства за САУ. Корпус фактически стал мобильным эскортом бригады могучих СУ-100. Просто выбрасывать бригаду САУ на позиции незнакомой с ними пехоты было опасно – пехотинцы могли попросту отступить и бросить малопригодные для ближнего боя самоходки в одиночестве. Такое уже было в январе 1945 г., когда новейшие истребители танков дебютировали на советско-германском фронте. Подчинение 208-й бригады танковому корпусу за две недели до начала боев улучшало взаимодействие САУ с мотострелками и артиллерией. Кроме того, срабатывал и субъективный фактор – командиры частей успевали познакомиться и наладить неформальные контакты. Поспевать за перебросками СУ-100 части корпуса Говоруненко могли с трудом. Автотранспортом 18-й танковый корпус был укомплектован неважно – из 1275 автомашин по штату имелось 843, а исправными из них были только 691. Из 190 мотоциклов по штату в корпусе было всего 35 штук. Оставалось надеяться на то, что фронт не будет рушиться слишком быстро.
Поскольку 18-й танковый корпус довольно часто упоминается на страницах этой книги, нельзя не отметить, что это соединение занимало особое место в структуре войск 3-го Украинского фронта. Он не был выведен на переформирование с оставлением на фронте одной сводной бригады. Напротив, корпус регулярно получал пополнение бронетехникой и за счет этого оставался на плаву, сохраняя боеспособность бригад. Сейчас уже вряд ли удастся восстановить систему взаимоотношений между командиром корпуса П.Д. Говоруненко и командованием фронта, в первую очередь лично Ф.И. Толбухиным. Ha первый взгляд жизненные пути будущего командира корпуса и будущего командующего фронтом никак не пересекались. Толбухин служил на Кавказе, Говоруненко – на Дальнем Востоке. Говоруненко еще до войны был связан с танковыми войсками и закончил академию моторизации и механизации PKKA им. И.В. Сталина. Ho ему не повезло – в качестве комиссара 58-й танковой дивизии он участвовал в не слишком успешном дебюте соединения на фронте под Москвой (командир дивизии вообще застрелился). B итоге Говоруненко был осужден военным трибуналом, получил 10 лет (оставлен в действующей армии, судимость снята в июне 1942 r.). Так или иначе, Петр Дмитриевич оказался надолго вычеркнут из элиты Красной армии – командиров подвижных соединений. B итоге в сражениях за Ржев и на Курской дуге он участвовал в качестве командира 375-й стрелковой дивизии.
B танковые войска Говоруненко вернулся только в 1944 г., а 18-й танковый корпус возглавил только в сентябре 1944 г. Тем не менее, 18-й танковый корпус на протяжении всех сражений у Балатона был своего рода личной гвардией командующего 3-м Украинским фронтом и направлялся на наиболее ответственные участки. Терять корпус как целостное соединение Толбухин не собирался. Поэтому прибывающие на фронт эшелоны с «тридцатьчетверками» в первую очередь шли на доукомплектование корпуса Говоруненко. B январе 1945 г. 18-й танковый корпус получил с эшелонов 118 Т-34, 38 СУ-76, 21 ИСУ-122 и 18 ИСУ-152, гораздо больше, чем любой другой корпус фронта.
