Минут десять я лила слезы и жалела себя. Потом откуда-то пробился тихий голос разума: «Вилка, что с тобой?» Я взяла бутылку воды, выпила ее одним махом, вытерла лицо и впала в изумление. Со мной случилась истерика. Но какова ее причина? Поверьте, я не принадлежу к породе женщин, готовых капризничать по любому поводу. Что заставило меня внезапно потерять рассудок?
Я попыталась сосредоточиться, но так и не поняла, отчего вдруг принялась проклинать злую судьбу и упрекать Юрасика в неумении зарабатывать. Отлично знаю, что Шумаков не Крез. И я не ищу богатых кавалеров-спонсоров, это не в моем характере. Так почему мне вдруг сорвало крышу?
Может, у меня аллергия? На что? Последний раз я пила кофе еще до беседы с Надеждой Савельевой, несколько часов назад. Поздновато для реакции на этот напиток. Никаких лекарств я не принимала, новую одежду не надевала, косметику не меняла, машину не мыла. Отчего я про автомобиль вспомнила? Поясню. Вскоре после Нового года мне взбрело в голову почистить салон малолитражки, и я отвезла ее на мойку. А когда получила назад, незамедлительно покрылась красными пятнами: химические составы, которые применяются при обработке машин, оказались слишком ядовитыми. Но сегодня-то моя букашка грязная!
Мало-помалу ко мне вернулось спокойствие. Я завела мотор и поехала в сторону дома. Может, злость, которую источала Люся, заразна? Постояла я около бабы и подцепила инфекцию? Глупое предположение. Но ничего более умного в голову не шло. Однако странно, что Юра мне ни разу не позвонил, у него ведь сегодня отгул. Как правило, в редкий выходной день он засыпает меня эсэмэсками, а вечером мы идем в кино или просто гуляем, шляемся по магазинам. Шумакову редко достаются свободные часы, у него плотный рабочий график, я тоже постоянно занята.
Мысли о собственной злой судьбе вылетели из моей головы, их место заняла тревога. Ночью Юре было плохо, он просидел в туалете почти до утра. Правда, потом сказал, что буря в животе улеглась, и заснул. Но, вероятно, у Шумакова начался грипп, он часто стартует с кишечных неприятностей. Я оставила дома больного Юру одного! Решила утереть ему нос! Ну да, задумала сама найти убийцу Кирилловой и Ускова, хотела бросить любимому человеку в лицо: «Ты просил меня не соваться туда, куда не просят, а я не послушалась и узнала правду»…
Виола, как тебе не стыдно!
По щекам покатились слезы. Нога нажала на педаль газа, малолитражка ринулась вперед со скоростью обезумевшей мухи. Меня трясло и колотило, по спине тек пот, руки дрожали, а горло снова перетянуло ремнем.
Глава 23
Едва я вошла в подъезд, как лифтерша Мария Сергеевна ринулась ко мне с воплем:
– Виола! Вы пришли!
По дороге она зацепилась за край паласа, которым застлан холл, пошатнулась, но, к счастью, удержалась на ногах.
Я попятилась. Мария Сергеевна милая тетка, у нее небольшой оклад, поэтому я всегда поздравляю лифтершу с праздниками, без раздумий преподношу ей коробку шоколадных конфет с приложенным конвертом, где лежит скромная сумма чаевых. Лифтерша испытывает ко мне самые светлые чувства, всегда рада меня видеть, но до сегодняшнего дня никогда не бросалась мне навстречу сломя голову.
– Господи! – твердила старушка. – Я места себе от беспокойства не находила! И боялась кому-нибудь сказать! Вдруг посчитают за сумасшедшую и уволят? А у меня маленькая пенсия, где приработок найти…
– Что случилось? – напряглась я.
Мария Сергеевна округлила глаза.
– Юру и ваших гостей, милых молодых людей, унесли инопланетяне!
Первым моим желанием было расхохотаться. Потом я посмотрела на небольшой телевизор, укрепленный на стене холла, и сказала:
– Дорогая Мария Сергеевна, не смотрите ужастики, для вас лучше сериалы «Папины дочки» и «Счастливы вместе».
– Глаза болят, – пожаловалась пенсионерка, – не включаю ящик, новости по радио слушаю. Вот поэтому я и молчала, шум не подняла. Знала, меня примут за психическую больную. А ведь когда представителей внеземной цивилизации увидела, хотела в газету позвонить… Или надо было правительству сообщить? Но меня остановила мысль: посчитают за придурочную, сдадут в сумасшедший дом.
Я нажала на кнопку лифта, вошла в кабину и пообещала старушке:
– Сейчас привезу вам отличный чай. Пью его, когда голова болит. Никакой химии, травяной сбор.
Подъемник плавно сдвинул двери и понесся вверх, Мария Сергеевна не успела отреагировать на мои слова.
Подойдя к своей квартире, я начала искать ключи. Ну почему производители сумок не додумались сделать в них освещение? Если вы открываете дверку холодильника, то внутри вспыхивает лампочка. Отчего бы не применить эту замечательную идею к сумкам? Несчастные девушки роются впотьмах в глубоких торбах, а нужная вещь никогда не попадается под руку сразу!
Пальцы нашарили брелок. Ну наконец-то! Я выпрямилась, хотела воткнуть ключ в замочную скважину – и уронила связку. Между косяком и створкой белела бумажка со штемпелем и надписью «Опечатано «НГСЦЗНоИиЭ Мармонид». Несколько минут я тупо изучала непонятные слова, потом бросилась к лифту.
Марья Сергеевна сидела на стуле с закрытыми глазами. Я закричала:
– Что у нас случилось?
Бабушка вздрогнула и ответила:
– Говорила ведь! Инопланетяне всех унесли.
Я постаралась унять сердцебиение. Вилка, не дергайся, вряд ли зеленым человечкам взбредет на ум опечатать чужую жилплощадь…
– Немедленно опишите пришельцев! – накинулась я на лифтершу.
Она прочистила горло.
– Много их было. Пятеро, а может, десятеро. По головам я не считала. Да и не было у них башки. Ни волос, ни лица! Кожа кругом, блестящая, как на сапогах. Видала, какую мне обувь невестка справила?
Марья Сергеевна выставила вперед ногу в ослепительно ярком лаковом ботильоне апельсинового цвета.
– Красиво, да? Небось, дорогущие!
– Супер, – автоматически похвалила я обновку. – Человечки имели оранжевый окрас?
– Угу, – закивала бабушка. – Вместо глаз консервные банки, там, где у нормальных людей нос, – хобот.
– Хобот? – повторила я. – Как у слона?
Марья Сергеевна призадумалась.
– Нет. Больше смахивает на шланг от пылесоса. У меня дома «Циклон», лет ему немерено, купила его на премию в одна тысяча девятьсот семьдесят не помню каком году. Советское качество, пашет, не кашляет. А инопланетяне кхекали. На руках имели по два пальца, типа наш большой и указательный. Говорили по-ихнему.
– И что сказали? – прервала я поток бреда.
– Кхе, кхе, кхе, мармелад, хр-хр, – старательно воспроизвела чужую речь старуха. – Один вещал, остальные молчали. Видать, он у них за главного.
– Может, мармонид? – переспросила я.
– Шипело у них в горле и трещало, может, и так, – кивнула Марья Сергеевна. – Поднялись они наверх, долго не выходили. Затем гляжу – тащат Юру. Завернули бедного в пленку, как для теплицы, и волокут. Дальше гостей понесли, так же запеленутых. На носилках, плашмя. И все! Я думала, закончилось похищение, вылезла из-под стола, чаю напилась, отдышалась. Опаньки! Из лифта еще пара спускается, с баллонами. Видно, им наш воздух не подходит.
