Когда она первый раз без приглашения вмешалась в совещание журналистов и высказала свое мнение: «А по-моему, для съемки на обложку модель лучше одеть не в серое платье, а в джемпер», – присутствующие сделали вид, что не услышали ее замечания. Но на второе выступление Ольги главный редактор отреагировала жестко: уволила ее, благо секретарша еще находилась на испытательном сроке.
Любой другой человек учел бы свою ошибку и постарался не повторить ее, но Коврова, пристроившись в следующий «глянец», рангом пониже, снова принялась высказывать свое мнение, когда его никто не спрашивал. В результате трудовая книжка девушки пестрела фразой «уволена по собственному желанию», и больше ее ни в один журнал на собеседование не приглашали. Потенциальных работодателей пугал тот факт, что Коврова больше двух месяцев нигде не задерживалась.
Год Оля просидела без работы. В конце концов, чтобы не умереть с голода, она, забыв все свои амбиции, порылась на сайтах и нашла объявление: «Требуется швея с опытом. Пошив игрушек».
Поплакав от унижения, Ольга напудрила нос и отправилась по указанному адресу. Ей позарез нужны были деньги, и она соглашалась бы мастерить даже плюшевых крокодилов.
Глава 2
Предприятие размещалось в двух комнатушках в большом офисном здании. Не успела Оля расстроиться, что фабрика «Лохматая обезьяна» похожа на контору «Рога и копыта», как получила новый повод для печали.
– Все ставки уже заняты, – смущенно заявил директор, лысый толстяк, сильно смахивающий на медвежонка Винни-Пуха, – уж извините.
– Но я к вам ехала через весь город! – возмутилась Оля. – Увидела объявление в Интернете. Почему вы не удалили с сайта запись о вакансии?
Директор выпалила:
– Это моя вина! Замотался и не успел. Вы в другой раз предварительно созванивайтесь.
Коврова возмутилась.
– Я договаривалась о встрече!
– С кем? – удивился владелец конторы.
– С вашей секретаршей, – гордо подняв голову, произнесла Оля. – Та велела мне явиться в понедельник к полудню. Сказала: «Николай Ефимович будет на месте, с ним и поговорите».
– У меня нет помощницы, бюджет не позволяет ее нанять, – признался Усков. – Наверное, вы ошиблись номером. Над вами пошутили.
Ольге стало себя жаль. Вот до чего ее жизнь довела – даже в артель по пошиву плюшевых уродцев и то не берут! Она попыталась справиться с накатившим отчаянием. А Николай Ефимович участливо произнес:
– Не переживайте, вам еще повезет. Все будет хорошо.
Теплые слова неожиданно подействовали хуже ругани, Оля всхлипнула и зарыдала.
Усков переполошился, предложил посетительнице воду из графина, вытащил из недр стола побелевшие от старости конфеты и окаменевшее печенье, включил чайник. Но Ольга никак не могла успокоиться. В конце концов директор, вспотевший и красный, вдруг сказал:
– Все-таки, пожалуй, я могу взять секретаршу. Оклад будет невелик, но я оплачиваю бюллетень, отпуск и даю премию по итогам года. Коллектив у нас душевный, мы тут как одна семья.
Ольге внезапно стало смешно.
– Предлагаете мне место секретаря?
– Да, – храбро ответил Николай Ефимович. – Можете приниматься за работу. Только сначала нужно съездить в магазин и купить вам стул и стол. Моментик…
Усков порылся в карманах, достал портмоне, отсчитал купюры и протянул их Ковровой со словами:
– Прямо сейчас отправляйтесь. И поторопитесь, попросите, чтобы мебель доставили к вечеру.
– Дайте лист бумаги, – потребовала Оля.
– Зачем? – удивился Усков.
– Напишу расписку на выданную сумму, – пояснила она.
Николай Ефимович замахал руками:
– Ангел мой, я вам верю! Промокните глаза и действуйте.
Самое смешное было в том, что в шарашкиной конторе, где шили косорылых кошечек и прочих зверушек, Ковровой удалось целиком и полностью удовлетворить свои амбиции. Через месяц Николай Ефимович и шагу не мог ступить без новой помощницы.
Оле сразу стало ясно: Усков только внешне похож на Винни-Пуха, у него нет ни грамма хитрости, присущих этому персонажу. Усков по характеру скорее поросенок Пятачок, наивный и по-детски восторженный. Сказать кому-нибудь «нет» Николай Ефимович был неспособен, поэтому сотрудницы вертели им, как хотели, а магазины, куда глава фирмы сдавал продукцию, забирали кроликов-ежиков-обезьян по демпинговым ценам.
Сначала Оля приуныла, решив, что скоро контора лопнет и ей придется искать другую работу. Потом ей неожиданно стало жаль шефа. Николай Ефимович очень расстраивался из-за бизнеса, постоянно глотал валидол и спрашивал:
– Ну почему у меня так плохо идут дела?
Коврова, давшая себе слово молчать и ни во что не вмешиваться, держала язык за зубами, повторяя про себя, словно мантру: «Мое дело получать жалкие копейки и искать хорошее место работы. Фабрика для меня лишь временный аэродром».
Через месяц запас буддистского оптимизма иссяк, и она спросила Ускова:
– Неужели вы не видите, что вас обворовывают и в грош не ставят?
– Кто? – опешил Николай Ефимович.
– Все! – жестко заявила Оля. – Тетки-швеи, жабы в торговом центре и распрекрасный бухгалтер Виктор.
– Это невозможно! – замахал руками Усков. – С Витюшей мы с детства соседи по даче. Разве он станет близкому человеку вредить? Мотористок я сам нанимал, с каждой побеседовал. Хорошие женщины, семейные, с детьми. Ни пьяниц, ни, упаси боже, наркоманок среди них нет. Что касаемо закупщиков, то я с ними не первый год работаю, как-то неудобно заявить старым знакомым: «Теперь берите партию лохматых обезьян на десять процентов дороже». Согласись, это не по-товарищески.
Коврова с жалостью посмотрела на Николая Ефимовича. За время скитаний по модным журналам она усвоила простую истину: дружба дружбой, а прибыль врозь. Трудно отыскать человека, менее подходящего на роль хозяина фабрики, пусть даже такой крохотной, как мастерская по пошиву зверей, чем Николай Ефимович. Странно, что, пережив перестройку, лихие девяностые и разбойничьи нулевые годы, Усков сохранил веру в людей и доброту.
– Что-то вы плохо выглядите… – пробормотала Оля, растерявшись от такой наивности, – весь бледный, прямо синий.
– Язва шалит, – пояснил Николай Ефимович. И вдруг потерял сознание.
Коврова отвезла директора в больницу, пообещала ему приглядеть за производством и развила бурную деятельность.
Через две недели Николай Ефимович вернулся на предприятие и был сконфужен переменами. Во-первых, Оля уволила его дачного соседа Виктора. Вместо него теперь работала Антонина Михайловна Кириллова.
– Боже мой, – залепетал Усков, оттягивая узел галстука, – но как же… Витя… он… Как я ему в глаза посмотрю?
