– Изя, это потрясающе! – прикрыв глаза от наслаждения, прочавкала я.
– Ты еще мой глинтвейн не пробовала! – Голос друга звучал довольно и польщенно.
– И не попробует. – А вот маг был, напротив, возмущен. – Она от первого же глотка окосеет!
– Ей полезно, – решил вступиться за меня Елисей. – Самое лучшее лекарство от простуды…
– …избегать факторов, эту самую простуду вызывающих, – перебил Катэ.
– Злой ты! – чисто по привычке огрызнулась я, понимая, что снова начинаю засыпать.
– Я не злой, а разумный. Да ты и сама знаешь, что я прав.
– Отлюбись, – буркнула, начиная раздражаться от постоянных побудок.
Что мне ответили, уже не разобрала. Уснула крепко, сладко, а главное – с комфортом!
Яркое солнце, продирающееся сквозь густые заросли, нет-нет да и било прицельно в глаз. После дождя, прошедшего совсем недавно, с огромных листьев реликтового леса крупными бусинками стекала вода. Был соблазн подставить рот под лист и, дождавшись соскользнувшей капельки, попробовать ее на вкус. Правда, останавливала мысль о целесообразности такого поступка. Кто его знает, что входит в состав этой водички!
– Нам еще долго идти? – спросила я у спины друга, маячившей впереди.
– Почти пришли! Парапоискометр зашкаливает!
– Неужели нашим мучениям конец? Даже не верится!
– Сам не верю! Почти месяц проплутали в этих джунглях – и ничего! А тут – такая удача! Чую, сдерем со Змея кругленькую сумму!
На заявление друга о столь продолжительных поисках я удивленно приподняла брови. Странно, вроде только полдня искали… Да и были мы в другом месте, а тут… Хотя, наверное, у меня что-то с головой.
– Пришли! – прошептал друг, заставляя меня замереть на месте.
Пресвятые хомячки и лысые ежики, наконец-то мы увидим ту, за которой так яро охотились! Аж не терпится! И парням, сопящим сзади, наверное, тоже!
– Готова? – От размышлений отвлек напряженный голос Изи.
– Всегда готова! – шустро отозвалась я и по команде выскочила из кустов.
Картина, представшая взгляду, поразила даже мое современное и испорченное телевидением сознание!
– Я всякого ожидал, но такого… – Друг задумчиво почесал макушку, глядя, как Горыныч прижимает к широкой груди питона и ласково трется о него всеми тремя головушками.
Причем я была уверена на сто процентов, что это тот самый змей Каа из «Маугли».
– Знаешь, а вот я уже ничему не удивляюсь. Работая с вами, и не такое увидишь! Хотя… мучает меня один вопрос: а как они… ну-у-у, это самое? Каа, с какой стороны ни натяни, он на пятнистый презик похож будет… Правда, со стороны головы еще и с «острыми» ощущениями…
– Машуля! – раздался нестройный хор голосов.
А что сразу Машуля? Я просто практичная и дальновидная!
– А еще интересно, какие у них детки будут?..
– Маша! Маша, проснись! – У-у-у, ну какая сволочь меня опять трясет и не дает спокойно поспать?
Хотя ответ напрашивается сам по себе. Нехотя разлепила веки. Надо мной нависала красная морда клыкастика с выпученными фиолетовыми глазами. Ему что, плохо?
– Нет, – хрипло произнес маг, закусывая нижнюю губу. – Мне хорошо… Очень-очень хорошо…
Подозрительный хрюкающий звук заставил медленно повернуть голову налево. Там, в свете горящего костра, на спальниках скрючились две фигуры, зажимающие рты руками. Да что такое?! У них повальная эпидемия? Или рыбка попалась испорченная?
Увы, все мои предположения оказались неверными. Эти… эти… даже слов подходящих нет! В общем, эти засранцы умудрились влезть в мой сон! И самое обидное, что даже разрешения не спросили. У-у-у, соплежуи пупырчатые!
– Машуля, ну не дуйся! Пожалуйста… – Катэйр, который так и не отпустил от себя, пытался заглянуть мне в лицо и оправдать свой поступок. В том, что это была идея мага, я даже не сомневалась! – Я, правда, не думал, что все так обернется. Просто… у тебя такие сны яркие и интересные. Мне… мне давно ничего хорошего не снилось.
– И что, ты считаешь это достаточным поводом, чтобы залезть мне в голову?
– Нет… И я признаю свою вину. Маш?
Новый хрюк со стороны друзей заставил поморщиться и сжать кулаки. Кажется, Катэ понял мое состояние, потому что спустя мгновение все звуки стихли. Пропал шелест моря, чьи белые волны неспешно омывали берег. Затих вой ветра, что еще мгновение назад пробирал до костей. Даже потрескивание костра, до которого было рукой подать, исчезло. Мы с магом словно оказались внутри мыльного пузыря, поглощающего все звуки и искажающего реальность. Иначе как объяснить, что друзья пропали из поля зрения?
– Маш?
– Отстань. Не хочу с тобой говорить!
– Машуля, ну прости, пожалуйста. Я не собирался влезать в твой сон, но…
– Что «но»? – решила уточнить, когда клыкастик затих.
На него по-прежнему старалась не смотреть, так как понимала, что стоит заглянуть в глубину колдовских глаз, и все прощу! А этого делать нельзя. Слишком многое в последнее время стал позволять себе этот… этот…
Нет, я не спорю, что он сделал для меня много хорошего. Я бы даже сказала, больше, чем некоторые за все семнадцать лет моей жизни, но все же… всему есть предел. И это вторжение стало для меня последней каплей.
– Маш, посмотри на меня, пожалуйста.
– Отстань, – буркнула я, пытаясь повернуться на бок и снова заснуть.
Не дал. Рывком повернул к себе, крепко удерживая на месте. Глаза смотрели пристально, внимательно, словно стараясь прочесть саму душу. Горячее дыхание щекотало кожу, вызывая мурашки. И все бы ничего… но не нравился мне взгляд Катэ. Слишком уж внимательным он был, слишком… интимным. Так не смотрят на друзей, так…
Додумать мысль не успела. Меня поцеловали. Причем поцеловали так, что первый порыв врезать наглецу был благополучно позабыт. Губы мага действовали аккуратно, но настойчиво, соблазняя и искушая одновременно. Была ли в его прикосновениях нежность? Определенно… Трепетность? Бесспорно… Только вот страсть даже рядом не стояла.
Катэйр целовал так, словно проводил исследование, пытаясь что-то доказать. Себе? Мне? Какая разница… И хотя умом я все это понимала, отстраниться не смогла. Слишком уж приятными были ощущения. Слишком волнующими. И ни один давешний поцелуй с другими парнями даже в подметки не годился этому.
Ох, наверное, если бы клыкастик поставил своей целью соблазнить меня… я была бы согласна на все. И тот факт, что этот поступок привел бы к нарушению моей «супервумности», не волновал. Я совсем не соображала, что творю, слепо доверяя этому странному мужчине. Ох, пресвятые хомячки, что же он со мной делает?
