— По приказу региса. Он сказал, это будет испытание.— Кингсли с такой силой
сжал бокал, что у него побелели костяшки пальцев.— Я думал, он просто играет со
мной. Может, проверяет мою верность. Ну да без разницы. Мы, венаторы, выполняем
приказ. Раз он хочет, чтобы я вызвал Серебряную кровь, я буду вызывать
Серебряную кровь.
— Но зачем Чарльзу было заставлять тебя?..— В ужасе произнесла Мими.
Кингсли сжал ее руку.
— Ты помнишь что-нибудь о Риме?
— Немного,— отозвалась Мими.— Обрывки, кусочки мозаики. Я помню кризис, помню
демонов, расхаживающих при свете дня, помню, как мы охотились на них... и
последнюю ночь в Лютеции.— Она закрыла глаза.— Я помню, как говорила Валерию,
что София ошибается... Калигула просто не может быть... что Кассий просто
завидует, как обычно... но потом... потом мы увидели.
Кингсли кивнул. Калигула и его темно-красные глаза с серебряными зрачками.
Несомненный признак совращения. Агриппина-Азраил и Валерий-Аббадон загнали
императора вниз по пути, к недавно скованным вратам, где уже ждал Кассий —
Михаил. Победа в этой схватке далась им нелегко. Но они победили. Отправили
дьявола в ад.
— Но какое отношение Рим имеет к тому, что произошло в Хранилище? — спросила
Мими.
— Ну, для начала, поскольку заклинание сработало, это доказало, что Серебряная
кровь по-прежнему существует и что они отыскали путь в наш мир. Чарльз в это не
верил — во всяком случае, сперва, даже невзирая на все эти убийства. Боюсь, он
до сих пор не поверил в это до конца. И хотел скрыть это от Комитета. Но ему
нужно было что-то предпринять на тот случай, если он все-таки ошибается, потому
он отправил меня к Корковадо. Потому что если бы Серебряная кровь действительно
вернулась, первым делом они бы направились именно туда, освобождать Левиафана.
Мими кивнула, принимая объяснение.
— Ты что-нибудь знаешь о вратах? Об Ордене семерых? — спросил Кингсли.
Мими пожала плечами.
— Увы, меня в это собрание не пригласили. Я удивилась не меньше всех прочих,
когда оказалось, что на этот цикл в отцы нам выбрали Михаила. Он в курсе, что
мы никогда не были большими поклонниками этих так называемых неразвращенных. Во
всяком случае, я никогда не была.
Кингсли изложил ей то, что сам знал о вратах ада, о привратниках, призванных
охранять их, и о своей роли во всем этом.
— Врата охраняют пути и держат демонов запертыми в преисподней. Врата должны
были не дать заклинанию сработать. Но оно сработало. Это было испытанием.
Серебряная кровь сумела прорваться через преграду. Чарльз подозревал, что
Люцифер выбрался в мир путем, которого мы не ожидали и не предвидели.
— Но каким?
— И вправду — каким? Особенно после того, как Совет принял меры с учетом самой
серьезной угрозы.
— Боже мой. Я совершенно об этом позабыла,— выдохнула Мими, прижав ладони к
щекам, словно пытаясь спрятаться от истины.— Это же был ты. Это ты забрал
Габриэллу после того, как у меня не хватило на это храбрости.
Кингсли кивнул. Это задание поручили близнецам, но те
отказались, заявив о его неправомерности, и тогда они с Форсайтом похитили
Габриэллу из ее комнаты. Он помнил все. Роды в полной тишине, перепуганных
повитух, Чарльза с Лоуренсом, забирающих дитя... обгорелые пеленки, ужасный
запах смерти вокруг. Затем Габриэлла проснулась, не помня ни о постигшем ее
тяжком испытании, ни о том, что она вообще родила дитя.
— Думаю, никто из нас не простил себя за то, что мы сделали
в ту ночь. Ни я, ни Лоуренс, ни Чарльз, ни Форсайт. Война — ужасная вещь. В ней
нет места для милосердия.— Лицо Кингсли исказилось. У него пропало всякое
желание продолжать разговор. Несчастный Лоуренс, его друг и наставник! А теперь
и Чарльз пропал.— В общем, это все.
— Ах, Кингсли...— мягко произнесла Мими. Кингсли поднял голову и, к своему
удивлению, обнаружил, что у Мими на глаза навернулись слезы. Она нежно
погладила его по щеке.
Мими молча смотрела на него, и в ее глазах он увидел прощение и понимание, две
вещи, о которых сильнее всего мечтал и которых менее всего ждал. В Рио Кингсли
преследовало ощущение, будто он малость злоупотребил сложившейся ситуацией —
они так устали после того броска через джунгли, что она наверняка была слегка
не в себе, когда той ночью постучалась в дверь его комнаты и искала утешения в
его поцелуях. Именно поэтому с тех пор он держал Мими на расстоянии.
Но теперь она была здесь. И сама потянулась к нему. И произнесла:
— Мне ужасно, ужасно жаль...
Он ждал этих слов целую жизнь — множество жизней,— он жаждал их услышать, и
особенно жаждал их услышать от Азраила, от той, что пренебрегала им на
протяжении столетий (не только Аббадон увивался за девушкой, которую не мог
заполучить). Она насмехалась над ним в Риме — надменная красавица Агриппина, у
которой никогда не находилось времени для такого ничтожества, как Гемелл,— над
редкостью, одинокой душой, которая никогда ни с кем не была связана узами. Над
Гемеллом, который любил и боготворил ее издалека. И вот теперь она в его
объятиях...
Победа была сладка. Кто бы мог знать, что путь к сердцу женщины лежит через
душу порядочного мужчины?
Кингсли Мартин никогда не понимал женщин. Но это не имело
значения. Ему и не надо было понимать Мими. Ему нужно было лишь одно — любить
ее, и это он мог.
НАСЛЕДИЕ BAH АЛЕНОВ И ПУТИ МЕРТВЫХ
Перед смертью Лоуренс ван Ален открыл Шайлер тайну: она была наследницей не
только имени ван Аленов. К ней переходило иное, очень важное наследие. Лоуренс
велел ей выяснить подробности у Чарльза, но тот попал в засаду, устроенную
Серебряной кровью во время Вампирского бала в Париже, и оказался пойман в
«сабвертио», заперт в белой тьме. Разузнать, что именно было ему известно,
стало невозможно.
Однако же, когда Шайлер вернулась в Нью-Йорк, Аллегра вышла из комы — ее
пробудила из бессознательного состояния глубинная память о другой дочери,— и в
безопасности глома она смогла поведать Шайлер историю врат ада и путей мертвых.
Во времена до сражения на небесах и низвержения Люцифера пути между мирами были
открыты. Ангелы свободно передвигались между небесами, землей и подземным
миром. После падения, когда Люцифер с его армией ангелов были изгнаны, пути в
рай закрылись навеки. Но семь путей в преисподнюю оставались открыты. Это были
пути мертвых.
В Риме, до того как в Калигуле опознали Князя тьмы, Михаил-Кассий был ближайшим
советником императора. Когда Калигула обнаружил, что один из путей мертвых
пролегает под Лютецией, советник убедил его сковать на пути врата, чтобы
держать демонов взаперти. Калигула украл ключ у Кассия и, проявив свою истинную
сущность, выпустил мерзость в мир. Результатом стала битва в Риме. В конце
концов Агриппина и Валерий (Азраил и Аббадон) сумели загнать Калигулу к недавно
созданным вратам, и Кассий (Михаил) отправил его в ад, заперев там Князя тьмы.
После событий в Риме Михаил приказал, чтобы Голубая кровь отыскала остальные
шесть путей и возвела на них врата, дабы обезопасить границы между мирами и
защитить землю от тварей преисподней. Стражи и привратники врат ада получили
название Орден семерых — по одному от каждого из семи изначальных семейств
Совета. Привратники разошлись по свету; они не знали друг друга и передавали
тайну в своих семьях из поколения в поколение.
