– Я не знаю ничего, миссис Аллейн, за исключением того, что она его написала, желая порвать с вашим сыном.
– Ну хорошо. Однако странно, что у нее хватило ума сделать это, прежде чем поступить так отвратительно.
– Действительно странно, – подхватила Рейчел, пытаясь подражать спокойствию Джозефины, но это ей не вполне удалось.
Миссис Аллейн какое-то время смотрела на нее, словно что-то обдумывая. Затем, к удивлению Рейчел, она благосклонно улыбнулась:
– Дорогая миссис Уикс, простите, если мой тон во время этого разговора показался вам… несколько критическим. Все дело в том, что я принимаю чересчур близко к сердцу благополучие сына и доброе имя нашей семьи. Поэтому было бы лучше, если вы с этого дня станете заранее советоваться со мной по всем вопросам, касающимся каких-либо дополнительных… занятий. Ограничьтесь чтением, дорогая миссис Уикс. Кому, как не мне, знать, что лучше всего для моего сына. А кроме того, с вашей стороны будет, пожалуй, более… тактичным не поощрять его разговаривать чересчур откровенно о личных и семейных делах.
– Хорошо, миссис Аллейн, – согласилась Рейчел, когда стало ясно, что ей не дадут уйти, не добившись обещания вести себя подобающим образом.
– А теперь вы можете подняться в его комнаты, – разрешила миссис Аллейн, отпуская ее элегантным движением, в котором участвовали одни кончики пальцев.
Рейчел повернулась и вышла из гостиной, ноги у нее дрожали. Она не могла бы сказать, что именно чувствовала после этой аудиенции – гнев, страх или смущение.
Рейчел поднялась по лестнице, вдыхая спертый воздух, который, казалось, пропитал весь дом Аллейнов, словно застоявшаяся, густая кровь. Он застревал в груди, и когда Рейчел дошла до комнат Джонатана, она почти задыхалась. Хозяин тут же открыл дверь, словно стоял рядом, готовый откликнуться на стук. Он улыбнулся, но затем склонил голову и вопросительно посмотрел на гостью, встревоженный ее одышкой.
– В следующий раз я мог бы спуститься вниз, чтобы с вами встретиться. Нам незачем всегда оставаться в моих комнатах. Хотя, по правде сказать, я предпочитаю быть подальше от… посторонних глаз, – сказал Джонатан, и Рейчел встревоженно качнула головой. – Что случилось? – тут же спросил он.
– Аби! Я назвала ее Аби, а не Элис… Только что, разговаривая с вашей матерью… – проговорила Рейчел, обращаясь больше к самой себе, и снова покачала головой, словно не веря своим словам.
Потом она тяжело вздохнула. В горле у нее стоял ком, лицо горело.
– Аби? Кто это, Аби?
То, что имя ее сестры произнесли губы Джонатана, показалось ей таким чудесным, что она не могла больше сдерживаться. Ее грудь вздымалась, по лицу заструились слезы.
– Почему вы плачете? Пойдемте. – Он взял ее руки в свои и повел к стоящему у окна креслу. – Садитесь. И расскажите, что произошло.
Рейчел опустилась в кресло и утерла слезы кончиками пальцев.
– Ваша мать… – начала она, но не знала, как лучше продолжить.
– Что сделала моя мать? – мрачно спросил Джонатан.
Рейчел посмотрела на длинные пальцы, сжимающие ее руки, и попыталась успокоиться. Снаружи ветер гнул деревья и бушевал, проникая во все закоулки города со звуком, напоминающим голодный рев океана. Казалось, дом скрипел и покачивался, когда его дыхание проникало в щели дверей и окон, гудело в трубах и забиралось под черепицу.
– Так… ничего. Просто… она сейчас усомнилась, мудро ли мы поступили, когда отправились на… недавнюю прогулку…
– И в результате этого разговора вы явились ко мне вся в слезах? – сердито спросил Джонатан, всегда готовый вспыхнуть, когда речь шла о матери.
– Нет! Дело было совсем не так… Я обмолвилась, вот и все. Мы говорили об… Элис. И я назвала ее именем моей сестры.
– Вашей сестры? Я и понятия не имел, что у вас есть сестра. Вы о ней никогда не упоминали.
– Она… пропала. Утонула. Так все думали. Все, кроме меня. Будто она мертва вот уже двадцать шесть лет…
– Тогда она была совсем крошкой, когда вы ее потеряли.
– Да. Ей не исполнилось и трех лет. Ее унесла река во время паводка.
– Но как это несправедливо, потерять и сестру, и брата. Вы говорите, ее звали Аби?
– Да. Абигейл. Вот ее имя и сорвалось у меня с языка.
Рейчел вглядывалась в лицо Джонатана, ища подтверждение того, что он ее понял и нашел связь, которую она имела в виду. «Если он решит, что мое предположение правдоподобно, значит оно таковым и является. Значит, это вероятно». Но Джонатан выглядел озадаченным, не более того.
– Абигейл была моей сестрой-близнецом, во всем похожей на меня. Никто толком не знает… подробностей рождения Элис. Ее вверили заботам Бриджит не новорожденной, а когда ей исполнилось около трех лет. Аби унес Байбрук, который впадает в Эйвон рядом с Батгемптоном… И… и… наши лица, Джонатан! У нас одно и то же лицо!
Долгое время они хранили молчание. Слезы у Рейчел высыхали, холодя и стягивая кожу. Она едва осмеливалась дышать. Джонатан стоял, повернувшись к окну и скрестив руки на груди. Его широкие острые плечи выступали под выцветшей синей тканью сюртука, длинные волосы были перехвачены на затылке тонкой черной ленточкой.
– Я не знаю… – наконец проговорил Джонатан тихо. – Мысль, что у Элис была сестра и что эта сестра вы, кажется мне странной, – добавил он и снова повернулся лицом к Рейчел. – Но могу понять, почему вам хочется, чтобы это оказалось правдой.
– Я всегда знала, что она не умерла… Всю жизнь я ощущала присутствие Абигейл. Она пряталась где-то в глубине моего сознания, и я слышала ее голос, словно далекое эхо, которое меня всегда ободряло…
– Да, эхо, наверное, так. Многие верят, что люди, которых мы любим, на самом деле никогда нас не покидают.
– Нет, это нечто большее, чем… Мне трудно как следует объяснить. Нас всегда что-то связывало, странным и особенным образом. И я никогда не чувствовала, чтобы эта связь оборвалась, хотя с трудом могу вспомнить дни, когда мы были вместе. Они почти стерлись из памяти. Но я все равно никогда не верила до конца, что ее не стало.
Рейчел подняла голову и умоляюще посмотрела на Джонатана, желая, чтобы тот поверил в сказанное ею, как верила она сама. Когда же Рейчел увидела в его глазах сомнение, ее горло болезненно сжалось.
Джонатан сел рядом, снова взял руки Рейчел в свои, прижал кончики пальцев к своим губам, и его поцелуй опять заставил ее почувствовать себя сразу и слабой, и сильной, внеся ясность в смятенные мысли.
– У вас доброе сердце моей Элис. И ваше лицо напоминает ее отражение в зеркале, но между вами много различий. Вы выше ростом, крепче сложены и сильнее ее во всех отношениях… В вас больше решимости. И вы более храбрая… – сказал он.
– Все это, наверно, могло бы стать результатом взросления? Того, что я теперь старше?
– Но с чего бы мой дед принял такое участие в судьбе подкидыша, рожденного от неизвестных ему родителей? Он был щедр к своим, но не слыл филантропом…
