– Куда теперь? – тихо спросила Аня у Навигатора. – В зрительный зал?
– Нет, – ответил тот. – Посмотрите направо.
Девочки повернули голову и заметили кабинку, закрытую со всех сторон плотной черной тканью.
– Проходите в нее, – сказал Навигатор.
В кабинке подруги обнаружили знакомую цифровую панель. Набрав на ней под диктовку Навигатора дату, они снова вышли в фойе.
Помещение выглядело совсем по-другому. Бара не было. Вместо потрепанных афиш и портретов киноактеров, на стенах висели плакаты. На одном из них был изображен красноармеец в буденовке и с направленным вперед указательным пальцем. Плакат сопровождали слова, написанные крупными буквами: «А ты не дезертир?». Еще несколько плакатов призывали на борьбу с детской беспризорностью, дизентерией и иностранными интервентами.
Кроме этого, в фойе стоял разбитый рояль, около которого толпилась самая разнообразная публика.
Только девочки собрались покинуть кинотеатр, как прозвенел звонок, и публика, спеша занять лучшие места, увлекла их в зрительный зал. Там, кое-как примостившись на узкой скамейке, подруги решили подождать, пока все усядутся. Свет погас, и над головами зрителей яростно застрекотал киноаппарат, высветив на экране первые кадры черно-белого фильма. И тут же зал ожил: многие закурили, кто-то начал грызть семечки. Со всех сторон послышался шепот. Не выдержав и десяти минут, подруги выскочили на улицу.
– У меня такое впечатление, что я сидела не в зрительном зале, а на насесте в курятнике, – сказала Вера, пытаясь после прокуренного и душного помещения надышаться свежим, чуть прохладным воздухом.
– Главное, что мы выбрались, – ответила Аня и добавила, – тебе не кажется это место знакомым?
Вера завертела головой.
– Так это Старый Арбат! – не поверила она своим глазам. – Только какой-то другой.
– Точно!
Включился Навигатор:
– Вам необходимо следовать по этой улице. Сразу после Военного трибунала сверните в переулок. Там живет Михаил.
Двигаясь по Старому Арбату, девочки с любопытством рассматривали дома и вывески над магазинами. Их фигурки, отражаясь, мелькали в стеклах витрин. Время от времени, им навстречу попадались прохожие, чьи шаги гулким эхом отдавались по улице. Дворники в сапогах и светлых передниках метлами подметали дворы. Но больше всех подруг заинтересовал грузный почтальон. Он вышел из почтового отделения с толстой кожаной сумкой через плечо, туго набитой газетами, и тут же раскланялся с двумя молочницами, тащившими здоровенный бидон. Вера еще долго провожала его взглядом.
Свернув в нужный им переулок, подруги остановились.
– Второй дом справа, – подсказал гаджет. – Входите в арку.
Отсчитав второй дом справа, Аня и Вера нырнули в подворотню трехэтажного дома и оказались в небольшом дворике. На скамейке сидели и о чем-то сплетничали две старушки. Одна из них качала приземистую округлую коляску. Чуть поодаль стайка голубей клевала просо, рассыпанное на земле. Еще, во дворе находился здоровенный кирпичный гараж, около которого стояли трое мальчишек лет тринадцати, с пионерскими галстуками, повязанными на шеях. Один из мальчишек, в темных штанах и кожаной куртке, держал в руках серую тряпку. Двое других, склонив головы, внимательно рассматривали то, что было в нее завернуто.
– Привет! – подойдя ближе, в один голос сказали подруги.
Мальчики вздрогнули и тот, что был в кожаной куртке, быстро спрятал тряпку за спину. Девочки заметили лишь холодный стальной блеск клинка.
– Чего вам здесь надо? – грубовато спросил невысокий крепыш в черных штанах, завернутых до колен, и в тельняшке, рукава которой были закатаны до локтей. Его рыжие волосы торчали в разные стороны.
– А повежливей сказать слабо? – хмыкнула Вера.
– Чего-чего? – задрав подбородок, не понял рыжий.
– Да ладно тебе, Генка, с девчонками задираться, – одернул его худой мальчик с бледным болезненным лицом, одетый в матроску и укороченные штаны.
– А ты молчи, буржуй! Как хочу, так и разговариваю, – огрызнулся Генка.
– Я прошу звать меня Славой, – потребовал худой мальчик.
– А может, они шпионки, – предположил Генка, засунув руки в штаны. – Что-то я их раньше здесь не видал.
– Перестань, Генка, – сказал ему мальчик в кожаной куртке и, поправив пионерский галстук, обратился к подругам. – Вы кого-то ищите?
– Да, – сказала Аня. – Михаила.
– И его Бронзовую птицу, – добавила Вера.
– Я же говорил, что шпионки! – воскликнул Генка.
Ударив себя кулаком по груди он, выпятив ее, пошел на девочку в атаку:
– А ну, говори, откуда знаешь о Бронзовой птице? Кто подослал?
– Ага, – Вера, уперевшись руками в Генкину грудь, попробовала отодвинуть его подальше от себя, – значит, ты знаешь и о ней, и о ее владельце.
– А тебе какое дело! – еще пуще разошелся тот.
– Спокойно, – сказал парень в кожаной куртке. – Я – Михаил. Генка прав, откуда ты знаешь о Бронзовой птице?
– Это к делу не относится, – сказала Вера. – Твое дело нам ее показать.
– Вер, а Вер, – одернула подругу Аня, – тормози. С ними надо нормально разговаривать.
– Значит, мы нормально, а они хамить будут?! – возмутилась Вера.
Аня вздохнула и обратилась к Михаилу:
– Мы можем, где-нибудь поговорить?
– Можем. У меня дома. Пойдем?
– Я с тобой! – воскликнул Генка. – Вдруг они тебя отравить решили? Одному нельзя.
– Генка, не говори ерунду! – Мишка двинулся к подъезду с покосившейся дверью.
– Я, все равно, тебя не оставлю с ними наедине, – Генка, насупившись, пошел следом.
– А ты с нами? – спросила Вера Славика.
– Пусть буржуй дома посидит, – не поворачивая головы, пробурчал Генка, – на рояле попиликает.
– Если идем, то все! – крикнула ему вслед Аня и, подтолкнув в спину худенького мальчика, направилась к подъезду.
– За что он тебя так не любит? – спросила Славика Вера.
– Кто? Генка? – удивленно поднял брови мальчик. – Не обращайте внимания. Мы с ним друзья, просто поссорились немного. Я не принял участие в драке с мальчишками из соседнего двора, вот он и вредничает.
– Ничего себе друзья! – поразилась Вера и вошла в подъезд.
Они поднялись на третий этаж и вошли в большую квартиру с высокими потолками и отлетевшей на них в нескольких местах лепниной. В длинный узкий коридор выходили несколько дверей. Мишка, открыв одну из них, пригласил всех в комнату. Она была просторной и квадратной. У одной из стен стояла узкая железная кровать с пружинами, под которой виднелся сдувшийся футбольный мяч. Над кроватью висели две фотографии: Ленина и Сталина.
