– Перестань говорить глупости! Она бы обошлась и без моего свидетельства. Алекс, дело могло кончиться виселицей…
– Виселицей?
При упоминании о виселице к нему вернулась серьезность. Он грустно посмотрел на молодую женщину и кивнул. Он все еще прекрасно помнил, как это – чувствовать, что веревка перетянула шею и тебе нечем дышать… Он сглотнул. Да, он знает, каково это – болтаться в петле! Но ей об этом знать не следует…
– Алекс, мать организовала все у меня за спиной: встречи с Пьером, брачный контракт, который мне оставалось только подписать…
– У тебя за спиной? Ты надо мной издеваешься? Я видел, как твой «суженый» выходил из вашего дома. Тогда ты сказала, что это «друг, который пришел разобрать бумаги отца». Что ж, у тебя странные представления о дружбе… Ты солгала мне, Изабель!
– Нет, это была правда! Пьер был для меня знакомым, не более! Он меня совсем не интересовал, но потом выяснилось, что… Алекс, пойми, я не предполагала, что мать пойдет на такое! Они все устроили, не спросив моего согласия, причем за несколько дней! Я ничего не могла поделать: по закону у меня даже не было права воспротивиться этому браку.
– Значит, желание твоей матери оказалось для тебя важнее, чем твои чувства? Но почему ты не попыталась увидеться со мной потом и все мне объяснить? Если бы ты нарушила молчание, которое для меня было доказательством вины, я бы получил представление о случившемся. Мы бы убежали с тобой подальше – в английские колонии или даже в Шотландию!
По правде говоря, эта идея приходила Изабель в голову, но ради сына от нее пришлось отказаться. К тому же в то время ненависть к Александеру возобладала над другими чувствами… Изабель с грустью посмотрела на своего шотландца.
– А зачем мне было его нарушать? Алекс, ты ведь тоже молчал! Я надеялась, что ты придешь… особенно когда увидела тебя на том балу…
– На балу?
– Да, на весеннем балу у губернатора! Я знаю, что ты был там, Алекс, я тебя видела!
Александер нахмурился. Как могла она увидеть его на балу, если он там не присутствовал? Хотя… Может, это был Джон? Может, его брат-близнец до сих пор в Монреале?
– Алекс, ну почему ты не дал о себе знать? Ты мог бы узнать, где я живу, и…
– Зачем мне было искать встречи с тобой, Изабель? Ведь это не я нарушил обет… Хотя ты права: что это за клятва, если она не закреплена подписями на бумаге?
– Что бы ты ни думал, Александер, я свою клятву не нарушила! Я до сих пор верю в то, что тогда сказала!
Александер иронически усмехнулся.
– Правда? Но как можно было ее не нарушить, когда ты ложилась к другому в постель? – спросил он зло. – Объясни мне, я не понимаю!
– Я всегда любила только тебя! Ты один живешь в моем сердце! И это навсегда!
– О, звучит утешительно! Но скажи мне, Изабель, что мне делать с такой любовью?
– Я…
По правде говоря, она не знала, что ответить, и только пожала плечами. Наверное, все это глупо и им не нужно было встречаться. К чему все эти объяснения? Она уже собралась уйти, когда он схватил ее за руку и резко притянул к себе.
– Изабель, ты не ответила на мой вопрос! – громыхнул Александер. – Ты так и не сказала, чего от меня хочешь, зачем позвала сюда!
С трудом переводя дыхание, она прижалась спиной к стене и закрыла глаза.
– Я не знаю, что ответить, Александер. Правда, не знаю… Ты, конечно, прав. Мне не надо было искать с тобою встреч…
Его пальцы нежно коснулись ее щеки, очертили контур губ, по шее опустились к груди, и уже в следующее мгновение она почувствовала там же деликатное прикосновение его губ. Прижав руку к бешено бьющемуся сердцу, она погладила то, что осталось от ампутированного пальца.
Недалеко от них проехала повозка, послышались детские голоса. Заметив их, дети стали смеяться, потом убежали. Александер вздохнул и подумал с грустью: «Вот к чему приводят высокие чувства! Вот чем заканчиваются все мои попытки переломить судьбу! Колл ведь предупреждал, что эта маленькая богачка никогда не будет моей! Но, ослепленный любовью, я не стал его слушать!» Он не заметил тогда, из какого тонкого шелка на ней платье; не заметил сияния золота и серебра у нее в ушах и на шее; не обратил внимания на аромат дорогих духов… Глухой и слепой ко всему, он очертя голову кинулся в бездну.
– Изабель, у нас все равно ничего не получилось бы… – шепотом произнес он. – Все против нас, неужели ты не видишь? Мы из разных миров, у нас все разное! Ты привыкла жить в достатке, а мне приходится довольствоваться малым. Знаешь ли ты по-настоящему, что такое голод? Вряд ли! А я знаю это с детства. Ты и представить не можешь, что мне пришлось пережить… И сейчас мы живем по-разному. О Изабель! Что осталось сегодня от нас, от нашей любви? Одни воспоминания! Но со временем они померкнут…
«Нет, Алекс! Осталось намного больше, чем воспоминания! – пронеслось в голове у Изабель. – У нас есть наш сын!» Но вслух она это произнести не решилась. Нет, пока еще слишком рано… Она схватила Александера за лацкан.
– Если так, то будь моим любовником! Люби меня! Мне нужно… Ты мне нужен! Останься в Монреале, мы сможем встречаться! Ты расскажешь мне о своей жизни, потому что я хочу лучше узнать тебя, хочу любить тебя еще крепче!
Она прижалась к сильному мужскому телу, о котором мечтала столько ночей напролет. Александеру же вдруг почудилось, что этих четырех лет разлуки никогда и не было. Смежив веки, он представил себя на берегу реки Сен-Шарль. Мягко плещет о песчаный берег вода, сердце Изабель бьется у него под рукой… Огонь желания снова вспыхнул и ожег его изнутри. «Будь моим любовником!»
Любовником? Ему – стать любовником мадам Ларю? У него сжалось сердце. Разумеется, он мог бы… Но доставило ли бы это ему удовольствие? Смог бы он встречаться с ней, когда позволяют обстоятельства и когда у нее появится желание? Удовольствовалась бы его душа страстными, но короткими объятиями? Нет! Он не сможет вдыхать запах ее кожи, ласкать ее и не думать при этом, что другой мужчина несколько часов назад делал то же самое. С другой женщиной – возможно, но не с Изабель. Осторожно взяв руку молодой женщины, он отвел ее от своей куртки. Когда он заговорил, голос его звучал спокойно, пожалуй, даже слишком спокойно:
– Нет, Изабель, никогда! Я не привык ни с кем делить свою женщину. Все или ничего – вот мой принцип. И в душе я понимаю, что лучшее, что ты можешь сделать, – это меня забыть!
Взгляд его сапфирово-синих глаз, казалось, проник в самую глубину ее истерзанной души. Нет, она не хочет терять его снова! Она не переживет это новое расставание! Ноги Изабель подкосились, и она ухватилась за него, прижалась щекой к его рубашке. В складках материи мелькнуло что-то блестящее. Она расстегнула пуговицу и ощупью нашла предмет, который привлек ее внимание. «Мой нательный серебряный крестик! Он до сих пор носит его!» Она разрыдалась.
– Скажи, что больше не любишь меня, Алекс! Скажи, иначе я никогда не смогу тебя забыть!
