Изабель кивнула, соглашаясь сама с собой, и вернулась к реальности. Но как ни рылась она в мотках ниток и лент, иголок так и не нашла.
– Куда они все подевались? Габрие-е-ель! Иди сюда! Где этот маленький проказник? Ну подожди, попадешься ты мне…
Оставив шитье на столе, она вышла из дома. Но сына на поляне не оказалось. Изабель стремительным шагом направилась к полю, где, как она знала, Александер с Мунро с утра корчевали пень. Братья Макиннисы вызвались им помочь. Надо заметить, Александер был не против их присутствия. Они все вместе ходили на охоту, вместе работали на поле, да и женщин при случае было на кого оставить. Впрочем, Изабель быстро подметила, как Фрэнсис смотрит на Мари, которая превратилась в симпатичную девушку, поэтому утверждать, что с братьями дамы «в полной безопасности», она бы не спешила…
– Алекс!
Мужчины были заняты работой. Скрестив на груди руки и притопывая ножкой, Изабель нетерпеливо ждала, когда на нее обратят внимание. Александер стоял к ней спиной, и шрамы блестели от пота. Она вспомнила, с каким изумлением Габриель в первый раз смотрел на эту исполосованную спину.
В тот день Александер снял рубашку и стал обливаться водой. Габриель, которого любопытство заставило забыть о вежливости, спросил: «Откуда у тебя эти ш’амы?» Александер не сразу нашелся с ответом. Он забыл, что сын никогда не видел его спину. В конце концов он ответил шутливым тоном: «Я провинился, и меня наказали». «Наве’ное, ты сделал что-то очень плохое?» – «Тот, кто меня наказывал, наверняка так думал!» – «Больно было?» Александер кивнул, и улыбка пропала с его лица: «Хватило, чтобы я запомнил и никогда больше этого не делал».
– Что случилось?
Александер вогнал вилы в землю, оперся на рукоять и улыбнулся. Потное лицо было перепачкано землей.
– Изабель! Я не могу ждать ответа целый день! Ты видела те серые тучи?
– Где Габриель?
Он вздохнул. Изабель же смотрела на его бронзовую от загара, мускулистую грудь, поросшую темными волосами. Польщенный вниманием, Александер округлил руки и напряг украшенные татуировкой бицепсы. Этот примитивный прием соблазнения действовал безотказно даже на самых целомудренных женщин.
– Если в шалаше под соснами его нет, значит, они с Отемин пошли на пруд порыбачить.
– Ладно, пойду посмотрю!
Несколько смущенная этой демонстрацией мужественности, Изабель поблагодарила Александера кивком и направилась к шалашу, в котором дети любили играть. В свое время его построили из веток, оставшихся после сооружения вигвама для Мунро и Микваникве. Габриель назвал этот шалаш «бандитским логовом». Но в нем никого не оказалось.
Габриель запретил матери даже заглядывать в шалаш, поэтому Изабель воспользовалась моментом, чтобы как следует его рассмотреть. Когда глаза молодой женщины привыкли к темноте, она увидела плоды «активной деятельности» детей и невольно поморщилась от отвращения. Многочисленные насекомые и мелкие зверушки были приколоты иголками и булавками к кускам коры – божьи коровки, пауки, несколько видов земноводных и грызунов. Некоторые были покрыты – очевидно, для сохранности – какой-то густой массой, издающей запах сосновой смолы.
– Фу!
Взгляд Изабель упал на шкурку мускусной крысы, натянутую на грубо сработанную деревянную раму – миниатюрное подобие тех, какими пользовалась для сушки шкур Микваникве. В своем стремлении к познанию Габриель был готов до бесконечности экспериментировать и еще не задумывался о вопросах жизни и смерти. Неужели дело дошло уже и до осознанной охоты на несчастных зверушек и насекомых?
– Эта дикарская жизнь окончательно развратит его ум! – пробормотала Изабель себе под нос и подобрала с земли коробку с булавками.
Подул свежий ветерок. Изабель ослабила шнуровку корсажа и смахнула с груди капельки пота. Дышать сразу стало легче. Она посмотрела в сторону огорода, где Микваникве, стоя на четвереньках, пропалывала грядки. Молодая индианка высоко подоткнула юбку, и ее бронзовые ноги были открыты едва ли не до колен. Однако, похоже, она нисколько не стеснялась взглядов, которые бросали на нее мужчины. Вспомнив, что и Александер время от времени косился в ее сторону, Изабель рассердилась. Посмотрев на свое черное платье, она была вынуждена признать, что оно не самое кокетливое из тех пяти, которые она взяла с собой в поездку. Понятно, почему Александеру приятнее смотреть на Микваникве, чем на нее…
Тут со стороны огорода послышался стон, который отвлек ее от невеселых размышлений. Одной рукой Микваникве обхватила круглый живот, пальцы другой еще сжимали кустик пырея. Мари замахала руками и закричала, призывая на помощь мужчин. Изабель побледнела. Спустившись с пригорка, она по почти пересохшему ложу оросительного канала побежала к индианке.
– Изабель, dinna!
[138]
Александер тоже бежал к ней и махал руками. А потом он спрыгнул в канал… Не понимая, что происходит, Изабель остановилась и стала ждать.
– Но я не…
– Сзади!
Не успела она оглянуться, как земля ушла из-под ног и какая-то сила увлекла ее за собой – легко, словно щепку. Сильная мужская рука схватила ее за юбку и дернула, вырывая из грязи, которая успела набиться в рот и в нос. Кашляя и отплевываясь, Изабель изо всех сил вцепилась в штанину Александера.
– Держись крепко!
С надрывным криком шотландец поднял ее, поставил на твердую землю и, задыхаясь от усилия, упал рядом. Через пару секунд, осознав, что произошло, он пробормотал, бледнея на глазах:
– Запруда! God damn! Запруду прорвало! Габриель!
То и дело соскальзывая, он вскарабкался-таки на пригорок и побежал вдоль канала к источнику этого внезапного наводнения.
– Что случилось? О нет! Габи!
Ноги Изабель запутались в юбках, и ей пришлось потрудиться, чтобы встать. Мунро, подбежавший к корчащейся от боли жене, смотрел Александеру вслед. Потом он повернулся к Изабель и только теперь заметил воду в канале. Осознав всю опасность ситуации, он оставил жену на руках у Мари и тоже побежал к запруде. Братья Макиннисы следовали за ним по пятам. Очевидно, заграждение не выдержало напора воды – дожди в эту первую неделю сентября шли часто…
– Габриель! Габриель!
Александер боялся, что детей уже не спасти. Поглядывая на бурно бегущую воду в канале, он наконец взобрался на холм.
– Габриель!
Но детей не было видно. Он утешил себя мыслью, что, если бы их унесло потоком, он наверняка увидел бы их.
– Габриель! A Thighearna mhо́r! Mo bhalach!
[139]
Испуганными глазами смотрел он на пруд, из которого, унося с собой стволы деревьев и ветки, вытекала вода. В устье запруды стремительно образовывалась стена из мусора, и это наводило на мысль, что, если дети утонули, трупы поднимутся на поверхность не раньше чем через несколько часов. Он замотал головой. Нельзя даже думать об этом! И тут в траве блеснуло что-то металлическое. Он подошел и нагнулся. Это был топор. Александер поднял его с земли и нахмурился. Это был его топор…
