– И поэтому ты не приходил, да, Алекс?
Смягчившийся тон Изабель несколько успокоил тревогу Александера. Его рука перестала с силой сжимать руку девушки.
– Я… Пойми меня… Изабель, прости! Мне нужно было убедиться.
– И теперь ты спокоен? Если ты хотел увериться в моих чувствах, мог бы просто спросить, вместо того чтобы злиться и вести себя как грубиян!
Пристыженный Александер вздохнул. Неужели он будет набрасываться на каждого, кто подойдет к ней слишком близко? Никогда прежде он так не ревновал женщину, и это беспокоило шотландца. Но ревность оказалась сильнее его. Последние несколько дней он терзался страхом, что может ее потерять. Что ж, придется сдерживать свои порывы. Чувствуя себя глупым ослом, он закрыл глаза, отстранился и повернулся к девушке спиной.
– Можешь идти, я больше тебя не держу.
Она посмотрела на его фигуру, вырисовывавшуюся на фоне красно-сиреневого неба. Волосы Александер заплел в косу, но несколько прядок выбились из прически и развевались на легком ветру. Ей совсем не хотелось уходить. Неуверенным шагом она приблизилась, обняла его за талию и прижалась щекой к спине. Она была теплой, и изношенная влажная ткань сразу же прилипла к ее коже. Изабель почувствовала, как большие шершавые ладони накрывают ее руки и крепко прижимают к мужскому животу.
– Что бы ты себе ни вообразил, Александер, уверяю тебя, этот человек – знакомый, который пришел, чтобы объяснить моей матери, насколько печальна ситуация с наследством, оставленным нам отцом.
Если ложь, то лишь наполовину… Нотариус Ларю и вправду использовал этот предлог, чтобы нанести им визит. Но цель у него была иная. Весь вечер он бросал на Изабель красноречивые взгляды, старался, чтобы их руки как можно чаще соприкасались… Любезный кавалер, хорош собой, отлично сложен… Но ведь она, Изабель, любит Александера и желает видеть своим супругом только его! Как бы ни упорствовал Пьер в своих ухаживаниях, она никогда его не полюбит!
– Ваши дела настолько плохи? – спросил Александер после паузы, желая переменить тему разговора.
– Да.
Когда стало ясно, что в ближайшее время обмена так называемых «карточных денег» на обычные ожидать не приходится, ситуация стала катастрофической. Как только над семьей нависла угроза разорения, Жюстина заперлась в своей комнате и выходила только во время трапезы. Ночью Изабель часто слышала, как она плачет, но из страха оказаться отвергнутой она не решалась выказать матери свое сочувствие. Ти-Поль, догадываясь, что происходит что-то тревожное, стал задавать вопросы, на которые Изабель затруднялась ответить.
– Боюсь, отец оставил нам только долги. Конечно, у него тоже есть должники, но многие из них уехали во Францию или же разорились, а потому не могут выполнить свои обязательства. Король Луи перестал обменивать «карточные деньги»… Франция разорена. Склады отца пусты, товары с кораблей изъяты, а некоторые суда вообще пропали бесследно. Мы остались совсем без средств. В нашем распоряжении только дом на улице Сен-Жан, который отец записал на имя матери.
Александер медленно повернулся, и они с Изабель оказались лицом к лицу.
– Och! Изабель, прости меня. Я должен был сдержаться, не кричать на тебя…
Их окружали спокойствие и тишина, нарушаемая только пронзительными криками морских птиц, паривших у них над головами. Изабель почувствовала, как нарастает в душе ничем не оправданный страх, что Александер ее покинет. Нет, он не может, не должен… Только не теперь! Пальцы девушки сжались, и она всхлипнула.
Капля упала на тыльную сторону руки Александера. Молодой солдат поднял глаза. Небо было светлым, ярко светила окруженная молочно-белым гало луна. Еще одна слезинка упала ему на руку. Склонившись к Изабель, он провел пальцем по ее щеке. Она была теплой и влажной. Он развернул девушку так, чтобы она могла на него посмотреть. Им обоим было ужасно жарко, но никакие блага мира не заставили бы Александера от нее оторваться.
– Не плачь, mo chridh’ àghmhor. Я о тебе позабочусь.
Изабель вцепилась в рубашку у него на спине и разрыдалась, и странный огонек, который Александер разглядел у нее в глазах, угас так же стремительно, как и появился. Обезоруженный ее страданием, он зарылся лицом в ароматные волосы Изабель.
– Алекс, обещай, что не оставишь меня!
– Обещаю. Если ты пообещаешь меня дождаться…
– Крест деревянный, крест оловянный! Чтоб мне в ад провалиться, если совру! – проговорила Изабель скороговоркой и быстро перекрестилась.
Прежде такой клятвы Александеру слышать не приходилось, и он невольно улыбнулся. Видя, что он улыбается в такой ответственный момент, Изабель нахмурилась и сердито прикусила губку.
– Что-то не так?
– Все в порядке, – прошептал он, наклоняясь и нежно целуя ее. – Я тебя люблю.
– И я тебя тоже люблю.
* * *
Принесенная юго-западным ветром сильная гроза прогнала жару и рассеяла тучи досаждавших солдатам комаров. Вечер выдался прохладный, и Александер легким шагом направился к улице Сен-Жан. На нем была свежевыстиранная рубашка и курточка, которую он тоже почистил и залатал. Прошло три дня. Солдат нещадно муштровали на плацу, и, возвращаясь после учений в казарму, он буквально валился с ног от усталости.
Британские войска готовились к последней канадской кампании. Мюррей рассчитывал отправить в Монреаль три тысячи солдат. Согласно плану, армия поднимется вверх по реке на семидесяти судах различного водоизмещения и принудит к покорности все населенные пункты на своем пути – заставит местных жителей сложить оружие и поклясться, что они не станут вредить англичанам.
Солдат предупредили, что погрузка на корабли может начаться в любой момент и что об отплытии им сообщат не раньше чем за несколько часов. Поэтому стоит ли удивляться, что каждый час стал для Александера невыносимой мукой? Он мечтал лишь об одном – чтобы фортуна подарила ему еще хотя бы пару дней…
Остановившись у калитки, ведущей во двор дома Лакруа, он огляделся. Прохожие, которые за многие месяцы пребывания англичан в городе успели привыкнуть к ним, не обращали на него ни малейшего внимания. Он толкнул дверцу – Изабель заранее отодвинула задвижку, чтобы он мог войти. Ловко, как кот, он проскользнул во двор и направился к конюшне, обойдя которую можно было пробраться к месту встречи не замеченным обитателями дома. Александер осторожно шел вдоль стены фруктового сада, понимая, что короткий отрезок пути между углом дома и садовой калиткой был самым рискованным. Но кто не рискует, тот не выигрывает, верно? Александер проделывал этот путь уже раз двадцать, и ничего страшного не случилось. Убедившись, что вокруг безлюдно и тихо, он быстрым шагом направился к цели.
– Я так долго тебя жду, моя любовь! – выдохнула Изабель ему в шею.
Он крепко ее обнял и уткнулся носом в золотистые волосы девушки.
В кладовке пахло чабрецом и какими-то цветами, более сладкими по аромату, чем садовые розы. Эти запахи пришли на смену ароматам яблоневого цвета и сирени, которая увяла несколько недель назад. Маленькое помещение было буквально забито старыми вещами и инструментами, причем некоторые выглядели такими ржавыми, словно ими не пользовались лет сто. В щель между стенными досками просматривалась садовая калитка, поэтому никто не смог бы подобраться к кладовой незамеченным. И действительно, до сегодняшнего дня удача была на стороне влюбленных: их ни разу никто не побеспокоил.
