— Ты сегодня какая-то странная, Трикси-кан, — заметил Маронг, передавая пиалу с разведенной шергой. — Не заболела?
— Надеюсь, что нет, — откликнулась я мрачно, припоминая, как провалялась три дня в беспамятстве. — Наверное, дождь навевает меланхолию. Пройдусь немного, может, станет получше.
— Да ты и так целый день бегаешь… — поднялся было он следом за мной, но Лиора дернула его обратно и шикнула вдобавок.
Вот спасибо огромное.
Уже отдалившись на приличное расстояние, я сообразила, что поступила не слишком разумно. Заходить в чужие «гнездышки» опасно — велик риск напороться на кого-то вроде шкодливой девчонки из ложи направляющих удар, Айки, или телепатки с ее добычей-овощем. Нет, как-нибудь обойдусь…
Некоторое время я слонялась по «коридорам», не особенно запоминая дорогу — все равно потом смогу найти путь назад, если раскину купол. Навес маги-недоучки установили не особенно прочный: несколько раз прямо на пути исчезали крупные фрагменты невидимого «потолка», и приходилось сворачивать в другую сторону, чтобы не промокнуть. Холм остался довольно далеко позади, когда снова нахлынуло беспокойство, на сей раз — самое что ни есть обоснованное и нормальное. Слишком длинным был последний «коридор». Он вел в уединенное место, на отшибе от лагеря.
«Надо вернуться», — промелькнула последняя разумная мысль.
А потом голова опустела, потому что «коридор» закончился. И дождь здесь закончился тоже, или же навес вдруг стал очень высоким и широким. Кажется, даже солнце проглянуло… Трава, ярко-зеленая, густая и мягкая, была совершенно сухой. Ветви деревьев клонились, образуя полог, расчерченный вытянутыми гроздьями багровых цветов. Сперва я заметила черную одежду, смятую и вывернутую наизнанку, и лишь затем перевела взгляд дальше.
И увидела Тейта. И не только его.
Под ним лежала Аринга, и я узнала ее тотчас, хотя лицо ее накрывал алый шарф. Она выдыхала резко, с каким-то жалобным звуком, и тонкая повлажневшая ткань то облепляла рот, то приподнималась. Тейт двигался неритмично, медленно, опираясь на полусогнутые руки; мышцы его были напряжены так, что побелел едва заметный шрам — рваный пунктир от плеча к животу. От сплетенных тел веяло жаром и тем особенным запахом, сладковатым и соленым, наркотическим и неприятным одновременно, от которого в горле сразу пересохло.
Аринга выгнулась и скрестила щиколотки за спиной у Тейта. А он вскинул голову — и вдруг посмотрел на меня в упор.
Глаза у него были темные-темные.
— Трикси, — выдохнул он хрипло… и улыбнулся.
Я перегорела. Так, кажется, это называется.
Почти наяву увидела, что становлюсь изнутри черной, мертвой. Как шелестящая оболочка, марионетка из высохшей кожи, сделала шаг назад, другой… Развернулась и бросилась бежать, не разбирая дороги — наискосок, через проливной дождь. И почти сразу поскользнулась, резко взмахнула руками, едва не выбив плечо, и упала навзничь. Воздух из легких вышибло.
Это меня и спасло.
К горлу подступали рыдания, грудь сдавливало, от навалившейся тоски я едва соображала, но короткий приступ страха из-за падения на секунду отрезвил меня. Что-то было серьезно не так. Капитально. Фальшивая нота…
«Запах, — дошло с запозданием. — На расстоянии в десять шагов я просто не могла ощутить запах. Тейт почувствовал бы, а я — нет».
Рассуждай логически, действуй рационально, ожидай худшего.
Я знала, что у рыжего восемнадцать любовниц? Да, спасибо мастеру Лагона.
После знакомства с Нэккен ожидала, что однажды наткнусь на нечто подобное? Снова «да».
Мне свойственны истерики, ревность, подавленно-беспокойное состояние? Нет.
«И фон, — пронеслось в голове. — Там, на поляне, отсутствовал ментальный фон, хотя купол должен был их задеть. И Тейта, и Арингу. Значит, кто-то нарочно воссоздал эту сцену и показал ее. Но зачем?»
Грудь снова сдавило. Я с трудом заставила себя вздохнуть и перевернулась на бок, с трудом сдерживая рыдания. Никакие логические выкладки не помогали. Мне было плохо, тошно на самом примитивном, физиологическом уровне. От удушающей тоски даже мысли путались. Больше всего хотелось уйти подальше от лагеря, где никто не видит и не слышит, и там выплакаться… Нет, так нельзя. Здесь опасно. Незнакомая флора и фауна. И вдобавок полно желающих заполучить чужую добычу…
Вот оно.
Добыча.
Если бы я поддалась чувствам и убежала от лагеря, то стала бы легкодоступной жертвой. И не помогло бы главное мое оружие — ясный разум и псионические способности. Шрах, да мне и сейчас-то сосредоточиться трудно… И это явно ненормальная реакция.
С моим восприятием… нет, с самим организмом что-то сделали. Испортили как-то…
Для того чтобы просто подняться, усилия потребовались колоссальные. Меня шатало из стороны в сторону, горло сжимали спазмы, из глаз текли слезы. От мысли, чтобы вернуться к Маронгу и Лиоре, мутило. Я заставила себя — с биокинезом вместо антидепрессантов и энергетиков в одном флаконе, но надолго сил не хватило. Успела только доползти до нашего «гнезда», ориентируясь больше на интуицию, чем на эмпатию.
Когда Маронг увидел меня, то его буквально на месте подбросило.
— Со мной что-то сделали, — произнесла я, и голос прозвучал странно спокойным. — Внешнее воздействие… не на разум. На тело. Что-то вроде наркотика. Кто-то из группы охотится за добычей. И… думаю, Тейта выманили специально. Чтобы он не был рядом. Чтобы не мог…
Ноги подкосились. Маронг едва успел поймать меня. Руки у него были не просто горячие — обжигающие. Лиора, побледневшая и сосредоточенная, подскочила к нам и склонилась над моим лицом, поглаживая ладонями по щекам.
А… она телепат. Как удобно…
— Сосредоточься, Трикси, — тихо попросила Лиора. В голове у меня чуть прояснилось. — Говори, что с тобой. Нужны подробности. Я вижу, что это не внимающие и поющие сделали. Не могу помочь. Ты права, тут какой-то яд. Что с тобой происходит?
— Серотонин и норадреналин, — пробормотала я с трудом. Обрывки лекций дяди Эрнана мешались в голове с воспоминаниями о Тейте и Аринге… С фальшивыми воспоминаниями. С подделкой. — Такое чувство, что уровень серотонина и норадреналина упал до критического… что-то блокирует. Не могу соображать, хочется плакать. Как депрессия, только… хуже.
— Ничего не понимаю. — Лиора поджала губы и обменялась тревожными взглядами с Маронгом. — Бессмыслица какая-то, не знаю таких слов. Когда это началось?
— Сегодня, — откликнулась я механически, но тут же одумалась. — Нет, раньше. В первый день похода. Сегодня усилилось.
— Проблема не в еде и не в питье, гарантирую, — быстро сказал Маронг и резко завел за ухо мешающую прядь. — И одна ты не оставалась. А мы следили хорошо, ты не приближалась к опасным растениям и животным. Ни разу.
«Ни разу».
