– Надо встретиться. На том же месте, ты знаешь. Через полчаса.
Через полчаса, оставив машину неподалеку, он прошел по безлюдной аллее парка Лесотехнической академии и сел на зеленую садовую скамью.
Светлана торопливо подошла пятью минутами позже, запыхавшаяся и злая.
– Что за спешка? И вообще – договорились же, никаких незапланированных контактов!
– Я только что от следователя. Она что-то разнюхала про калмыцкую историю и недвусмысленно дала мне понять, что связывает ее со взрывом.
– Пусть себе связывает на здоровье. Доказать ничего она не сможет. Самое главное: нет человека – нет проблемы.
– Одно радует… провели экспертизу, и она подтвердила, что в машине был он.
Светлана посмотрела на Юрия подозрительно:
– А ты что – сомневался? Ты же мне говорил, что сам его приложил и взорвался он у тебя на глазах? Или все было не так?
– Все так, успокойся. Просто я нервничать стал – он же, собака, хитрый был, как не знаю кто…
– Это он-то – хитрый! Ой, не смеши! Да ему самому ни одна мысль в жизни в голову не пришла, все ему туда вкладывать приходилось!
– Ладно, Света, это все пустое. Ты мне скажи – что на Кипре?
Она помрачнела:
– На Кипре ничего нет.
– Что? И ты об этом так спокойно говоришь? Как это ничего нет? Теперь ты со мной играть вздумала?
– Юра, мы с тобой в одной лодке. Если перегрыземся – так влипнуть можем, что страшно подумать. Подожди кипятиться. Я послала туда послушную бабу – шагу без команды не ступит, у нее здесь сын-инвалид, трясется за него… Она была в банке, и там ей сказали, что на этот счет деньги не поступали – ты меня понимаешь? Вот, распечаточку выдали! – Светлана протянула ему листок.
– Что ты мне подсовываешь? – закричал он. – Я тебе таких полсотни распечатаю за минуту! Где баба? Я сам с ней потолкую.
– Нет ее уже.
– Что значит – нет?
– Нет – значит нет! Ты что думаешь, я смогу спокойно существовать, когда такой свидетель по земле ходит? Если только в банке или в полиции про Кипр узнают…
– А со мной посоветоваться не могла? Сама решила – сама сделала!
– Не ори, – спокойно сказала Светлана и закурила сигарету. – Если не веришь мне, так и скажи.
Он молча думал. Ей он, разумеется, не верил, там, где замешаны большие деньги, верить вообще никому нельзя. Строганов вот ему поверил, и где он теперь?.. Строганов… Внезапно Костромин понял, что его все время беспокоило в этой истории. Тогда за тысячную долю секунды до взрыва, когда он рванул машину с места, чтобы уехать, он не удержался и посмотрел назад. Строганов пытался открыть дверцу, но вместо этого приоткрыл окно. Костромин вспомнил его последний взгляд, в нем были прозрение, ужас перед надвигающейся смертью и еще что-то. Только теперь Костромин понял, что это было злорадство.
Да, несомненно, у покойного Строганова на том свете была причина радоваться. Деньги уплыли не на Кипр. Строганов решил кинуть своего школьного друга, так же как и Костромин. Возможно, он тоже собирался его убить. Костромин успел раньше, но деньги… На Кипре денег нет, Светланина баба не врет. Однако вслух он сказал:
– Все же ты поторопилась. Возможно, я что-то сумел бы из нее вытянуть.
– Хватит, дружочек, ты мне лучше скажи, почему на Кипре денег нет? Что же, наш дорогой усопший успел перед смертью нас кинуть на ржавый гвоздь? Или, может быть, ты, радость моя, конвертик на почте получил, а бумажку в нем – того, подменил?
Взгляд Светланы при этом лучился дружелюбием и теплотой, от которых становилось жутко.
– Света, не горячись. – Костромин погладил женщину по руке. – Ты сама говорила, что мы с тобой в одной лодке. И раскачивать нам ее сейчас никак нельзя. Давай вместе подумаем, что же случилось.
Светлана глядела на него с подозрением, но тон несколько сбавила:
– Допустим, если ты меня не надул с посланием с того света…
– И если твоя бедная овечка не отдала тебе денежки с Кипра, о чем ты скромно умалчиваешь…
Светлана издала змеиное шипение, но тут же взяла себя в руки.
– Похоже, нам ничего не остается, как продолжать доверять друг другу…
«Как бы не так!» – подумал Костромин.
– Правда, ты убедил меня в свое время, что мой покойный муж полностью тебе доверял…
– Так и было…
– Удивляюсь я на тебя, дружочек, как ты с таким знанием людей смог проработать много лет в своей серьезной организации! Стало быть, покойник решил тебя обмануть – тебя, потому что про меня, надеюсь, он ничего не знал.
– Если бы знал, то, думаю, надул бы тебя с еще большим удовольствием, – не удержался Костромин.
– Но, – продолжала Светлана, никак не отреагировав на его колкость, – тебе никогда меня не убедить, что он придумал все это сам. Не могу поверить, что он со своими двумя извилинами смог бы перехитрить меня… я хотела сказать нас, таких умных и предусмотрительных. Так вот, получается, что в деле участвует еще кто-то четвертый, кого мы пока не знали, точнее, не принимали в расчет. И вот этот четвертый придумал финт, который мы не учли, и сумел прикарманить денежки. Хакер! Ведь хакер знал, куда ушли деньги!
– Но придумать он ничего не мог, видела бы ты его! Абсолютно ненормальный тип, одет как попугай, дергается все время!
– Однако знал же он! А ты его…
– А что мне оставалось делать? Банковские у него на хвосте висели. Я буквально за полчаса до них успел! Если бы они его достали – все равно пропали бы денежки! И к тому же я не знал, что на Кипре ничего нет! Бабу надо было сразу же на Кипр послать!
– Нельзя, я должна была несколько дней изображать безутешную вдову… Не могла же я на следующий день после смерти мужа на работу выйти как ни в чем не бывало! Значит, хакер отпадает… И остается – кто? Знаешь, дружочек, с кем бы я хотела поближе познакомиться? С той девчонкой, которая тогда рыдала как на сцене возле нашего дорогого покойника, сразу после взрыва.
– Лена? Да, – как-то неуверенно ответил Костромин, – надо бы… Но трогать всерьез ее сейчас нельзя, – решительно сказал он. – Если с ней что-то случится, это обязательно свяжут с пропавшими деньгами. Громова мне прозрачно намекала…
– А хорошо бы ее как следует допросить, – мечтательно проговорила Светлана. – У Муслима любая заговорит…
– Кто это – Муслим? Которого ты послала ту бедную бабу убить?
– Да, но что-то он еще не доложился.
– Так, может, еще не убил?
– Ты его не знаешь. Я сказала – значит, все. Считай, человека нет.
«Так, так! – подумал Костромин. – Вот какие у нас дела. Мне недвусмысленно дают понять, что, в случае чего, прикажет своему бандиту – и меня нет. Рано, Светик, ты меня списываешь. Я тебе не мать-одиночка с сыном-инвалидом».
