И действительно, на почте ему выдали конверт Строганова, где он, как и ожидал, нашел необходимый для получения денег код. Казалось бы, все шло так, как было задумано, но какое-то непонятное чувство томило Юрия. Что-то было не так, он чувствовал это с самого начала, с того самого дня, когда он совершил убийство. Ему мерещилось непонятно что, он уже готов был поверить, что Строганов, кому всегда так бесчестно везло, и здесь сумел как-то выкрутиться и остался в живых. Хотя Костромин прекрасно помнил его бессильно обмякшее тело и мутный взгляд за две секунды до взрыва, как он мог спастись! Этого не может быть! И однако, когда управляющий банком сказал ему об опознании трупа по стоматологической карте, Костромин еще больше заволновался. А вдруг экспертиза покажет, что не Строганов погиб в машине? Вдруг Строганов жив и прячется где-то рядом, наблюдая за ним и готовясь нанести удар, тем более страшный, что Костромин совершенно его не ждет?
А когда управляющий снова вызвал его и сказал, что звонила Громова и просила приехать к ней, чтобы ознакомиться с результатами экспертизы, и что самому управляющему этим заниматься некогда, – Костромин поехал к Громовой с бьющимся от волнения сердцем, нехорошими предчувствиями и влажными ладонями.
Громова ждала его в своем кабинете за столом, заваленным бумагами. При его появлении она оторвалась на секунду от бумаг, поздоровалась, указала жестом на стул, – садитесь, – и снова уткнулась в очередной документ. Если бы Костромин не был так взволнован, он бы только усмехнулся – он хорошо знал такой психологический прием: я, мол, так занята, так занята… с одной стороны, внушаешь посетителю ощущение своей значимости и страшной занятости, с другой – заставляешь его подождать и понервничать, тем самым подготавливая к очередному нелицеприятному разговору. Но сейчас Костромин был так взволнован, что не воспринял поведение Громовой, как обычный психологический трюк, а занервничал еще больше. Он посмотрел на ее склоненную голову. Лет этак за пятьдесят, но еще не пенсионный возраст. Одета вроде бы и прилично, но неинтересно – еще бы, где ей об одежде думать, надо преступников ловить! Громова оторвала взгляд от бумаг и подняла глаза:
– Извините, Юрий Николаевич…
– Что вы… – Костромин в первое мгновение удивился – откуда она знает его имя и отчество, но потом сообразил, что он только что оформлял внизу пропуск и ей его данные, конечно, сообщили.
– Нами произведена экспертиза эксгумированных останков, предположительно Александра Васильевича Строганова, – начала Громова, и Юрий похолодел: «предположительно!» Значит, еще не точно!
Громова продолжала:
– С санкции прокурора была произведена эксгумация вышеназванных останков и изъятие в стоматологической клинике «Стома» зубной карты Строганова. Экспертом Новиковым Андреем Ивановичем было произведено сличение зубного оттиска нижней и верхней челюстей эксгумированных останков с данными стоматологической карты. На основании этого сличения эксперт Новиков подтвердил, что эксгумированные останки принадлежат Строганову Александру Васильевичу.
Костромин почувствовал, как с его души свалился камень величиной с постамент «Медного всадника». Строганову не удалось-таки выкрутиться, смерть не перехитришь. Он заметно повеселел и спросил у Громовой:
– Вы пригласили меня только для того, чтобы сообщить результаты экспертизы? Больше я ничем не могу вам быть полезен?
– Не мне, – строго поправила его Громова, – не мне, а следствию. Разумеется, можете быть полезны. Я хочу спросить вас: как вы считаете, кто мог быть заинтересован в смерти Строганова?
«Больше всех – сам Строганов», – подумал Костромин, но вслух он этого сказать не мог, поэтому слегка замялся:
– Вы понимаете… человек, работающий с большими деньгами, всегда находится как бы в зоне риска…
– Но ведь такое убийство никак не может быть сопряжено ни с ограблением, ни с попыткой вымогательства денег – у покойника ничего уже не отнимешь. Вы не могли бы мне сказать – возможно, ему кто-то угрожал, шантажировал его?
– Мне о таких фактах ничего не известно.
– Кроме того, что вы занимаете пост начальника службы безопасности банка, вы еще были другом покойного Строганова, и даже близким? Кажется, вы с ним учились в школе?
Чертова баба, сколько сарказма она вложила в это «кажется»! Наверняка знает точно, что они со Строгановым знакомы еще со школы, потом работали вместе, это нетрудно выяснить.
– Вам не кажется, Анна Николаевна, мы действительно учились с ним в одной школе. – Как только Костромин убедился, что Строганов мертв, он решил показать зубки.
– Обычно школьная дружба – самая долгая и самая близкая. Следовательно, вы со Строгановым были близкими друзьями. Не могу понять, почему вы так боитесь признать этот факт.
– Я ничего не боюсь признать, просто хочу сказать, что наша дружба была не настолько близкой, чтобы он делился со мной своими тайнами…
– Пусть так. Но вы не могли не заметить, хотя бы по долгу службы, если бы он был в последнее время подавлен и обеспокоен?
– В наше время все обеспокоены и большинство людей подавлены.
«Он мне будет рассказывать!» – подумала Громова.
– Все же, я думаю, таким людям, как Строганов, не грозит нищета!
– Как вам сказать… Зато ему есть что терять. Бедному человеку терять нечего, и он чувствует себя спокойнее…
– Весьма оригинальный взгляд на вещи! – Громова сняла очки и даже чуть привстала из-за стола, чтобы лучше разглядеть своего собеседника. – Надо будет рассказать о вашей точке зрения моему соседу, подполковнику, который полгода не получает жалованья, и у него нет денег на лекарства от астмы, которую он заработал за двадцать лет службы в отдаленных гарнизонах… Впрочем, я отвлеклась. Вернемся к непосредственной теме нашего разговора. Значит, у вас не сложилось впечатления, что покойный Строганов был в последнее время чем-то обеспокоен больше, чем обычно?
– Совершенно верно, – немного обиженно ответил Костромин.
– Ну что ж… Давайте ваш пропуск, я подпишу. Кстати, до меня дошли сведения, что в банке, кроме убийства заместителя управляющего, имело место… еще одно ЧП, скажем так.
– Что вы имеете в виду? – насторожился Костромин, он уже забрал пропуск и собрался уходить, в связи с чем успокоился и несколько расслабился.
– Что я имею в виду? Какие же неприятности могут произойти в банке? Разумеется, связанные с деньгами. Большими деньгами…
Разнюхала-таки! Не зря чуть не половина банка перебывала у нее на допросах, кто-то трепанул, а ей много не надо, теперь вцепится, как бульдог, и начнет копать!
– Что-то вы, Юрий Николаевич, побледнели? – продолжала Громова откровенно издевательским тоном. – Вам нехорошо? Может быть, в кабинете слишком душно? Идите, я вас не задерживаю. Все равно вы мне про ЧП ничего не расскажете.
Костромин добежал до своей машины, резко сорвал ее с места и вытащил мобильник. Набрав знакомый номер, он коротко бросил:
