– От плохого к худшему, – перевел для Кинана Невин.
– И ни дня без пари, – добавил мистер Терри. Мрачный блеск его глаз, казалось, не вязался с дородной фигурой и мягкими чертами лица.
Лорд Миддлфелл, шалопай чуть старше самого Кинана, уже приобрел славу умелого игрока. Если Рекстер проматывал за карточным столом свое состояние, то этот человек его приумножал.
– Есть возможность ущипнуть нашу дамочку.
Кинан поднял брови, делая вид, что крайне заинтригован.
– Вы ведете нечестную игру?
– Если есть возможность, чуть-чуть помогаем судьбе, – объяснил Диго. – В некоторых пари никогда не узнаешь результат, пока не подтолкнешь в спину кого-нибудь из участников.
– Самые интересные пари, когда ставишь на «темных лошадок», – сказал мистер Эстилл, перекатывая гинею между двумя пальцами.
– На таких, как мисс Бидгрейн, – подсказал лорд Невин, пытаясь обуздать свою ярость.
– Именно, – с довольным видом кивнул Диго, как будто граф был смышленым учеником. – Это было самое сложное пари. Я уже утратил надежду получить выигрыш.
От подобного признания у Кинана внутри заклокотало. Ему с первого взгляда не понравился этот самодовольный выскочка, и Милрой уже подыскивал предлог подпортить его безупречный вид.
– Значит, это вы предложили заключить пари?
Мистер Терри откашлялся.
– Мне кажется, именно я два года назад предложил рассмотреть мисс Бидгрейн в качестве возможной кандидатуры.
– Не совсем так, сэр, – возразил мистер Эстилл. – Вы всего лишь сказали, что этой даме уже давно пора выйти замуж, после того как Типтон сбежал с ее младшей сестрой. Тогда поднялся ужасный скандал. Впрочем, старику Бидгрейну удалось его замять.
Лорд Миддлфелл сделал глоток коньяка.
– Удивительно добродетельная дама, все при ней. Будь я змием, который развратил Еву… – Он пожал плечами, и его взгляд стал маслянистым от похоти.
– Как видно, ваш змий не добился цели, – усмехнулся мистер Эстилл.
– Да уж, признаю, мой змий в этот рай не попал. Кто же знал, что у этой красотки такие острые зубки? У меня после нашей встречи даже шрам на руке остался.
Кинан не осознавал, что невольно шагнул вперед, пока Невин не схватил его за руку и не потянул назад, больно впившись пальцами в предплечье.
Целых два года Уинни молча сносила их тайные интрижки, наивно веря, что оберегает честь своей семьи. Кинан живо представил себе, как во время одного из пикников Миддлфелл напал на нее из-за кустов, полагая, что она станет терпеть надругательства над своим телом так же мужественно, как и нападки на ее душу.
Кинану хотелось пойти к ней, прижать к себе, утешить и заодно упрекнуть – зачем было столько молчать? Упрямство Уинни лишь еще больше раззадоривало жестоких спорщиков, вовлекая ее в опасный поединок между гордостью и похотью. На ярмарке кто-то толкнул ее в пасть льву. Кинан посмотрел на Лотбери, вспоминая, что сам дал этому юнцу возможность манипулировать судьбой Уинни. Неужели ее толкнул кто-то из этих негодяев?
Лотбери избегал пристального взгляда Кинана, делая вид, будто наливает себе выпить. Хрусталь звенел о хрусталь, когда маркиз бросал встревоженные взгляды в сторону собравшихся.
Диго обратился к лорду Невину:
– Мы с Эстиллом поставили на вас, когда мисс Бидгрейн дала Миддлфеллу от ворот поворот. Казалось, она искренне вам симпатизирует, что давало вам шансы на успех там, где многим не повезло.
«Поверить не могу!» – Возмущение на лице лорда Невина сменилось вопросом.
– Я таков, – подтвердил он, подошел к маркизу и взял у него бокал. – Всегда говорю искренне, всегда вызываю симпатию. – И он одним глотком осушил бокал.
– А вас, – мистер Терри ткнул пальцем в Кинана, – увидев впервые, я принял за нетитулованного дворянина.
Кинан стал растирать костяшки пальцев на правой руке. На его лице читалось изумление.
– Я не вор, что бы вы там ни думали. Как можно украсть то, что принадлежит тебе по праву рождения?
Все, за исключением Невина, расхохотались.
Когда мистер Терри смеялся, у него тряслись полные обвисшие щеки и подбородок, под которым даже не было шейного платка. Глаза негодяя остекленели от пьянства и недосыпания.
– Сэр, на ринге вам нет равных. Я без колебаний поставил на вас. Гостиная – это тот же ринг. Здесь царят свои строгие правила, а вы нарушили большинство из них. Вы настоящий мужчина, скажу я вам.
– Наверное, я пошел в мать, – словно между прочим произнес Кинан, и только хорошо знавшие его люди могли бы распознать в его голосе скрытую угрозу.
Невин напрягся, приготовился, всем своим видом показывая: если нельзя превзойти противника в силе, нужно действовать умом.
– Всевышний знает, что мой отец скорее плюнет в дурака, чем поведет себя как дурак.
Терри так громко расхохотался, что его лицо стало угрожающе пунцовым. Миддлфелл покачал головой и стукнул приятеля по широкой спине. Кинану хотелось, чтобы все собравшиеся провалились к чертям. Краем глаза он заметил, как Диго сделал знак Лотбери. Маркиз нагнулся, достал с нижней полки деревянный сундучок и поставил его на стол.
Диго извлек из потайного кармана железный ключ и открыл сундук. Внутри лежали сотни золотых гиней и серебряных шиллингов. Пятьсот фунтов блестели и притягивали жадные взгляды. Для того чтобы их получить, Кинану пришлось всего лишь растоптать судьбу одной молодой леди.
– Если мои сведения верны, для вас это гроши. Примите их в знак благодарности, мистер Милрой, за то, что укротили даму, которая, как мы уже решили, выше плотских страстей. Повеселитесь на славу. – Диго поднял свой бокал.
Мистер Эстилл тоже поднял свой.
– За змия, разорившего рай!
– За змия! – эхом вторил Миддлфелл.
От осознания того, что этот похотливый тост точно описывал его прегрешения, в горле у Кинана появился обжигающий кислый привкус. Чем он лучше этих негодяев? Он ведь тоже обидел Уинни. Да, он ничего не знал о пари, ему это было даже на руку – ничего не знать, чтобы заполучить Уинни и отомстить Рекстерам. К сожалению, эти джентльмены не могли похвастаться подобным незнанием – и поэтому заплатят за свои грехи двойную цену.
– И все это ради прихоти, – пробормотал себе под нос Кинан, скрестив руки на груди. – Ну что ж, повеселились. Я набью карманы золотом и серебром. – Он поднял глаза и ощупал взглядом лица присутствующих, надеясь увидеть в них не только жадность, похоть и веселье. – А как же мисс Бидгрейн? Что выиграла она?
Лорд Миддлфелл усмехнулся.
– Это уж вы нам скажите, Милрой. Ведь это вы потащили ее ночью в храм. Она кричала, когда вы повалили ее на пол?
От этого вопроса по спине Милроя пробежали мурашки. Он не помнил, чтобы Миддлфелл был в тот вечер на балу. Проклятье! Никто не знал об их свидании в храме. Кинан тогда внимательно огляделся по сторонам и старался не шуметь.
