– Уинни, вы привыкли повелевать мужчинами?
Вместе с благородными манерами улетучилась и сдержанность. Появился едва заметный ирландский акцент, от которого по спине Уинни пробежал холодок.
– Сэр, где ваши манеры? Если вас не затруднит, обращайтесь ко мне «мисс Бидгрейн».
Девушка произнесла это так едко, что Кинан рассмеялся. Она вынуждена была признать, что смех у него приятный, даже несмотря на то, что смеялся он над ней.
– Держу пари, что все те слабовольные подхалимы, которых вы изволите величать поклонниками, скорее всего, тут же начинают сожалеть о том, что решились за вами приударить, как только в вашем сладком голоске прорезаются эти ядовитые нотки. – Его темно-синие глаза завораживали. – Со мной, Уинни, вы допустили сразу две ошибки. Во-первых, я не джентльмен. Нет, разумеется, я могу сыграть эту роль в случае нужды. Однако в глубине души я навсегда останусь тем, кто я есть на самом деле, – ублюдком! И во-вторых, я предпочитаю что-нибудь кисленькое, скажем чернослив. Слишком много сладкого вредно для зубов.
– Чернослив, – растерянно повторила она.
– Угу, – пробормотал Кинан, наклоняясь к ее лицу. – И вас.
Уинни почувствовала на лице его дыхание. Его губы почти касались ее губ, когда она наконец-то поняла, что он задумал. Стряхнув оцепенение, девушка пригрозила:
– Только посмейте поцеловать меня, мистер Милрой! Вы не только рискуете остаться без верхней губы, поскольку я, можете даже не сомневаться, откушу ее, но и лишитесь тетушкиного расположения, когда я стану звать на помощь.
Кинан рывком привлек ее к себе и поцелуем положил конец ее возражениям. От прикосновения его теплых упругих губ у Уинни закружилась голова и подогнулись колени. Она ухватилась за него, чтобы не упасть, но Кинан успел отстраниться. В его глазах перестали сверкать лукавые искры. Сейчас в них светилось непристойное обещание. Из-за своей наивности Уинни не понимала, насколько опасно может быть то, что она в них увидела.
– Еще как смею, мой терпкий чернослив. – Дыхание Кинана сбилось. – Я никогда не отказывался от своих слов и всегда принимал вызов.
Уинни чувствовала его близость; ее губы покалывало от страстного короткого поцелуя. Самым разумным было бы уйти, вернуться к тетушке и подругам. Девушка взглянула на окна, с облегчением заметив, что их никто не видит, – окна гостиной выходили на улицу. Свидетелей поцелуя не было. Это стало еще одним их общим секретом.
Кинан продолжал удерживать ее за руку. Неожиданно ощутив исходящее от него тепло, каждый грубый, цепкий палец в отдельности, Уинни стряхнула его руку. Мистер Милрой не стал ее удерживать. Девушка побрела по тропинке, коря себя за то, что в последнее время выкидывает фортели, вместо того чтобы вспомнить о благоразумии. Кроме того, она еще не решила, как поступить с мистером Милроем.
– Зачем вы пришли, сэр? – поинтересовалась Уинни. – Ни за что не поверю, что в обед вы предпочитаете наносить визиты пожилым вдовам, чьих племянниц намеренно унизили несколькими днями ранее.
Кинан догнал девушку. Снял шляпу, взъерошил короткие светлые волосы.
– Нет, не за этим.
– Зачем же тогда? – настойчиво спросила Уинни, вновь чувствуя дрожь.
Черт бы его побрал! Что он за человек, если даже его простые слова и поступки кружат голову? И что она за женщина, если не может перед ними устоять?
Уинни сердито посмотрела на него. Кинан надел шляпу, решив, что ее гнев вновь вызван тем, что он пренебрег правилами приличия. Подхватив девушку под руку, он увлек ее к живой изгороди. Уинни упиралась, не желая идти.
– Я привыкла получать ответы на свои вопросы, мистер Милрой!
Он продолжал тянуть ее за руку, но она вырвалась.
– Я вновь его задам: что вас сюда привело, сэр?
– Тетушка Молли считает, что я за вами ухаживаю.
– И вы с радостью готовы ей подыграть! – накинулась на него Уинни. – Только не могу понять зачем. Моя тетушка добрая женщина. Она до сих пор болезненно переживает смерть мужа, хотя это случилось давным-давно. Уверена, что такой умный человек, как вы, знает, какие вопросы задать и как использовать полученную информацию, чтобы очаровать беззащитную старушку, которая трепетно относится к безответной любви.
– Это дальновидно с моей стороны, как вы полагаете? – слишком быстро согласился Кинан.
Он подошел к яблоне и потянулся к ветке. Белые лепестки, словно снежинки, полетели им на головы, когда Кинан тряхнул ветку, пробуя, насколько она крепкая.
– Это было бы дальновидно, если бы я замыслил подобное. – Он задумчиво смотрел поверх плеча девушки. – Скажите, мисс Бидгрейн. Или вас следует называть Уинни?
– Если только вам больше не дороги ваши зубы, – с милой улыбкой ответила она.
Мистер Милрой грустно улыбнулся, ощупал челюсть.
– Очень дороги. Вы знаете, как редко боксеру удается сохранить свои зубы?
– Это чистое везение, мистер Милрой.
Он покачал головой.
– Нет, моя милая, все дело в мастерстве.
Он отпустил ветку яблони и направился к скамейке, на которой устроилась Уинни, но садиться не стал, а поставил ногу на скамью и уперся локтем в согнутое колено.
– Учитывая обстоятельства нашего знакомства, Уинни, я несколько удивлен, что вы считаете меня негодяем.
Кинан замолчал, давая девушке возможность оживить в памяти их встречу. А что еще ей оставалось делать, если человек из ее кошмара стоял сейчас перед ней и требовал, чтобы она все вспомнила?
– Возможно, я не умею вести себя в обществе, но, по-моему, вы должны испытывать ко мне благодарность за то, что я вырвал вас из лап выродка Иггера.
– Я вам благодарна. Очень. – Уинни, нервничая, стянула с руки правую перчатку и стала теребить ее. – Вы поэтому расспрашивали обо мне, настаивая на том, чтобы нас представили друг другу? Хотели убедиться в том, насколько я вам благодарна? – Она потерла лоб. Голова заболела еще сильнее, когда девушка подумала о невероятном. – У меня был четкий план. Иггер ни сном, ни духом не должен был знать о нас. Но кто-то предупредил его. Не вы ли, часом, приложили к этому руку? Решили шантажировать меня, ожидали, что я буду платить вам за молчание? – Уинни вскочила со скамьи, больше не в силах находиться рядом с ним.
– Эй-эй, полегче на поворотах! – Мистер Милрой предостерегающе поднял руку, не давая девушке сбежать. – Успокойтесь. У вас слишком богатое воображение! Несложно догадаться, что вызвало страх в этих прекрасных зеленых глазах. Уж точно не я. – Он чертыхнулся. – Я случайно оказался там, Уинни. Я человек, который вас спас. Забыли? – Он опустил руки. Если бы она захотела, то могла бы сейчас убежать – он не стал бы ее удерживать. – Черт бы его побрал, этого Невина! Наговорил вам всяких глупостей!
В этом невольном восклицании послышалось такое сожаление, что у Уинни мурашки пошли по коже. Какова бы ни была роль Милроя в этом деле, его ненависть к лорду Невину была неподдельной.
