* * *
Заметив тень у двери, Уинни поспешно убрала с коленей Типтона свои израненные ноги.
– Боже мой, ты хочешь лишить меня мужского достоинства? Ты так же опасна, как и твоя сестра, – сердито проворчал Типтон.
Уинни не успела извиниться, как дверь распахнулась и в комнату влетела Девона.
– Типтон, я думала… – Она запнулась, подозрительно глядя на сестру, которая сидела в опасной близости от ее мужа, красная как рак. – Уинни, меня никто не предупредил о твоем визите.
Девушка невольно покраснела еще сильнее. И спрятала обнаженные ноги под юбки.
– Типтон сказал, что ты спишь и тебя не стоит будить. – Уинни перехватила взгляд Девоны, брошенный на ее чулки, висевшие на подлокотнике кресла.
В легком недоумении сестра подошла к креслу и поддела пальцем белый расшитый чулок.
– Это не то, что ты думаешь, – стала оправдываться Уинни, взглядом умоляя зятя объяснить происходящее своей жене.
– Неужели? А что мне следует думать, дорогая сестричка?
– Перестань! – воскликнул Типтон. – Уинни сейчас не до твоих шуточек.
Без лишних слов он задрал юбку девушки, обнажив израненную ногу.
– Как я уже говорил, нога не сломана, только вывихнута и поцарапана. Я зафиксирую лодыжку, чтобы ты смогла добраться домой. Но я хочу, чтобы перед сном ты подержала ногу в прохладной соленой воде. Дать тебе настойку опия, чтобы уменьшить боль?
– Ты очень внимателен, но не стоит так беспокоиться из-за какой-то лодыжки. Мне нужна лишь чашечка ромашкового чая, и через день-другой со мной все будет в порядке, – заверила зятя Уинни.
Она встряхнула влажное полотенце, которое сжимала в кулаке, и осторожно промокнула вспухшую щеку.
Девона перехватила руки сестры, убрала полотенце. И ахнула.
– Что с твоим лицом?! Типтон, что здесь происходит? – Девона осторожно забрала у Уинни полотенце и сама промокнула припухшую щеку.
Типтон не сводил с жены пронзительного взгляда.
– Зачем отрицать очевидное, любимая? Твоей сестре понадобилась помощь врача.
– Очевидное? – прошептала Девона. – Что скажешь? – Она сердито посмотрела на сестру.
Уинни нервно заерзала в кресле, чувствуя, что ее загнали в угол. Ей так хотелось избежать расспросов! Она не была настроена объяснять кому бы то ни было, что же с ней произошло.
– Стыдно рассказывать. Я прогуливалась по набережной… Ты знаешь, Девона, вдоль канала, рядом с папиными складами.
Девона кивнула.
Уинни забрала у сестры примочку и приложила ее к щеке.
– Так вот… я подвернула ногу и упала.
Девона сочувственно взглянула на сестру и обняла ее, успокаивая.
– Ой, моя дорогая, какой ужас! А откуда синяк у тебя на щеке?
– Да, Уинни, – нетерпеливо подхватил Типтон, – откуда этот синяк?
Девушка даже не взглянула на зятя. Было совершенно очевидно, что он не верит ни одному ее слову.
– Я упала лицом вниз. И, наверное, ударилась о камень. Спек случайно встретил нас…
– Спек? Спек был на набережной?
Уинни кивнула. Интересно, в чем еще ей придется сознаться?
– Сперва я решила, что Типтон послал Горгулью, чтобы следить за мной. – Она стойко выдержала его недоверчивый взгляд. – Как будто для сопровождения недостаточно одного Гара. Как бы там ни было, ваш слуга заверил меня, что пришел посмотреть на бой.
Девона удивленно вскинула брови.
– На какой бой?
Уинни небрежно махнула рукой.
– Между Безрассудным Милроем и неким Вивером. Я не очень-то вдавалась в подробности.
Заинтригованная, Девона подалась вперед.
– Ты ходишь смотреть на кулачные бои?
– Нет. Я увидела бой случайно во время прогулки, – ответила Уинни. Она решила выбрать тему, которая положит конец бесконечным расспросам сестры. – Мне пора домой. Ты же знаешь, папа волнуется. Как думаешь, Люсьен уже проснулся? Мне хотелось бы повидать его перед уходом.
Девона сверлила сестру взглядом, как будто пытаясь прочесть ее мысли и распознать, что же скрывается за ее поведением. Затем пожала плечами, явно удовлетворенная увиденным.
– Сейчас посмотрю. Малыш очень расстроится, если не повидается с тетей. – Девона наклонилась и нежно поцеловала сестру в здоровую щеку. – Я быстро.
Когда за Девоной закрылась дверь, Уинни подняла взгляд на Типтона. Он занялся ее лодыжкой, и девушка вздохнула с облегчением, поняв, что ей не придется смотреть ему в глаза.
– Лихо ты все придумала! Другой бы решил, что ты… скажем так, годами оттачивала свое мастерство. – Типтон снял ее ногу со своих коленей. – Твоя правда: я слишком пекусь о близких. А как прикажете реагировать, когда врывается Спек и заявляет, что на тебя напал сумасшедший?
Он умолк, предоставляя Уинни возможность объясниться. Но девушка молчала. Покачав головой, Типтон взял ножницы, тщательно вытер их и спрятал назад в медицинский саквояж.
– Можешь, по крайней мере, довериться мне как врачу? На твоем месте я бы пару дней избегал встреч со слишком рьяными воздыхателями, а с сумасшедшими вообще не виделся бы целую неделю.
Этот негодяй нарочно ее дразнил! Уинни не хотела посвящать зятя в подробности.
– Типтон…
Он недослушал.
– Если честно, я тебе благодарен. Какие бы у тебя ни были планы, тебе хватило ума не посвящать в них мою жену. Это доказывает, насколько ты хитра. – Типтон скрестил руки на груди, откинулся на спинку стула и стал разглядывать свояченицу. – Или коварство у вас в крови?
– Не стоит быть таким снисходительным, милорд. – Уинни медленно встала: от долгого сидения у нее затекли ноги. – Будьте джентльменом, отвернитесь. Я нисколько не лукавила, когда говорила Девоне, что мне пора домой.
Типтон развернул стул и сел лицом к камину.
– Это лишь часть сказочки, в которую никто не поверит.
– С твоей стороны очень умно извратить мои слова, – заявила Уинни, натягивая чулки и завязывая подвязки. – Я просто имела в виду, что Спек неправильно понял происходящее. Все было не так ужасно, как казалось.
– Мне следует позвать Гара и доказать, что ты меня обманываешь, Уинни?
Девушку охватил страх. Который тут же сменился яростью.
– Понять не могу, почему Девона терпит такого деспота как ты, Типтон. – Уинни расправила юбки. – Довольно!
Виконт вскочил со стула подобно проворному зверю и повернулся к ней. Несмотря на вспыльчивость, Уинни должна была признать, что муж ее сестры – очень привлекательный мужчина. Он не был красавцем в классическом понимании этого слова. Но точеные черты его лица и гордый профиль свидетельствовали о том, что ему многое пришлось пережить и он вышел победителем из поединка с жизнью. Копна длинных волос медово-каштанового цвета несколько смягчала его суровую, как многие считали, внешность.
