Обнадеживающих вестей из Фамагусты не было. Переговоры шли медленно. Из газет люди узнавали, что прежде, чем они смогут вернуться, сторонам о многом предстоит договориться.
– Афродити, нужно набраться терпения, – говорил жене Саввас.
Эти слова в устах самого нетерпеливого человека из всех, кого она знала, изумляли Афродити, но когда она однажды пришла домой и увидела мужа восседавшим за большим отцовским столом, то поняла, что заставило его так говорить.
Саввас умел извлекать выгоду из всего – даже из сложившегося положения. И сейчас перед ним лежали поэтажные планы какого-то здания.
– «Новый Парадиз-бич»? – Афродити с трудом верила глазам.
– Нет, это другой отель. – У Савваса был умиротворенный и довольный вид. – Не хотел тебе говорить раньше времени, но я не мог упустить такую возможность.
– Какую возможность?
– Никос Сотириу решил продать свой отель. Он еще до кризиса хотел удалиться от дел. А теперь предложил мне купить его за треть стоимости.
Отель, который приобрел Саввас, был вторым по роскоши после «Восхода».
– Даже по скромным меркам это выгодная сделка. Могли объявиться конкуренты. Так что как только вернемся, сделаем ремонт и откроемся. Если удастся приобрести еще один отель, я стану самым крупным отельером в Фамагусте.
Афродити оцепенела от изумления:
– Но…
– Я взял ссуду. Немаленькую, прямо скажем, но обещаю, все окупится. Я совершенно в этом уверен.
Афродити была близка к обмороку. Она представить не могла, что Саввас мог так опрометчиво поступить в эти смутные времена.
– Но нам нечего продать, чтобы выплатить кредит…
– Продавать ничего не придется, – резко возразил он.
В напряженной тишине Афродити только молча уставилась на мужа. Он первый прервал молчание:
– Всегда можно продать эту квартиру… У твоей матери дом в Англии. Еще есть драгоценности, которые хранятся в сейфе. В общем, наберется солидная сумма. Хорошее обеспечение.
Афродити возмутил авантюризм Савваса и то, что он с ней не посоветовался.
– Похоже, мне нужно глотнуть воздуха. – Ей хотелось побыть одной, а на улице как раз веял легкий осенний ветерок.
Стоило Афродити выйти из дому, как ноги сами понесли ее в сторону кондитерской. Так у нее была хоть какая-то цель, к тому же ей нужно было успокоиться. Выбор там был невелик, но кусочек пахлавы и чашечка кофе хоть немного взбодрят ее. Ей все еще не верилось, что Саввас пошел на такой риск.
Ожидая заказ, Афродити разглядывала других посетителей. В основном это были женщины ее возраста или чуть старше, возможно менее soignйe
[33]
, чем они выглядели бы еще год назад, но все нарядно одетые. Как мужчины посещали кафенионы, так женщины в Никосии традиционно встречались с подругами в кондитерских. Внимание Афродити в особенности привлек один столик.
Женщина лет шестидесяти с копной зачесанных назад черных волос оживленно беседовала с подругами – тремя ее ровесницами с одинаковыми тщательно уложенными локонами. Афродити узнала ее: эта дама и ее муж-политик часто посещали ночной клуб в «Восходе». Была она и на церемонии открытия отеля, но Афродити понимала, что, вероятно, та ее не запомнила.
В пыльном городе, где царила разруха, казалось чудом видеть, как беззаботно щебетали эти женщины. От столика волнами исходил запах тяжелых духов. Когда-то и Афродити любила такие, но сейчас их пьянящий аромат вызывал у нее тошноту.
Женщины разговаривали громко, привлекая всеобщее внимание, а их кричащие платья и яркая помада казались неуместными на фоне полуразрушенных зданий. Было видно, что все когда-то были красавицами и не собирались сдаваться. Афродити, без косметики и в материнской одежде, чувствовала, что больше не принадлежит к их миру.
Вдруг что-то привлекло ее внимание. У самой молодой из женщин на пальце сверкало кольцо. Именно блеск бриллианта и заметила Афродити. Когда женщина перестала жестикулировать, а она явно хотела, чтобы окружающие оценили ее кольцо, Афродити смогла лучше рассмотреть украшение.
Кровь застучала у нее в висках.
Она увидела идеально круглый желтый бриллиант размером с небольшую монету, окруженный более мелкими бриллиантами, тоже желтыми, в оправе из платины. На острове не могло быть двух одинаковых колец. Его нельзя было спутать ни с каким другим. Это было ее кольцо.
Афродити оцепенела. Не могла же она подойти к женщине и обвинить ее в воровстве! Тем более в этой ветхой, старомодной материнской одежде…
Дрожа как лист, Афродити расплатилась и вышла. Как ее кольцо оказалось на пальце этой женщины? Она не просто почувствовала себя обворованной – ее тревожило другое.
Что случилось с Маркосом? Как кто-то смог заполучить кольцо без его ведома? Она непременно должна это выяснить!
Афродити поспешила домой кратчайшим путем. У нее так дрожали ноги, что она едва могла двигаться.
Глава 23
В Фамагусте у Эмин вошло в привычку навещать Ирини каждый день. Она брала с собой Мехмета, а Хусейн неизменно их сопровождал. Маленький Василакис не меньше Мехмета радовался новому приятелю, даже когда они играли в войну – игру, которую он не совсем понимал.
Все привыкли разговаривать приглушенными голосами. Самолеты больше не летали над головой, но потеря бдительности грозила гибелью. Они знали, что происходит за пределами города.
– Нам действительно надо здесь оставаться? – спрашивала Ирини у Маркоса.
– Если солдаты не знают о нас, то здесь лучше, чем где-то в другом месте, – отвечал он. – Продукты у нас есть, и мы в безопасности.
– Откуда нам знать, что там творится? – подхватывала Эмин. – Если Маркос прав насчет разделительной линии, там повсюду царит хаос.
– Если эта линия предназначена отделить греков от турок, думаю, многие оказались не на той стороне, – замечала Ирини.
– Можно пойти на север от линии, – предлагал Хусейн. – У нас остались родственники и друзья в Марате.
– Появившись там, вы навлечете беду на нашу голову, – вмешивался Василис. – Они станут искать других.
– В любом случае я не передумала, – стояла на своем Эмин. – Пока Али не вернется, я никуда не пойду.
Как только в разговор вступал Василис, обстановка накалялась. Мария подхватывала Василакиса и удалялась в спальню, где спала малышка. Оставшийся без приятеля Мехмет снова был вынужден слушать, как спорят взрослые.
– Хусейн, сходил бы ты за отцом, – предложил Маркос. – Интересно, что он думает?
Халит сидел на крыльце и курил. Вид у него был невозмутимый, словно в его жизни ничего не переменилось. Завидев Хусейна, он напустился на сына:
