Подержанная «БМВ» была пригнана из Грузии. Документы на нее оформлены без растаможки.
Опять типичная картина. Еще при первом своем правлении Саакашвили отменил в Грузии ввозные пошлины на подержанные автомобили. В результате этого они стоят там совсем недорого, иногда в разы дешевле, чем в России.
В Фейсбуке Агаев помимо «БМВ» фотографировался еще и на фоне «Тойоты». На одном снимке был виден номер. Проверка показала, что эта машина числится за некоей Патимамат Сулаевой, жительницей Дербентского района. Бабушке был восемьдесят один год. На основании своего преклонного возраста она была освобождена от уплаты налога на транспортное средство.
Помимо этого на страничке майора Агаева содержались явно провокационные записи, отрицательно характеризующие его как личность. Судя по ним, майор вел разгульную жизнь, употреблял спиртное и наркотики. В Фейсбуке попадались фото с кальяном, с косяком. Он имел дело с женщинами легкого поведения.
Агаев с такой же легкостью поместил у себя в Фейсбуке материалы, способствующие разжиганию межнациональной розни, пропагандирующие отделение Кавказа в целом и Дагестана в частности от России, криминальное насилие. Например, «ВАЗ-2112» с заниженной подвеской, внизу надпись: «Дагестан – кто не с нами, тот под ногами».
Подавляющее большинство записей имело вызывающий подтекст. Майор явно чувствовал свою безнаказанность. Про возможность увольнения из органов с формулировкой «утрата доверия» он явно не слышал.
Я смотрел на экран, на который было выведено изображение с беспилотника, парящего над Махачкалой, и думал. Страшно не то, что майор Агаев такой, какой уж есть, а то, что он типичен. Это не уникум, не единичный случай. Таких полно.
Есть и другие, которые готовы жить в лесу, стрелять в ментов и громить винные магазины. Найдутся люди, желающие бежать из Дагестана, Махачкалы, вообще с Кавказа, куда глаза глядят. Подальше от поборов ментов, от религиозного лицемерия одних и фанатизма других, от машин с заниженной подвеской.
А вот других, нормальных, тех, кто готов честно жить и работать, строить общество без взяток, подрывов, езды на красный свет во всех смыслах – таких надо еще поискать. Старшее поколение жило по этим правилам, а вот молодое – уже по иным. Увы.
Конечно, я не раз встречал молодых дагестанцев, вообще кавказцев, представителей разных народов, которые четко понимали: то, что у них есть, – не норма, так нельзя жить. Надо уничтожить кумовщину, национализм, ваххабизм, ксенофобию, беззаконие, коррупцию. Они готовы бороться и строить нормальное цивилизованное общество, но их слишком мало, а соблазны чересчур велики.
Люди наподобие майора Агаева, в общем-то, очень хорошо вписываются в современное дагестанское общество, занимают в нем свою «экологическую нишу». Есть спрос на решение вопросов с помощью взяток, кулуарных договоренностей, на силовое прикрытие депутатских полномочий. Они его удовлетворяют.
Кому-то очень хочется ездить пьяным на красный свет. Если попался, можно откупиться. Агаев наживался на таких вот персонах, когда еще не был майором «шестерки».
Возникает неприятный вопрос – а мы-то за что, собственно, боремся, если всех все устраивает так, как оно есть?
Но я для себя на этот вопрос ответил. Еще там, в Сирии. Нельзя просто уйти откуда-то и пустить там все на самотек. Потому что если ты не идешь на войну, то она сама обязательно придет к тебе.
Да, именно в Сирии я очень четко понял это. Сначала там были французы, и весь регион, который был под ними, в том числе и Бейрут, являлся кусочком Европы на Ближнем Востоке. А Бейрут тогда не зря называли восточным Парижем. В чем-то он был даже изысканнее.
Не надо врать про жестокую колонизацию. Не было там ничего подобного. Французы учили местных людей жить по-человечески, вот и все.
Потом они ушли, скорее из-за собственных проблем. Место Франции занял Советский Союз. В те времена страны этого региона развивались очень даже неплохо. Тогда много чего строилось, и не только жилье, но и заводы, электростанции, плотины. Люди старались жить по-человечески, как бы это ни было трудно.
Потом пришли религиозные экстремисты. При них там многие вдруг поняли, что не быть людьми – это очень просто. Всегда оставаться человеком – это ведь огромная гора обязанностей, тяжелый труд, в том числе и над собой. А перестать быть таковым можно без проблем. Делай все, что взбредет тебе в голову. Гони на красный свет, грабь, режь, убивай, торгуй рабами на базаре. Хоть человеческое мясо ешь. А что такого-то? Вкусно же.
Потом все это вышло за пределы региона и пошло в Париж, Москву, Берлин. Туда, где жили бывшие хозяева мира, отказавшиеся от своей почетной, но жутко тяжелой миссии учить людей жить по-человечески, отвечать за себя и всех остальных. Они решили больше не тратить на это ни денег, ни жизней.
И вот вам результат. В Париже происходит перестрелка. Исламисты убивают две сотни человек. У стадиона подорвались смертники. Боевики ворвались в ночной клуб, просто подъехали к кафе и открыли огонь. По меркам Парижа это шок, дикий ужас. Для жителей Кабула или Алеппо – все как всегда, еще один веселый день.
Я для себя все понял. А французы – пока нет.
Нельзя уходить, поддаваться страхам и сомнениям, ныть насчет того, сколь же тяжела эта ноша и какую непомерную цену мы платим, отстаивая интересы собственной страны далеко за ее пределами. Нельзя оставлять в живых своих врагов. «Лишь бы не было войны» – нет лозунга вреднее. «Пусть сами у себя разбираются, нам бы у себя разобраться» – из той же колоды.
Если мы откажемся от своей миссии, дадим им творить то, что они хотят, в Дамаске, Кабуле, Каире, то они будут совершать те же преступления в Грозном, Дербенте, Нальчике, Махачкале. При наших детях герои джихада вломятся в Ростов, Волгоград, потом в Казань, Питер, Москву. Мы один раз уже ушли из Кабула. Этой ошибки повторять никак нельзя.
Я сидел в одном из залов большой девятиэтажки. Когда-то это была окраина Москвы, теперь – в пределах МКАД, то есть почти центр по столичным меркам. Здание строили во второй половине восьмидесятых для спешно организуемого НИИ по национальным проблемам. Дом-то закончить успели, а вот открыть НИИ – уже нет. Национальные проблемы развалили страну.
В девяностые эта бетонная коробка часто переходила из рук в руки. Тут торговали всем, чем только можно, одно время даже располагался офис некой финансовой пирамиды.
В нулевые арендаторов выгнали, здание подремонтировали. После чего тут действительно разместили Научно-исследовательский институт по национальным проблемам, который не успели создать в СССР. Вывеска у него была другой, конечно.
Имелось и еще одно различие. Если при СССР институт планировался как чисто академический, призванный давать советы в ЦК КПСС по национальному вопросу, то в России его создали уже как чисто прикладной. Здесь не только изучают этот самый национальный вопрос, но и решают его. Самыми разными способами, в том числе и направлением куда надо «зеленых человечков». Или таких незаметных героев, как я.
