Жалко только, что кузов кабриолета, когда его восстановят, придется окрашивать по новой. Колесников как-то в шутку подал Хелен идею об аэрографии, а та, будучи в приподнятом настроении, сумела ее реализовать. Получилось красиво.
Вдобавок она, будучи не лишена деловой хватки, запатентовала ее, и сейчас в карман Хелен капал небольшой, но стабильный процент. Автомобили– то здесь были у многих, для среднего класса это являлось, скорее, нормой, и модную идею подхватили многие. Ну и ладно, перекрасят кузов – можно будет изобразить что-то новенькое.
А вообще, наступило редкостно тихое время. Закончилась война, закончились и торжества по случаю победы. Отгремели салюты, получили свое герои. Альянс переваривал добычу, а Колесников, воспользовавшись моментом, начал больше времени проводить с семьей. Хотя, конечно, и в Союз смотался – не утерпел, побывал в родном городе, благо Сталин не возражал.
Кстати, поездка окончилась не то чтобы разочарованием, а каким-то непонятным, странным ощущением. Город оказался почти таким, как адмирал его помнил в детстве. Разве что чуть поменьше – не потребовалось рывком поднимать промышленность, не эвакуировали туда предприятия… Тихий, патриархальный городок с бегущими на рыбалку мальчишками и спокойно гуляющими по улицам курами.
Для высокого гостя ошарашенные местные власти живо организовали застолье, охоту, рыбалку… Колесников принял все это благосклонно, но уезжая знал, что никогда сюда больше не вернется. Этот мир уже стал другим, и жизнь тоже иная, а раз так, незачем жить прошлым. Мудрый Цезарь Соломонович предупреждал, что так и будет, и оказался прав.
Хелен отвлеклась на минуту, поправляя что-то в коляске, и адмирал, воспользовавшись моментом, немного отошел и облокотился на низкую ограду, разделяющую набережную и реку. Мимо торопились люди, будний день как-никак, на скучающего бездельника правильные до идиотизма немцы смотрели чуть косо, но в меру приличий, не задерживая взгляд. Все правильно, сегодня Колесников был в штатском – форма надоела хуже горькой редьки.
– Гюнтер!
Колесников повернулся и поморщился от резкой боли в ноге. Еще в Вашингтоне, буквально в последние дни войны американцы предприняли довольно мощный налет на город. Осколок бомбы угодил в мякоть ноги. Ничего страшного, это даже серьезным ранением не назовешь, но периодически при неловких движениях ногу словно кипятком окатывало. На той сибирской охоте такое случилось – вообще чуть не упал. Хорошо еще, никто не заметил.
А вот Хелен заметила. Тут же подошла, спросила:
– Все в порядке?
– Да. – Боль и вправду прошла, вспышка была резкой и сильной, но короткой, так что Колесников ответил честно. – Пойдем дальше?
– Пойдем. А скажи, можно задать тебе вопрос, как… журналист?
– Можно. Но, сама понимаешь, не всякий ответ можно опубликовать.
– Я знаю, – даже в цоканье каблучков Хелен звучало любопытство.
– Тогда спрашивай.
– А вот скажи… Ты рассказывал, почему вы не стали полностью оккупировать США. То же самое, что сказал их президенту. Но ведь это не единственная причина, так?
– Как догадалась? – усмехнулся Колесников.
– Очень просто, Гюнтер. Ведь вложения потребуются в течение нескольких лет, а прибыль будет идти намного дольше. То есть в перспективе правильнее брать их под свой контроль полностью.
– Не совсем так, но рассуждения логичные. Тебе бы министром финансов быть, – снова улыбнулся Колесников. – Или фабрикой какой управлять. Хочешь, подарю парочку?
– Я подумаю, – серьезно кивнула Хелен. – Но это потом. А пока что ты не ответил на вопрос.
Да уж, в журналистской хватке ей и впрямь было не отказать. Научилась за эти годы. Колесников вздохнул и кивнул.
– Хорошо. Все проще и сложнее одновременно. Вот завоюем мы США, это и впрямь не самая сложная задача. Скажи, у нас после этого останутся враги?
– Ну, ты говорил про Японию.
– Говорил. Ненадежный союзник и в ближайшей перспективе сильный враг. Этих мы будем давить – слишком ненадежны и непредсказуемы, да, вдобавок, имеют очень паршивый менталитет. Так что давить, давить и еще раз давить, в случае нужды до полного уничтожения. Думаю, где-то года через два, максимум – два с половиной, иначе будут сложности. Они ведь как муравьи, понастроят укреплений, и выковыривай их потом с каждого острова.
– Ты их, такое впечатление, ненавидишь.
– Скорее, просто не уважаю.
Откровенно говоря, Колесников и впрямь относился к японцам крайне отрицательно. Такое отношение привили ему еще книги о русско-японской войне. А потом соответственно пережевываемый на всех телеканалах вопрос о Курилах масла в огонь подлил. Но не рассказывать же все это Хелен, в самом-то деле?
– И что?
– И все. После того, как исчезнет Япония, вместе с ней пропадет и последняя угроза.
– Это плохо?
– Не то слово. Отсутствие угрозы порождает застой и деградацию. Чтобы человечество развивалось, ему нужны морковка впереди и плетка сзади. Морковку, то есть цель, мы людям дадим.
– Какую?
– Там видно будет. Выдумаем что-нибудь. Вон, к примеру, сейчас Браун у нас и Королев у русских вовсю ракеты конструируют, обещают на Луну полететь. И полетят, я в них верю. Космос – цель ничуть не хуже других. А вот плеткой может служить только внешняя угроза. Глобальный катаклизм там или сильный враг.
– Да уж, куда сильнее.
– Не смейся. Янки – народ энергичный, а ресурсов мы им оставили достаточно, чтобы выправить положение. Равными они нам теперь, конечно, не станут, но конкурентом, отстающим всего-то на пару шагов, – запросто. В такой ситуации всегда надо торопиться вперед, иначе догонят. И это не единственная причина.
– А вторая какая?
– Понимаешь, мы им сейчас отрезали дорогу к самым легкоосваиваемым перспективным технологиям. Мы это понимаем, они это понимают. И, чтобы не отстать, им придется искать какую-то альтернативу. Может быть, они ничего не найдут, а может, наткнутся на то, о чем мы и не подозреваем и чего никогда бы не нашли, просто идя по другому пути. Понимаешь?
– Кажется, да, – задумчиво ответила Хелен. – Но не получится, что от этого они станут куда опаснее, чем раньше?
– Нет, как раз этого я не боюсь. Да и вообще, народ жив, пока есть мужчины, готовые за него умереть. Нас пока достаточно.
– Я знаю, – Хелен улыбнулась и поцеловала Колесникова в щеку. – Ты есть – и это замечательно!
– А то ж, – улыбнулся адмирал. – Ну что, пошли?
И они пошли по набережной огромного города, который уже не станет рассадником коричневой чумы. Пошли, чтобы жить дальше.
