Однако Лютьенс не ограничился констатацией факта. И даже довольно подробная информация о составе американского флота оказалась не главной. В радиограмме содержался вполне конкретный приказ, каким курсом следовать и что предпринимать, когда они с американцами обнаружат друг друга. Особенно радовала последняя фраза, не с пожеланием удачи, а с информацией о том, что Лютьенс идет навстречу. То есть без помощи не оставит, что радует. Впрочем, Кузнецов и без того не стал бы отворачивать. Не для того страна, надрываясь, строила его корабли, чтобы бегать от врага. Нет уж.
А раз боя было не избежать, то следовало поставить задачу остальным исходя из имеющихся сведений. Кузнецов был неплохо осведомлен о возможностях американцев и, надо сказать, они впечатляли. Корабли у них были и хорошо оснащены, и прекрасно бронированы, и несли весьма приличное вооружение. В целом лучшее, чем у итальянцев, и примерно равное советскому. А вот скоростью они русских и, тем более, итальянцев не превосходили, эскадренный ход у них получался даже чуть ниже. Это, конечно, если снова у кого-нибудь в машине что-то не навернется.
Плюс американцы превосходили эскадру Альянса в количестве крейсеров и эсминцев, но все это, на проверку, оказывалось не так и страшно. Фактически единственное, в чем они имели по– настоящему серьезный перевес, так это авианосцы. Четыре против двух, причем один из них – бывший французский, построенный на базе корпуса линейного корабля типа «Нормандия», а значит, крайне малоуязвимый. Но, с другой стороны, это обстоятельство делало его гирей на ногах остальных – скорость корабля всего двадцать один узел, и даже если американцы успели провести какую-то модернизацию, это ничего принципиально не изменит. А самолетов несет мало, сорок штук от силы. И непонятно даже, чем руководствовался американский командующий, таща с собой этот гроб.
Вообще, судьба играет кораблями. Авианосец «Беарн», корабль еще не старый, от введения в строй ему всего лет пятнадцать, перед самой капитуляцией Франции ушел в США за новыми самолетами. Купили их, кстати, за бешеные деньги – на борту авианосца в США отправились без малого двести тонн золота. Вот только возвращаться кораблю оказалось уже некуда, пока шла приемка груза, Франция пала.
Командир «Беарна» увел корабль на Мартинику, рассчитывая там отсидеться, но подоспела британская эскадра. Англичане как раз в тот момент проводили операцию «Катапульта» и оставить без внимания авианосец никак не могли. Тем не менее, захватить авианосец им не позволили американцы. Точнее, британцы сделали вид, что поддались на дипломатические уговоры, но всем было ясно, что в реалии они просто были уже не в состоянии оспаривать мнение своей бывшей колонии. И остался «Беарн» на Мартинике. Не очень надолго.
Как только Великобритания пала под натиском тевтонских орд, американцы наложили лапу на авианосец. Немцы (точнее, французы, но все знали, с чьей подачи они поют) на дипломатическом уровне возмутились, но как-то не слишком убедительно. Скорее, просто чтобы выразить свое неодобрение. Откровенно говоря, одной из причин этого было нежелание раньше времени лезть в драку по столь ничтожному поводу, как тихоходный авианосец, не вписывающийся в концепцию нового германского флота. И остался корабль у американцев, чтобы спустя не такое уж и большое время схлестнуться с эскадрой Альянса.
Весь план боя Кузнецов построил на том, что сейчас испытывающие острый дефицит авианесущих кораблей американцы не смогут позволить себе терять даже один такой корабль. Стало быть, на съедение они «Беарн» точно не отдадут и будут защищать его до конца. А следовательно, окажутся связаны тихоходным кораблем по рукам и ногам. Увы, проверить правильность умозаключений советского адмирала могло только время, тем более что, хотя американские моряки трусами не были, но и бороться за корабль ценой собственной жизни в их привычку не входило.
Нимиц начал бой в уже отработанном тихоокеанском стиле, подняв в воздух около двух сотен самолетов – почти все, что находилось на его авианосцах. В принципе, это давало неплохой шанс нанести противнику серьезный урон, сбить ход, а может, и потопить кого, после чего добить уцелевших огнем корабельной артиллерии. Действуя в привычной ему стремительной манере, адмирал начал поднимать самолеты сразу же после того, как самолет-разведчик обнаружил русские корабли.
И, возможно, все бы у него получилось, если бы не два нюанса. Во-первых, Кузнецов был не дурак и хорошо понимал, какую угрозу могут нести самолеты. Результаты боев на Тихом океане он тоже изучил, хотя, конечно, возможности по сбору информации там были весьма ограничены. А во-вторых, помимо этого его просвещал адмирал Лютьенс, который из прошлой истории помнил, как целые эскадры топили куда меньшими силами. И потому русские оказались готовы к такому повороту событий. Ну и, кроме того, у них имелось небольшое преимущество – они уже знали, куда направляется противник, и смогли обнаружить его первыми.
Для американцев мессершмитты, заходящие, как обычно, со стороны солнца, оказались неприятной неожиданностью. Тем не менее, они сработали грамотно, как можно плотнее сбив строй и готовясь встретить атакующих сосредоточенным огнем. Численное преимущество было на их стороне, причем большое, в два с лишним раза, и шанс отбиться они имели. Однако и немецкие летчики держали кое-что в запасе, и зашли они с козырей. Да так зашли, что американцы вновь оказались к такому развитию событий совершенно не готовы.
Густо висящие под крыльями РС-82, так хорошо показавшие себя в Панаме, могли использоваться и против самолетов. На Халхин-Голе русские уже применяли их, превращая маленькие И-16 и даже морально устаревшие бипланы И-15 в грозу дальневосточного неба. Точность у неуправляемых снарядов, конечно, была аховая, но их было несколько сотен, а идущие строем самолеты куда лучшая мишень, чем одиночная машина. И в результате потери американцев оказались ужасающими. Более половины самолетов горящими комками посыпались в океан, и это стало для американцев настоящим шоком. Они не были трусами, умели воевать, но к ситуации, когда боя, собственно, не было, когда их просто убивали, оказались не готовы. Многие стали отчаянно сбрасывать бомбы, чтобы облегчить самолеты и уйти или, как пилоты «Корсаров», вступить в бой уже в истребительной ипостаси. Другие продолжали упорно тянуть вперед, намереваясь дотянуться до русских кораблей. А мессершмитты тем временем вновь набрали высоту и повторили атаку. Правда, уже не столь эффективно, большинство успели полностью расстрелять свои эрэсы, но все равно до цели добралось лишь десятка полтора американских самолетов, а к кораблям сквозь плотный огонь зениток пробился и вовсе всего один, да и тот положил бомбы далеко от борта «Советского Союза». И все же, несмотря на очевидный успех, немцы потеряли почти четыре десятка машин.
Однако контрудар они смогли нанести. Пока авианосцы противника принимали на палубы уцелевших в этой бойне, в воздух поднялись двенадцать свежих, не участвовавших в бою мессершмиттов. Последний резерв, под крыльями которых висели все те же многострадальные эрэсы. И удар их оказался сколь неожиданным, столь и успешным.
Одним из главных недостатков американских авианосцев было слабое бронирование покрытых деревом палуб. И в них выпустили ракеты спикировавшие мессершмитты. Эффект получился потрясающий.
