Софи больше не хочет говорить про Рика или Иена. Упоминание их имен вызывает у нее смутное чувство вины.
– На днях меня учили проводить экскурсию в Доме Элис и Джека, – говорит она, довольная тем, что сумела перевести разговор на другую тему.
– Да? Ну и что, узнала что-нибудь новенькое?
Софи тщательно подбирает слова. Очень хочется похвастаться, что ей чуть не открыли тайну, но она не может нарушить данное Розе обещание.
– Пожалуй, нет, – наконец отвечает она, – хотя иногда мне кажется, будто старушки знают гораздо больше того, что рассказывают.
– Моя бабушка всегда считала, что эта история имеет самое непосредственное отношение к двум сестрам, обнаружившим ребенка. Она сказала, что, когда это случилось, видела их снимки в газете. Бабушка говорит, у старшей девицы глаза были хитрющие-прехитрющие.
Софи встает на защиту своей покровительницы:
– Это тетя Конни, и у нее были милые и честные карие глаза. Это она завещала мне дом!
– Она также написала письмо, в котором говорится о некоем предназначенном тебе судьбой таинственном мужчине, так ведь? Не сомневаюсь, она имела в виду садовника.
И беседа вновь идет по накатанной колее. Такое чувство, что Софи им совсем не нужна. Они все говорят и говорят. Софи потихоньку подзывает официанта и заказывает еще вина. Пока она делает это, компания решает, что наиболее разумное решение – бросить монетку. Итак, орел символизирует интеллектуального Иена, а решка – сексапильного Рика. Желтая двухдолларовая монета взлетает высоко над столом и падает в чью-то тарелку с карри, подняв брызги.
– На кого ты загадала? – вопят подруги, возбужденные своим хитрым психологическим приемом. – Про кого ты сейчас вспомнила, тот человек и предназначен тебе судьбой.
Софи обреченно думает: «Господи, чего только спьяну не придумаешь», но честно отвечает:
– Но я ни на кого не загадывала.
Они сердятся на нее.
– Перестань! Можешь сказать нам правду. Мы же твои подруги! Ну признайся, о чем ты сейчас думала?
На самом деле Софи думала о том, что тот бледно-голубой джемпер, который, по словам всех знакомых, очень ей идет, идеально подходит для завтрашнего визита к Кэллуму и Грейс. Хотя еще не факт, что она наденет именно его.
Она говорит:
– Я думала о том, кого исключат из игры на следующем этапе реалити-шоу «Выжить в лесу».
Раздается дружный стон.
– Софи даже не покраснела, – разочарованно замечает кто-то.
Двухдолларовая монета осторожно выуживается со дна тарелки. Выпала решка. Сторонницы Рика бьют друг друга по ладоням. За это надо выпить! Подошедший официант с надеждой спрашивает, не пора ли принести счет.
* * *
Софи пришла в гости на ужин, и Грейс разрешила Кэллуму разжечь камин – впервые после переезда в дом матери. В гостиной уютно от колеблющихся теней и потрескивающих дров. Мать Грейс разжигала камин только к приходу гостей, а на следующее утро, встав пораньше, бродила вокруг с освежителем воздуха, настежь открывала окна и снимала чехлы с диванных подушек, чтобы их постирать. Но Лаура сейчас далеко, на каком-то греческом острове, жалуется в письмах на жирную мусаку и разыгрывает из себя хорошую мать.
Почему никто не высказывает вслух свои мысли? Почему никто не задается вопросом: кем надо быть, чтобы за несколько недель до того, как твоя единственная дочь родит первенца, отправиться на год в кругосветное путешествие? И может ли у такой матери вырасти нормальная дочь?
Софи держит на руках Джейка, уютно устроившись на диване. Она сегодня такая хорошенькая и свежая, голубой джемпер ей очень к лицу. Софи играет с ребенком – поднимает за подмышки и утыкается носом Джейку в животик, щекоча волосами его нос. Каждый раз при этом она издает странный звук наподобие «губиди-губиди-ДУ-У!». Джейку это кажется уморительным. Едва Софи опускает голову, как он уже начинает корчиться от смеха. Кэллум стоит на коленях рядом с ними, смеясь, когда смеется Джейк, и помешивая кочергой дрова в камине.
В комнату входит Грейс с тяжелым кувшином глинтвейна. У нее такое ощущение, будто все ее тело покрыто зудящей сыпью. В горле пересохло. Ей хочется кататься по ковру, как бешеной собаке. Хочется швырнуть кувшин в стену и увидеть, как разлетаются осколки толстого стекла. Хочется прокричать им что-то бессвязное и глупое.
Она говорит:
– Софи, хочешь искупать его?
Софи кладет ребенка к себе на колени и смотрит на Грейс, освещенную мерцающим светом от камина:
– Нет, что ты, я не умею! Я буду бояться, что утоплю Джейка!
А вообще-то, тебе надо бы поучиться, глупая долбаная сука с чертовыми ямочками на щеках, а иначе как ты станешь купать ребенка, когда меня не будет? Такое чувство, что у нее в голове сидит развалившись какая-то безумная старая пьянчужка, которая вдруг поднимается и начинает выкрикивать оскорбления. Что произойдет, если она вырвется наружу и завладеет языком Грейс?
Грейс улыбается:
– Ничего, Кэллум покажет тебе, что делать. Он лучше меня справляется с купанием.
Отлично. Вы двое будете торчать вместе в душной ванной с очаровательным плещущимся младенцем, подальше от меня. Подальше от меня, подальше от меня.
Но тут поднимается Кэллум: вежливый, красивый, с лучиками-морщинками от смеха в уголках глаз – ну просто образцово-показательный папочка XXI века – и предлагает:
– Я сам выкупаю Джейка, а вы, девочки, пока отдохните!
НО Я НЕ ХОЧУ сидеть тут и разговаривать с этой мисс Милашкой, Чистюлей и Хохотушкой!!! Разве ты этого не видишь, разве не видишь, что МНЕ НАДО, НАДО, НАДО…
Грейс вслух произносит:
– Вероятно, Софи хочется посмотреть, как Джейка купают.
И на этот раз в ее голосе слышатся безошибочно резкие нотки, от которых губы Кэллума складываются в эту ужасную гримаску обиженного мальчугана.
Софи встает, закатывает рукава джемпера и говорит:
– Я помогу тебе, сейчас возьму полотенце. И что там еще, Кэллум?
Грейс, глядя на них, думает: «Я не смогу этого долго выдержать».
* * *
Софи сидит на краю ванны, держа ребенка, пока Кэллум пробует воду локтем.
– Ну и как там обстоят дела с двумя твоими поклонниками? – спрашивает он. – Кто из них лидирует?
– Никто, идут ноздря в ноздрю.
Софи немного неловко находиться рядом с Кэллумом в этом маленьком, ярко освещенном помещении. Она различает на его шее крошечный порез от бритья. Он очень крупный мужчина. Ею овладевает непреодолимое желание положить ладонь ему на грудь.
– А по каким критериям ты их оцениваешь? Кстати, можешь начать раздевать Джейка.
Софи осторожно кладет ребенка на спину на пеленальный столик и принимается расстегивать ползунки. Ванную наполняет аромат детской пены для купания.
