– Да, – радостно кивнул Кон.
– Но сыр-то ты хоть любишь? – с надеждой спросила Дейзи.
– Ну… Нормально отношусь, – улыбнулся Кон.
– А салями?
– Да, наверное.
– А хлеб?
– Обожаю хлеб.
– Тогда как насчет хлеба с оливками? – уточнила Дейзи.
– Хм… – сказал Кон и улыбнулся снова. – Почему бы и нет?
Дейзи расхохоталась:
– Что же ты тогда ешь-то? Какое твое любимое блюдо?
– «Макдоналдс», – ответил Кон, и она ахнула.
– Нет! – Ее глаза расширились от ужаса.
– Да. Я люблю «Макдоналдс». Правда люблю, – честно признался Кон.
– Почему? – спросила Дейзи.
– Не знаю, просто там вкусно.
– Нет, невкусно, – завертела она головой.
– Нет, вкусно, – возразил Кон.
– Ну, то есть вкусно, но только те полминуты, пока ты ешь, – пошла на попятный Дейзи.
– Да, я знаю, но какая разница? – улыбнулся Кон.
– А кроме «Макдоналдса»? Что тебе еще нравится? – не унималась Дейзи.
Кон пожал плечами:
– Карри, иногда. Китайская еда. Что-нибудь жареное.
– О боже, – произнесла Дейзи и обхватила руками шею. – Это судьба! Ты мне послан свыше, чтобы я тебя перевоспитала. Так что немедленно съешь оливку!
И прежде чем Кон успел возразить, Дейзи сунула оливку ему в рот, и теперь на языке у него было что-то, на ощупь напоминающее чернослив, а по запаху – прогорклый корм для собак. Кон чуть было не подавился, но стал жевать. Что-то твердое, словно пуля, скрипнуло на зубах, но он не обратил внимания и продолжил пережевывать, а Дейзи смотрела на него в ожидании. В конце концов Кон почувствовал еще несколько вкусов – перец, тунец, сыр, соль – и к тому времени, как он закончил жевать, ему уже почти нравилось то, что только что побывало у него во рту. Кон проглотил оливку и торжественно улыбнулся Дейзи.
– А косточка? – спросила Дейзи.
– Это что-то такое жесткое в середине? – спросил он.
– Да, оно.
Кон пожал плечами:
– Проглотил.
Чтобы подавить приступ смеха, Дейзи пришлось зажать рот рукой:
– Шутишь?!
– Нет, – сказал Кон. – А что, не надо было?
– Нет. Косточки надо выплевывать, – ответила Дейзи.
– Что? В самом деле? – не поверил он своим ушам.
– Да.
– Вот дерьмо. Теперь все будет плохо? – расстроился Кон.
– Нет, – улыбаясь, покачала головой Дейзи. – Не думаю. Хотя теперь у тебя в животе, возможно, вырастет небольшое оливковое дерево.
Она указала на его живот. Кон опустил голову, а затем поднял взгляд и улыбнулся.
– Ну, – сказал он, – думаю, если я съел оливковую косточку и даже не заметил, то, наверное, и со всем остальным проблем не будет.
Он указал на стол.
– Поехали.
В течение следующих двух часов Кон занимался тем, чем никогда не занимался раньше. Он объедался. Он пировал. Он трапезничал. И хотя не все из попробованных им блюд пришлись ему по вкусу (например, козий сыр был похож на грязь из-под ногтей на ногах), большая часть ему очень и очень понравилась. Но больше всего Кону понравилось сидеть за столом, из-под матового стекла кухни наблюдая за тем, как за окном медленно садится солнце, пить охлажденное белое вино и слушать болтовню Дейзи.
Она его просто очаровала. Причем всем – начиная с придыхания, с которым говорила: «черт побери», словно это было изъявление нежности, и заканчивая тем, как слизывала масло со своих пальцев. Кону нравилось, что у Дейзи на все свое мнение – от бараньих ножек («Отвратительно, но языки – еще ужаснее. Ты когда-нибудь видел язык?»), Сицилии («Мое самое любимое место во Вселенной, кроме, разве что, дома моих родителей!») до собак («Однажды взглянув в глаза пиренейского зенненхунда, ты погиб – остаток своей жизни будешь хотеть завести себе такого»).
– Расскажи мне о себе что-нибудь по-настоящему интересное, – попросила вдруг Дейзи, наливая в чашки кофе из кофейника.
– По-настоящему? – не понял Кон.
– Да. Что-то умопомрачительное! – уточнила Дейзи.
– Вот же задала задачку, – сказал Кон, потирая подбородок. – Зачем?
– Потому что есть в тебе что-то таинственное, и я хочу понять что, – улыбнулась она.
Кон медленно кивнул.
– Хорошо, – сказал он. – Ну, в прошлом году моя мать сбежала от меня в Турцию, и я остался без крыши над головой. Так что я спал на улице. В дверях одного бутика. Целых две недели.
– Что?! – Глаза Дейзи расширились от удивления.
– Представь себе.
– Не могу. Ты кажешься мне таким… безупречным.
– Безупречным? – переспросил Кон.
– Ну да – твои волосы, твоя одежда. Ни одной складки, ни одного пятнышка. От твоих шмоток пахнет свежестью. И вообще, ты выглядишь так, словно только что сошел со страниц рекламного каталога одежды. И каково тебе было? Ужасно, да? Негде было помыться? – завалила его вопросами Дейзи.
– Нет, конечно, я как-то мылся. Даже нижнее белье ухитрялся менять. На самом деле все было не так уж плохо. И я каждый день приходил на работу, – пожал плечами Кон.
– Ты попрошайничал? – спросила она.
Он снова засмеялся:
– Нет! Зарплату-то мне платили! А через две недели кошмар закончился.
– Господи. Как ужасно. Даже сама мысль о том, что после напряженного дня ты не можешь лечь в теплую постель, просто выключить свет, перевернуться на бочок и почувствовать себя в безопасности… Ужасно, – сказала Дейзи, передернувшись.
Кон снова пожал плечами.
– Что ж, – сказал он. – А ты? Расскажи мне о себе что-нибудь, что может меня потрясти.
Дейзи на пару мгновений закрыла глаза, а затем снова открыла их и произнесла:
– Хм. Ты уверен, что хочешь знать? Это такая дурацкая вещь.
– Да, – сказал он. – Хочу.
– Ну, есть кое-что, о чем я обычно предпочитаю не распространяться, но тебе расскажу, потому что… Даже не знаю. Ты внушаешь мне такое… чувство…
Она остановилась на секунду и посмотрела на него.
– В общем, дело в моих легких. Они производят слишком много слизи, и мне приходится принимать кучу таблеток и делать массаж, чтобы мои дыхательные пути не забивались этой слизью. Из-за этого я подвержена всяким инфекциям. Я из-за этой болячки совсем превратилась в неженку. Однажды из-за какой-то несчастной простуды пришлось неделю проваляться в больнице, причем меня всю обвешали проводами и трубками. Врачи боролись за мою жизнь. Это было ужасно.
